Андрей Петерсон - Бледнее бледного

Ришша тоже молчала, полагая, очевидно, что тема исчерпана и закрыта, а собеседница ее все поняла и вопросов больше не имеет. Переоценивала, надо сказать… Причем, изрядно.

– И как его звали? – интонация получилась самой, что ни на есть правильной. Скучающе-безразличной она получилась. Помогает все-таки жевание губ. Что ни говорите, а – помогает…

Ларонна опустила гребень и посмотрела на интессу.

– Л а йрес Дисс.

Осси перестала, наконец, кусать губы, но не потому, что смогла вдруг справиться с дурацкой привычкой, а потому, что рот раскрылся сам собой:

– Мастер Дисс?

«По-моему, нам пора отсюда валить, – встряла с экспресс-оценкой ситуации Хода. – И чем скорее, – тем, как говорится, лучше! И совсем хорошо – если прямо сейчас и сразу…»

– Ты хочешь сказать, что некромансера убил Мастер Дисс? – Переспросила Осси. – А потом сказал тебе, что я сюда приду?

– Ну, да… Мастером он, правда, себя не называл, но, наверное, можно так сказать…

– Да… Наверное, можно, раз ни ты, ни хозяин твой с ним справиться не смогли…

Осси не знала даже, что думать. Слишком уж много неожиданностей несло в себе известие, что тип, который оказался не по зубам местному некромансеру вкупе с вызванной на подмогу ларонной, есть никто иной, как давешний ее знакомый, посетивший ее несколько дней назад.

Леди Кай хорошо помнила тот вечер, звуки клавесина, и неожиданное предложение незнакомца невесть как оказавшегося в ее доме. Еще бы не помнить – редко кто приходит по ночам с предложением кинуть Орден Лэшш и при этом не только не выглядит обеспокоенным, но и… Но и вообще никак не выглядит, потому что очень удачно и умело умудряется скрывать свое лицо в тени, а фигуру в складках широкой накидки…

Так что вечер-то Осси помнила, но это, собственно, и все – про посетителя своего она мало, что могла сказать, и сравнить с описанием, которое дала Ришша тоже не могла. Да и описание было, честно говоря, так себе… Средних лет, немного седины на висках и единственная, можно сказать, выделяющаяся деталь – хищный, немного крючковатый нос. Остальное – как у всех: две руки, две ноги, голова… Под такое описание любой подойдет… Но Осси отчего-то была уверена – это он! Хоть режьте, хоть на костре жгите – он, и все тут!

Правда от уверенности такой становилось только хуже, и Хода со своим предложением валить, была, наверное, более чем права. Валить, правда, поздно было. Тем более, если он все наперед знал, то тут вали – не вали, а исход один будет…

К сказанному Ришша добавить ничего больше не могла, и теперь тема действительно была исчерпана. Но новые знания она все-таки преумножила, а с ними, соответственно, и новые печали. Как всегда…

– Ладно, – Осси спрыгнула с парапета. – Бог с ним! Давай, начнем что ли… А то, так и просидим тут до утра. Пошли.

Повторять и упрашивать ларонну было не надо – на предложение начать Ришша откликнулась моментально. И то понятно – ожидание для нее и так уже слишком затянулось. А, откликнувшись, она тут же спрятала гребень в складках платья и спрыгнула вслед. Да так удачно, что прямо на Осси.

Мягким черным ветром взметнулись волосы ларонны, задев леди Кай по лицу и приоткрыв белую, как мрамор, и нежную, как шелк, шею плакальщицы. Пьянящий запах бархатистой кожи, под которой бурлила терпким соком молодая сильная кровь, ударил по ноздрям, сводя Осси с ума и разбивая вдребезги баррикады запретов, удерживающих взаперти ее новое сумеречное сознание…

Мир полыхнул обжигающей радугой, и в мгновение ока острые сильные клыки вампирши впились в неосторожно подставленную шею Ришши, проникая все глубже в отчаянной попытке добраться до родника жизни…

И тогда грянул гром.

Рвущий сознание и раздирающий душу удар родился где-то внутри, в глубине и устремился наружу сквозь слабую плоть и запоздалое сожаление. Сами собой разжались клыки, только-только добравшиеся до желанной цели, и мир содрогнулся от чудовищного раската.

Осси даже сообразить ничего не успела, как уже лежала на земле, пролетев с десяток шагов и сильно ударившись головой о выступ стены.

Второе открытие, последовавшее сразу же за первым, было не менее неприятным – она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Тело ее было сковано некой силой, обездвижившей ее целиком и полностью, и все что ей было оставлено и дозволено, это – ворочать по сторонам глазами. Не так уж и много, если подумать…

Мир вокруг был размыт, все время норовил опрокинуться и медленно вращался. И центром этого вращения, – то есть, осью этого нового и такого неустойчивого мира – была Ришша.

Она стояла перед фонтаном. Иначе говоря, где была – там и стояла, только вот узнать ее было трудно. И честно говоря, если бы не белоснежное ее платье, отороченное простеньким деревенским кружевом, то и вовсе – невозможно.

Огромные, и как всегда широко распахнутые глаза плакальщицы были мутны и окрашены кровью, а волосы, которые она старательно укладывала не одну сотню лет, растрепаны и всклокочены. При этом они бились по воздуху, будто в лицо ларонне непрерывно дул ураган средней силы. Но даже, если и так, то это ей ничуть, похоже, не мешало.

Она твердо стояла на ногах, гордо вскинув голову и замерев в позе фехтовальщика, безукоризненности которой позавидовал бы самый старательный гвардеец Его Величества – одна нога выставлена на полшага и чуть согнута в колене, вторая – отнесена назад, левая рука занесена над головой эдаким естественным балансиром, а правая выкинута вперед, будто в уколе шпагой. Вот только шпаги никакой у плакальщицы не было и в помине, зато широко растопыренные пальцы ее курились чем-то непонятным. Будто дымок от них шел…

И что это были за пальцы!

От аккуратных пальчиков милой и разнесчастной девушки не осталось и следа. Теперь они удлинились раза в два, а то и больше, и заканчивались острыми, неимоверно длинными и чуть загнутыми ногтями. Впрочем, слово – когти, наверное, тут подошло бы больше. Когти эти своими остриями, будто хищными стрелами, смотрели прямо в лицо все еще лежащей на земле вампирше, и вот от них-то этот самый дымок и вился. По всему следовало, что порви сейчас Осси удерживающие ее невидимые путы и сделай одно неверное или просто резкое движение, и курение это безо всяких, там, проволочек превратится во что-то другое, сильно неприятное, и удар последует незамедлительно. Причем, на этот раз, он будет сокрушительным, и глаза после этого леди Кай уже откроет едва ли.

– Не вынуждай меня, – голос Ришши тоже узнавался с трудом. Хриплый и ревущий, словно глас разгневанного неба, он никак не вязался с образом хрупкой девушки у фонтана. Невзирая даже на растрепанные ураганом волосы и блеснувшие в оскале острые зубы опасного хищника, не вязался… – Я не хочу…