Георгий Старков - Сценарий Анжелы

– Это может быть опасным?

– Может быть, – она искренне обрадовалась, что он внял её словам. – Этот туман какой-то странный… вы не чувствуете?

Мужчина настороженно огляделся. Ветер гонял клубы тумана туда-сюда, заставляя их перетекать с места на место. Капли воды, распыленные в воздухе, мягко блестели, переливаясь на лету. Туман действительно был необычный – слишком плотный, слишком белый, слишком влажный.

– Хорошо, – сказал он. – Я понял.

И отвернулся от неё во второй раз.

Он не поверил. Девушку охватило отчаяние.

– Я не лгу! – почти выкрикнула она ему в спину. Мужчина не вздрогнул, не побежал. Он остановился, обернулся и посмотрел прямо на её лицо, и она увидела, какие у него мешки под глазами, и какой измождённый вид:

– Я верю тебе. Но мне всё равно, опасно там или нет.

Он сделал шаг обратно к ней, глядя куда-то вдаль, на горизонт, где свистел ветер. Возможно, искал там что-то успокаивающее, но белесая дымка ограничивала видимость пятью короткими шагами. Девушка осторожно спросила:

– Почему?

– Я кое-кого ищу, – мужчина продолжал отводить от неё взгляд, будто боялся или стеснялся. – Кого-то очень важного для меня.

Девушке вдруг показалось, что у него задрожала нижняя губа.

– Я бы всё отдал, лишь бы встретиться с ней…

– Я тоже ищу, – призналась девушка после недолгого молчания. – Ищу свою маму… то есть мать, – встрепенулась она, увидев, как кивнул мужчина. – Мы давно с ней не виделись. Я ещё хотела найти здесь отца и брата, но их нет…

Она увидела, как взгляд собеседника стал отрешённым, и чуточку обиженно бросила:

– Хотя, наверное, тебе всё равно.

– Нет-нет, – человек протестующе поднял руку. – Мне не всё равно. Надеюсь, тебе удастся найти их.

«Врёт», – презрительно подумала девушка. И он это тоже понял. Тяжело вздохнул и сказал:

– Ладно, я пойду… Будь осторожна.

– Ты тоже, – напутствовала она. Потом стояла и смотрела, как мужчина, не оглядываясь, идёт к противоположному концу кладбища. Вскоре он перестал быть виден – его сокрыл туман. Девушка услышала, как вновь скрипнули ворота ограды, на этот раз с другой стороны. Она присела и снова уставилась на безымянную могилу, но улыбка не вернулась на её уста.

Чем-то она его напугала. Да так, что этот человек убежал чуть ли не бегом. Тяжело было это осознавать, но это так. Он испугался вовсе не её слов о городе, а её саму. Как и тот водитель, который наотрез отказался везти её до линии города, ограничившись тремя милями. Анжела Ороско, персональный антимагнит. Девушка горько усмехнулась, встала и посмотрела назад, туда, где над оградой покачивались выцветающие кроны.

– Мама… – прошептала она едва слышно.

Когда Анжела ступила на потрескавшийся асфальт пригородной улицы, день уже приблизился к своему апофеозу. Солнца не было, но краски вокруг стали ярче, насыщеннее, даже туман выглядел теперь не тусклой ватой, а чем-то живым, с самостоятельным дыханием. В воздухе стало теплее.

Она посмотрела на узкую улицу, которая тянулась вдаль. Ни одного человека. Ни одной машины. Все ушли… Она знала, что так город и будет выглядеть. Мёртвый приют, покинутый своим содержимым. Как кокон, который остаётся лежать и сохнуть, когда гусеница вылезает из него.

Всё изменилось. Анжела пошла вперёд, оглядываясь по сторонам. Теперь она не спешила… что-то внутри неё оборвалось, когда она увидела эти дома с разбитыми стёклами, эти почерневшие машины, припаркованные на обочине. Большинство машин покрылись пылью – их просто забыли. Поставили на ручник и забыли.

Сайлент Хилл. Город её детства. Сонное такое поселение, которое ничему не удивлялось и вечно находилось в блаженной полудреме. И так от рассвета до заката – машины лениво ползли по улицам, люди не менее лениво ходили из дома на работу и обратно. Когда она жила здесь, в городе ещё не настали золотые деньки – о Сайлент Хилле как туристическом диве не знал никто. И вот теперь…

Куда я иду?

Вопрос сформировался внезапно, когда Анжела посмотрела на чёрное окно закрытой прачечной. Окно было зарешечено и зашторено тёмной тканью.

Действительно, куда она идёт? То, что она жила когда-то в этом городе, ничего не означает. Бабочка не может впорхнуть обратно в кокон, который некогда лелеял её. Особенно если этот кокон превратился в камень.

Лазурный ручей, подсказала память. Вперёд по этой дороге… потом налево, вдоль берега… не так уж далеко. Апартаменты с возвышенным названием «Лазурный ручей», первый этаж, квартира сто девять. Первые четыре года своей жизни Анжела провела в этих стенах, пока они всей семьёй не уехали из города.

Но ведь там сейчас, наверное, живут другие люди. Глупо было бы…

Штора на окне прачечной всколыхнулась, словно от дуновения ветра, и Анжела вдруг поняла, что она не права. Никто там не живёт. Квартира сто девять пуста и заброшена, как и весь город. Если она вернётся в свой родной дом, никто не станет её выгонять.

Так почему бы…

Она выпрямила плечи и быстро зашагала вперёд. Странная прачечная осталась позади. Солнце, прячущееся от города, поднималось всё выше, но в воздухе уже не становилось теплее.

Вчера вечером, ложась спать, Анжела и не подозревала, что встретит рассвет в забытом городе детства. День был самый что ни есть обычный – серый и невзрачный. Впрочем, других дней в её жизни не бывало. Она вернулась с работы – Анжела мыла посуду в придорожном ресторанчике. Платили не то чтобы очень много, но работа была спокойной и не требующей больших усилий. Теперь её ждал вечер перед телевизором, очередная стычка с пьяным отцом (в том, что отец будет пьян, Анжела не сомневалась), и в конце ритуального цикла – холодная кровать. Всё, как всегда.

Но что-то с самого начала пошло наперекосяк. Отца в доме не было – ни пьяного, ни трезвого. Анжела подождала его до семи, потом поужинала в одиночестве. Нельзя сказать, что её это сильно огорчило. Плохо было только одно – если бы отец уже был здесь, разборки бы давно кончились, и он, звучно рыгая, ушёл бы спать, а сейчас приходилось с болезненным замиранием сердца ждать тяжёлых спутанных шагов на лестничной площадке. Томас Ороско считал за святое дело напиваться по уик-эндам. Скорее небо упало бы на землю, чем он пришёл бы домой «сухим». А напившись, как можно пропустить возможность повздорить с дочкой?

Однако часы показали девять, потом десять, а отца не было. Одиннадцать. Отца не было. Полдвенадцатого. Анжела начала засыпать, сидя на диване и безразлично глядя на голубоватое сияние экрана. Она давно могла бы пойти спать, но беспокойство за отца не позволяло ей сделать это. Неужели он напился до такой степени, что угодил под машину? Или, может…