Владислав Выставной - Массовка

– А идите вы! – обреченно произнес Артемий и шагнул вперед.

Спокойно вышел на улицу. Мимо охранника, дремавшего за стойкой. Как и обещал Переходящий дорогу.

Странное освобождение совершенно необъяснимо, но его следовало принять спокойно, с благодарностью. Как дар судьбы. Особенное, если верить, что жить осталось совсем недолго.

На любое событие можно смотреть с разных точек. Что, если освобождение – не очередной ход Переходящего, а ощутимая помощь тех самых теней, духов предков, к которым однажды пришлось обратиться?..

Машинально сжал обереги на груди, под одеждой. Все может быть. Непостижимый коридор тащит, как течение горной реки. Бесполезно кричать, сопротивляться – все это напрасная трата оставшихся сил. Лучше использовать бурный поток в своих интересах, двигаясь вперед и уворачиваясь от коварных подводных камней.

Однако надо убираться…

Прибавил хода, запоздало озираясь. Ночные улицы пустынны, но город не жалеет огней. И настроение быстро становится лихорадочно-праздничным, словно только что выпал выигрыш в лотерею.

Самое время решить, куда податься. Первым пришло в голову: к Архипу. Поскольку от папки пришлось избавиться, сдав ее следствию, претензий у приятеля быть не должно…

А вот вопрос: а где теперь искать его? Дом-то разрушен…

Позвонить кому-нибудь еще?

Похлопал по карманам, с опозданием вспомнил, как сдавал вещи под роспись толстому кладовщику в форме. И замер от неожиданности.

В левом кармане оказался сотовый. Тот самый, подаренный Мустафой.

Разве это возможно? Он же отчетливо помнил, как засовывал руки в пустые карманы. Или не пустые?

А, может… Подложили?! Зачем?

Мозг беспомощно напрягся в поисках хоть какой-то логики, упираясь в одну-единственную мысль: побег подстроен. Не возникало вопроса: какую участь уготовил для него Переходящий.

Его попросту убьют. Пристрелят при попытке к бегству. Чего там – есть такая практика – не брать преступника живьем, чтобы не оставлять его судьбу на усмотрение далекого от идеала суда. Для суровых ребят, что охотятся за всяким зверьем, нет ни вопросов, ни сомнений: бандит должен лежать тихонько, с пулей в башке. Это лучшее решение вопроса – никаких нудных процессуальных процедур. А ведь он для них – самый настоящий бандит.

Телефон жег руку. Слежка? Пеленгуют по сигналу? Хотят узнать, куда он направится? Как минимум, наивно. Не проще ли прицепить на одежду незаметный жучок?

Так или иначе, от трубки лучше избавиться.

Артемий поискал взглядом урну. Некоторые рефлексы сидят в нас очень глубоко: если выкинуть – то обязательно в урну. Словно следит за мальчиком строгий постовой, готовый в любую минуту схватить за ухо и пожаловаться маме. Секунду помедлив, отправил телефон в темную глотку урны. Руки в карманы – и быстро зашагал прочь.

Едва пересек пустынную улицу – его будто одернули.

Едва слышимый звук сзади. Какой не издают ночные птицы или ветерок в проводах. Особенный.

Обернулся. Звук с той стороны улицы. Наверное, стоило просто прибавить темпа и убраться отсюда побыстрее.

Но когда ощущаешь себя внутри судьбоносного потока событий, ничто не происходит случайно. Как учит Старик? Ловить и читать знаки, не пропускать намеков судьбы…

С тяжелым сердцем вернулся к урне.

Распахнутая пасть железного ящика светилась мистическим светом, словно лампа Алладина. И издавала подобающую случаю стилизованную восточную музыку.

– Не было печали… – пробурчал Артемий, опустился на колено и сунул руку в «мусорку».

Покопошившись в куче окурков и пустых жестяных банок, умудрился сорвать ящик с шарнира. Сев на асфальт, вытряхнул мусор. Последним выпал мобильник, продолжая издавать восточные трели.

– Кинокомедия, – пробормотал Артемий, – причем, индийская.

Нажал кнопку с зеленой «трубочкой», поднес к уху динамик.

– Следователь Ястребов, – зачем-то брякнул Артемий.

В трубке ошарашено запыхтели. Сиплый неровный голос произнес:

– Слушай… Как тебя, черт… Арт, это ты?

– Я, – честно сказал Артемий.

– Прикалываешься?

– Прикалываюсь.

– А, тогда нормально, а то я уж подумал… Слушай… Блин, сбил ты меня с мысли, шутник хренов, забыл, чего звоню… Башка болит…

– Еще бы…

– Да… Что-то я плохо помню… Мы выпили, что ли?

– Вроде того…

– И я тебе, что, мобилу подарил?

– Ага.

– Ты уж извини, брат. Это у меня бывает – мобилу свою дарить. Я вспомнил – у меня там пара новых контактов. Очень важных… Ты можешь, э-э… Блин…

– Да без проблем, забирай свой телефон обратно, я все понимаю…

– Да мне не телефон, мне сим-карта нужна… Я бы за тобой заехал, только боюсь за руль садиться, хреново мне… У меня, кстати, какая-то сумка валяется. Не твоя, случайно? Приезжай, тачку я оплачу…

– Да без проблем. Куда?

– Спасибо, брат! Запоминай адрес…

Полусонный ночной «бомбила» выкинул его где-то за МКАД. Артемий не успел и глазом моргнуть, как не по размерам ревущая и чадящая колымага унеслась во мрак.

Чужой мобильник жег карман. Ужасно хотелось от него избавиться. А заодно забрать сумку. Где этот «домишко», про который говорил Мустафа? Надо полагать – вот этот особняк за каменным забором. «Домишко» под стать хозяину, эдакий карманный дворец в стиле арабских сказок.

А вот и джип – уже помятый, с развороченной мордой, плаксиво уткнулся в покосившийся фонарный столб. И фара, как выбитый из глазницы глаз, повисла на проводках…

Здесь тише, спокойнее, чем в центре. Но всем телом ощущается, как оттуда, со стороны города тянется лучик чьего-то холодного внимания. Да какой там лучик – серое бесформенное щупальце. Что-то происходит вокруг, в огромном и невероятно сложном мире, частью которого он был. Был… Сейчас весь этот мир ощущается будто со стороны, словно отделенный тонкой защитной пленкой – неощутимой, но крепкой. Раньше мир был просто средой обитания, как вода для рыбы. Теперь же стал желудочным соком, медленно переваривающим свою отмершую частичку…

Скрипнула калитка из замысловато кованого металла. За ней проявился какой-то заспанный тип в потасканных тренировочных штанах, обвисшей майке, с фонариком в руках.

– Я к Мустафе, – сказал Артемий.

Тип молча кивнул, жестом пригласил войти. Артемий послушно вошел в калитку.

Наверное, здесь продолжалась стройка: во дворе навалено стройматериалов, мешков, ящиков. Так же, жестами, тип предложил следовать за ним. Немой, что ли?

Вошли в дом. В огромном холле с фонтаном посередине на кожаном диване лежал Мустафа. Прикладывал к голове пакет со льдом, морщился. Заметил Артемия и его сопровождающего. Бросил что-то на незнакомом языке. Тип все так же молча кивнул и исчез.

– Заходи, брат, – хрипло сказал Мустафа, с усилием принимая сидячее положение. – Вот всегда так со мной: увлекаюсь я. Нет, чтобы выпить рюмашку – так сразу бутылку. Или, вот, дам человеку по морде – а потом того с асфальта соскребают. Увлекаюсь…