Роберт Стайн - Оборотень из болот

Вот почему я обрадовался, что Волк будет спать со мной.

— Ты ведь меня защитишь, если что, правда, пес? — прошептал я ему с кровати.

Он устроился на коврике рядом с кроватью. Когда я к нему обратился, он тихонечко рыкнул. Свет полной луны лился в окно и падал прямо на Волка. Я увидел, что он лежит, опустив голову на передние лапы. Кажется, он уже засыпал.

Я тоже закрыл глаза и почти мгновенно заснул.

Не знаю, сколько я спал.

Но посреди ночи меня разбудил страшный грохот.

Я рывком сел на постели. Поначалу я вообще ничего не соображал, но потом понял, что грохот донесся из гостиной. Кто-то вломился к нам в дом!

Грабитель?!

Я встал с кровати и на цыпочках подошел к двери.

Сердце бешено колотилось в груди.

Я встал у двери, не решаясь выглянуть в коридор.

Снова раздался грохот.

Потом шаги.

— Кто… кто здесь? — выдавил я. Это был даже не шепот, а сдавленный хрип.

Я открыл дверь, вышел в темный коридор и, распластавшись по стенке, направился в гостиную.

— Кто здесь? — выкрикнул я уже чуть увереннее.

Мама, папа и Эмили тоже вышли из своих комнат. Так что в коридоре мы все и встретились. Даже в темноте я сумел разглядеть, что все они растеряны и напуганы.

Я первым вошел в гостиную.

Там было не так темно, как в коридоре — в большое окно лился бледный свет полной луны.

— Эй! Есть тут кто? — позвал я.

И тут я увидел Волка. Я сначала даже не понял, что происходит. Он бросился прямо на окно. Его мощные плечи глухо ударились о стекло.

— Волк, прекрати! — заорал я.

Теперь я понял, что это был за ужасный грохот, который меня разбудил. Волк опрокинул журнальный столик, а заодно и торшер, который стоял у окна.

— Он… он пытается выйти на улицу, — пробормотал я.

Папа положил руку мне на плечо:

— Ну он тут и устроил… похоже, торшер разбил.

Волк снова набросился на окно.

— Волк, прекрати! — прикрикнул я.

Он повернулся ко мне, тяжело дыша. В лунном свете его глаза отсвечивали красным блеском.

— Чего он так рвется на улицу? — спросила Эмили.

— Если он будет такое устраивать каждую ночь, мы не сможем держать его в доме, — сказала мама.

Волк наклонил голову и возбужденно зарычал.

Его длинный хвост стоял дыбом.

— Откройте кто-нибудь дверь. Пусть он выйдет. — Голос у мамы был хриплым со сна. — Пока он не разнес весь дом.

Папа пошел в коридор и открыл переднюю дверь. Волк мгновенно сорвался с места, в три прыжка добрался до выхода и выскочил на улицу, едва не сбив папу с ног.

Я подошел к окну, чтобы посмотреть, что он будет делать. Но пес уже скрылся за домом. Как я понял, он побежал на задний двор. И тут до меня дошло, куда он так рвался.

— По-моему, он побежал на болота.

— Он ломился прямо в окно, — сказала мама. Эмили включила свет.

— Он такой сильный… он мог и стекло разбить, — тихо проговорила она.

Папа закрыл дверь и запер ее на замок. Потом зевнул и повернулся ко мне:

— Ты понял, что это значит, Грэди?

Я так и стоял у окна, засмотревшись на полную луну.

— Нет. А что это значит?

— Отныне и впредь Волк будет спать на улице. — Папа нагнулся и принялся собирать с пола осколки торшера.

— Но, папа… — начал было я, но он не дал мне договорить.

— Такого большого и беспокойного пса просто нельзя держать в доме, — заявил он тоном, не терпящим возражений, и протянул собранные осколки Эмили. Потом он поднял опрокинутый столик и поставил его на место.

— Волк не нарочно разбил торшер, — сказал я, хотя и сам понимал прекрасно, что родителей уже все равно не переубедишь.

— Скоро он все разобьет, что только можно разбить, — сказала мама.

— Просто он очень большой для дома, — добавил папа. — Пусть он лучше живет на улице.

— А почему он так рвался на улицу? — настойчиво повторила Эмили.

— Может быть, он привык спать на открытом воздухе, — сказал папа и повернулся ко мне. — Там ему будет лучше, чем в доме. Правда, Грэди.

— Ага. Может быть, — угрюмо пробормотал я. Мне очень хотелось, чтобы Волк спал у меня в комнате. Но я уже понял, что теперь мне в жизни не уговорить родителей, чтобы они разрешили держать Волка в доме. Они у меня такие… Уж если они что решили, переубедить их уже невозможно.

Хорошо еще, что Волк вообще остался у нас.

Я достал из шкафа пылесос. Папа включил его и собрал с ковра мелкие осколки торшера.

А я все думал про Волка. Я так и не понял, что на него нашло. Он как будто взбесился… Но вот с чего бы?

Когда папа закончил, я отнес пылесос обратно в шкаф.

— Ну что, пойдем спать? — Мама зевнула и потянулась. — Надеюсь, теперь мы будем спать спокойно.

Как же она ошибалась!

Я только-только заснул, как снаружи раздался вой.

Все тот же жуткий зловещий вой.

Сначала я думал, что мне это снится.

Но когда я открыл глаза, вой не прекратился. Все еще в полусне я натянул одеяло до самого подбородка и замер, прислушиваясь.

Вой раздавался так близко. Как будто под самым моим окном. И он был совсем не похож на звериный вой. Уж слишком он был угрожающим, слишком сознательным.

Почти человеческим…

Хватит выдумывать всякие ужасы, твердил я себе. Наверняка это волк. Не наш Волк, а самый обычный волк. Какой-нибудь болотный. Бывают же, наверное, болотные волки.

У меня вдруг мелькнула мысль, что это может быть и наш Волк. Это была очень упорная мысль. Она возвращалась опять и опять. Но я столь же упорно гнал ее прочь.

С чего бы собаке так выть?

Собаки обычно лают. И воют, конечно, тоже. Но только когда им совсем-совсем плохо.

Я закрыл глаза.

Мне так хотелось, чтобы этот пугающий вой затих.

И он вдруг замер.

Я прислушался.

Тишина.

А потом раздался быстрый топот ног.

И какая-то непонятная возня, как будто сцепились два крупных зверя.

Короткий испуганный вскрик.

И опять тишина.

Я вдруг понял, что все эти звуки доносились с нашего заднего двора.

Сон как рукой сняло. Я соскочил с кровати и подлетел к окну.

Полная луна поднялась высоко в небо. В ее ярком свете зеленая трава на заднем дворе казалась серебристо-белой. Роса искрилась прозрачными огоньками.

Прислонившись лбом к стеклу, я пытался хоть что-нибудь разглядеть в темноте на болотах. И я увидел… увидел такое, что у меня перехватило дыхание. Какая-то черная тень — силуэт, едва различимый во тьме — неслась к деревьям.

Это было большое животное. И бежало оно на четырех лапах.

Я не сумел разглядеть, кто это был.

Я только понял, что это действительно крупный зверь.

И что бежит он на удивление быстро.

А потом он завыл. Только теперь в этом вое слышалась не угроза. Скорее — свирепая радость.

Кто это был? Неужели Волк, то есть наш Волк?! Я все вглядывался в деревья у края болот, хотя непонятный зверь уже скрылся во тьме. Видны были лишь черные силуэты стволов.