Мария Бережная - Дом без номера

– Да ты не Сорока! Ты – Ворон! – удивленно пробормотала себе под нос Хельга.

Это была их с детьми любимая игра: они вместе придумали, что Дом – это большой птичий двор и у каждого человека в душе живет своя птица. Сама Хельга, например, была Сойкой.

Скоро многие в доме узнали, что Черная Хольга учит детей музыке. На самом деле она не хотела никого учить. Она собиралась по-прежнему вставать рано утром, жаловаться фотографии сына на боли в руках и ногах, идти на рынок, опираясь на палку… На рынке ее уже давно все знают и можно долго и придирчиво выбирать лимоны и творог. Она собиралась по-прежнему ненавидеть весь мир за то, что никогда не держала на руках внука. А теперь ей приходится давать уроки музыки и общаться с этими шумными детьми, и они наверняка в конце концов раздолбают весь рояль, а такого инструмента уже не сыскать… К тому же она не знает, сколько брать за уроки. Поэтому пусть платят, если хотят. А если не хотят – ей всё равно. Просто она любит музыку и давно не играла.

В самом Доме без номера детей было не так много – всего три девчонки и бесцветный Ник. Но скоро стали подтягиваться ребята из соседних домов. Иногда заглядывал Стэн, в глазах которого серебряными искорками веселилась малышка Ночь, но он больше любил смотреть, а не слушать, поэтому чаще всё же приходил к Дядюшке Солнцу.

Она не собиралась отзываться на Хольгу Владимировну. И совершенно точно она не хотела доставать из шкафа старое синее платье с высоким воротником и снимать с антресолей коробку с любимым сервизом из фарфора цвета слоновой кости с золотыми рыбками. Если налить свежезаваренный чай в чашку из этого сервиза и пустить туда в свободное плаванье ломтик лимона, а потом поймать лучик солнечного света, то покажется, что золотые рыбки на пузатых боках чашки – живые, шевелят плавниками и хвостами.

– Чай будешь заваривать ты! У меня уроки. Час музыки, чай, потом следующий ученик, – сказала Хольга Владимировна вместо приветствия, открывая Хельге дверь.

Черная Старуха ушла куда-то очень далеко. Она унесла с собой утренние боли, тяжелую палку, ортопедические ботинки и ненависть к самой себе. У Хольги Владимировны на всё это просто не осталось времени.

В один прекрасный день Хельга уехала. Видимо, перелетела в другой дом-гнездо, где еще кому-то нужна была помощь веселой Сойки.

А Хольга Владимировна в тот день надела свое самое любимое платье, взяла пачку лучшего чая и постучалась в дверь к сестре, с которой не разговаривала больше двадцати лет, хотя уже давно жила в соседней квартире…

Да, Хольга – сестра тетушки Софы.

Опять, опять я ошибся! Сначала Тай, теперь – Адам. Ошибаться – это очень человеческая привычка, но, похоже, она прилипла и ко мне. В обычное время я бы отнесся к этому спокойно: с кем не бывает? В конце концов, я ведь не совсем обычный кот, как вы уже поняли.

А сейчас… Сейчас я чувствую себя, как человек, которому пора на вокзал, а он не может оторвать от пола здоровенный чемодан. Уже и таксист устал ждать, и поезд скоро тронется, а незадачливый пассажир тщетно пытается и уехать, и с драгоценным багажом не расстаться…

Я же сказал «драгоценным», Дом, так что не обижайся!

Что там с Адамом? Да, вы правильно догадались, он потерял голову. А разве бывает Привратник без головы?

И нечего хмыкать! Ты, Дом, прекрасно знаешь, что моя голова на месте, иначе меня бы здесь уже не было! На месте… в отличие от сердца…

Нет, с этими жильцами совершенно невозможно долго тосковать и предаваться грустным мыслям! Самое большее – час или два.

Советчиком в таком трудом деле, как покорение сердца возлюбленной, для Адама стал Микро.

В Доме имелся особенный балкон, даже правильнее сказать – два балкона, объединенные в одну застекленную и утепленную лоджию. Когда Микро приезжал, они с Адамом курили здесь и разговаривали обо всём, что творится вокруг. А сейчас вокруг творилась Большая Любовь Адама. Именно так – каждое слово с большой буквы.

– Знаешь, если сократить это до аббревиатуры, то как-то не очень прилично получится, – задумчиво протянул Микро, выпуская в ночное небо тонкую струйку табачного дыма.

Мария не удержалась и фыркнула, представив это сокращение:

– Да, неприлично, но с иностранным акцентом. БЛА! По-моему, звучит.

– Вам бы только издеваться! – с грустью сказал Адам.

Никогда еще он не чувствовал себя так глупо, как сейчас. Даже когда был сильно влюблен в ту девушку… Кажется, ее звали Александра.

Страсть, пылкая юношеская влюбленность. Казалось, видеть ее, слышать, поцеловать кончики пальцев – уже ни с чем не сравнимое счастье. Адам не очень хорошо помнил то время, но представлял его примерно так.

А сейчас его счастье казалось действительно огромным, особенно когда его возлюбленная почему-то ненадолго обернулась тигрицей. Потом она опомнилась и снова стала человеком, но Адам уже запомнил ее большой любопытной белой кошкой, которая первой встретила его в Доме и приняла без всяких вопросов.

Когда Тай опять стала девушкой – очаровательной, любопытной, но упрямо молчаливой, – он спросил, как же ее называть. Ведь родители-тигры в тайге не могли дать ей имя? Или дали какое-то свое, тигриное? Спросил и тут же обругал себя за далеко не лучшее начало беседы. Но Хозяйка тайги не обиделась, только посмотрела на него с любопытством.

С легкой руки Адама ее стали звать Тай, и он этим очень гордился.

Эта любовь – совсем другая. Теплая, огромная и бесконечная. Этой любви, которая сейчас разгоралась внутри, он верил: она просто была и никуда не девалась. Но как добиться взаимности, Адам не знал и чувствовал себя очень неуютно.

– Вы оба невыносимы! Я тут ломаю голову, как ей понравиться, а вы… Где советы? Где дружеское участие? – Адам попытался пробудить в друзьях сочувствие.

– Невыносимых людей не бывает. Бывают узкие двери, – заявил ему Микро и довольно улыбнулся.

– Ну, попробуй пригласить ее куда-нибудь, – неуверенно посоветовала Мария.

– А куда ты сама любишь ходить?

– Я – в зоопарк. Но туда не пускают со своими… Адам, не злись! Ну прости, пожалуйста!

Мария и Микро подтрунивали над Адамом по-дружески, поэтому он только рукой махнул и, рассмеявшись, встал. И тут же почувствовал, как вместе со смехом уходят остатки плохого настроения.

Он хотел пойти к себе, чтобы сделать чаю, но навстречу попалась Тай. Она шла на крышу с большой чашкой отвара шиповника, Адам определил напиток по запаху.

– Привет, – улыбнулся он.

Тай приветливо кивнула.