Роберт Стайн - Оборотень из болот

— Ага.

Я распахнул заднюю дверь, вышел во двор, прищурился от яркого света солнца и… заорал как резаный, когда громадное черное чудище с разбегу набросилось на меня и повалило на землю.

— Оно меня сцапало! — завопил я, когда чудовище опрокинуло меня на спину и вскочило мне на грудь. — Помогите! Оно… оно меня лижет! В лицо! Языком!

Я был так напуган, что даже не сразу сообразил, что это никакое не чудище, а просто собака.

Когда папа с мамой пришли в себя и бросились мне на помощь, чтобы стащить с меня эту псину, я уже хохотал вовсю:

— Ой, прекрати! Щекотно! Уйди, слюнявый!

Я вытер лицо обеими руками и поднялся на ноги.

— Ты чей такой, пес? — спросила мама, обращаясь к лохматой зверюге. Они с папой еле-еле держали его вдвоем.

Наконец это им надоело, и они отпустили его. Пес встряхнулся и радостно завилял хвостом. Его большой красный язык свисал едва ли не до земли.

— Какой он здоровый! — воскликнул папа. — Наверное, наполовину овчарка.

Я все еще вытирал с лица липкие слюни.

— Он меня до смерти напугал, — признался я. — Так ведь, приятель? — Я протянул руку и погладил пса по голове.

Тот еще пуще завилял хвостом.

— Ты ему нравишься, — заметила мама.

— Ага, так нравлюсь, что он едва меня не прикончил. Ты посмотри на него. Он, наверное, весит под сто килограмм.

— Это ты скребся в дверь вчера ночью? — Эмили появилась в дверях. Она еще даже не переоделась, а так и была в своей длинной футболке, в которой обычно спит. — Кажется, страшная тайна ночного вторжения прояснилась. — Она сонно зевнула и убрала свои длинные волосы за спину.

— Да, наверное. — Я встал перед псом на колени и начал чесать ему спину. Он повернул голову и снова лизнул меня в щеку. — Эй, перестань! — сердито прикрикнул я на него.

— Он чей, интересно? — сказала мама, задумчиво глядя на пса. — Грэди, проверь-ка ошейник. Может, там есть имя и адрес владельца.

Я зарылся пальцами в густую шерсть на широкой собачьей шее.

— У него нет ошейника.

— Может быть, он потерялся, — сказала Эмили. — И поэтому скребся к нам в дверь.

— Да, — тут же выпалил я. — Ему надо где-то жить.

Я умоляюще посмотрел на маму. Мама покачала головой:

— Нам пока рано еще заводить собаку, Грэди. Мы только-только сюда переехали и…

— Но мне очень нужен какой-нибудь зверь. Домашний зверь. — Я решил не отступать. — Здесь так одиноко. А собака — она замечательный друг. Она мне составит компанию. Это же здорово, мама. Правда, здорово.

— У тебя вон олени — домашние звери, — нахмурился папа. Он повернулся к загону. Все шесть оленей стояли у самой решетки, настороженно поглядывая на пса.

— С оленями не погуляешь! — горячо возразил я. — Тем более что ты собираешься их отпустить.

— Может быть, это чья-то собака, — сказала мама. — Нельзя же тащить к себе всякого пса, который забредает к тебе во двор. И потом, Грэди, он очень большой. Слишком большой…

— Пусть он оставит его себе, — сказала Эмили.

У меня челюсть отвисла. Я ошалело уставился на сестру. Так вот, с ходу, я и не мог припомнить ни одного случая, когда мы с Эмили были на одной стороне в семейных спорах.

Мама с папой еще немного поупирались, но в конце концов все согласились с тем, что это славный, добрый и ласковый пес, пусть даже и очень большой. И он действительно был на удивление ласковым для такой здоровенной зверюги. Как я ни отбрыкивался, он все равно норовил облизать мне лицо.

Когда я в очередной раз пытался от него увернуться, я повернул голову в сторону и увидел, что к нам направляется Вил. Сегодня он был в синей майке и синих велосипедных шортах.

— Привет! — крикнул я ему, не дожидаясь, пока он подойдет. — Смотри, кого мы нашли!

Я познакомил Вила с родителями. Эмили не было. Она убежала к себе одеваться.

— Ты знаешь этого пса? — спросил папа у Вила. — Видел его когда-нибудь? Может быть, он у кого-то из здешних живет?

Вил покачал головой.

— Не-а. Не видел. Не знаю. — Он осторожно, как будто с опаской, погладил пса по голове.

— Ты откуда, приятель? — спросил я у пса, глядя ему в глаза. Глаза у него были прикольные. Необычные. Синие-синие. Словно небо.

— Он больше на волка похож, чем на собаку, — заметил Вил.

— Да, и вправду похож, — согласился я. — Это ты вчера ночью по-волчьи выл? — спросил я у пса. Он попытался лизнуть меня в нос, но я вовремя увернулся.

Потом я обратился к Вилу:

— А ты не слышал этот вой вчера ночью? Жуткий такой…

Вил покачал головой:

— Нет. Я вообще, когда сплю, ничего не слышу. Меня вырубает мгновенно. А по утрам папа приходит ко мне с мегафоном и орет прямо в ухо. Иначе меня не разбудишь. Правда!

Мы все рассмеялись.

— Он действительно похож на волка, — задумчиво проговорила мама, пристально глядя на пса.

— Волки не такие упитанные, — заметил папа. — Они худые, поджарые. И морда у них узкая. Он может быть помесью волка с собакой, но для данного географического региона это весьма сомнительно.

— А давайте назовем его Волком, — предложил я с воодушевлением. — Самое подходящее для него имя. — Я поднялся на ноги и внимательно посмотрел на пса. — Ну что, Волк? Ты теперь будешь Волком. Нравится тебе имя? Волк!

Пес навострил уши.

— Видите?! Ему нравится! — воскликнул я. — Волк! Волк!

Он подал голос: «Гав».

— Ну что, оставляем его? — спросил я.

Мама с папой переглянулись, и мама сказала:

— Посмотрим.

После обеда мы с Вилом пошли на болота. Мне было немного не по себе. Кошмарный сон про болота никак не шел у меня из головы. Но я старался об этом не думать.

Мало ли что человеку приснится…

День выдался ясным и жарким. Солнце палило нещадно. Я весь взмок, пока мы только шли по двору. Оставалось надеяться, что в лесу, в тени деревьев, будет хотя бы чуть-чуть попрохладней.

Я в последний раз оглянулся на Волка. Он дремал на солнышке, лежа на боку и вытянув все четыре лапы вперед.

Перед обедом мы его покормили — выдали целую миску обрезков бифштекса, оставшихся со вчерашнего ужина. Он смел все подчистую. Потом вылакал миску воды и завалился спать на травке у заднего крыльца.

Мы с Вилом шли по тропинке, петляющей между стволами деревьев. В зарослях высоких цветов я заметил трех ярких бабочек с красивыми черно-оранжевыми крылышками. Я засмотрелся на них и сам не заметил, как наступил в мягкую мокрую грязь. Кроссовка тут же увязла. Когда я вытащил ногу, вся кроссовка оказалась облеплена мокрым песком.

— А ты видел торфяное болото? — спросил Вил. — Оно такое… симпатичное.

— Ага. Пойдем туда, — предложил я. — Покидаем в него всякие палки-ветки и поглядим, как они будут тонуть.

— А как ты думаешь, там мог утонуть кто-нибудь из людей? — задумчиво проговорил Вил. Он прихлопнул комара у себя на лбу и почесал коротко постриженную макушку.