Андрей Плеханов - Слепое пятно

Обычно у колодца восседало семь теток - кто из них был чьей женой, Игорь не знал, да и какая в том была разница? Время от времени тетки устраивали между собой громкие перебранки, переходящие в потасовки, таскание друг друга за волосы и попытки выцарапать друг другу глаза. Тогда из дома выползала главная жена одного из братьев - мрачная, кривая и чудовищно толстая - и лупила их палкой.

Скучно было этим женщинам. Невероятно скучно. Мужей своих они почти не видели - да и вряд ли братья Иштархаддона, молодые мужики в самом соку, красивые и сильные, охотно исполняли свои супружеские обязанности в постели с такими бегемотообразными уродинами. Домашней работы жены Благородных не делали, за детьми не ухаживали - все это входило в обязанности многочисленных слуг и служанок. Дети в возрасте до десяти лет свободно носились по двору и по улицам, никто особо не присматривал за ними. Детей старше десяти не было - может быть, никто не достиг ещё такого возраста, а может, после десяти детки Благородных попадали в какие-то особые, предназначенные для их воспитания места.

У Иштархаддона, в отличие от его братьев, не было ни жен, ни детей. Игорь уже успел вызнать это. Иштархаддон сильно отличался от всех своих родственников - и по образу жизни, и по образу мыслей, и даже по внешности.

Игорь вспомнил, визит трех младших братьев Иштархаддона на второй день после того, как он попал в этот дом. Они были очень похожи друг на друга - крепко сбитые, невысокого роста, квадратнобородые, с большими горбатыми носами и черными глазами-маслинами. Трое братьев были похожи друг на друга и в то же время не имели почти никакого сходства со своим старшим братом - Хадди.

Братья, как и положено коренным ассирийцам, принадлежали к семитской расе и внешностью своей больше всего напоминали современных арабов. Хадди же был копией Игоря Маслова. А Игорь не смахивал на араба, хоть ты тресни. Конечно, сам Игорь имел не вполне славянскую внешность, поскольку бабушка его была башкиркой. В результате такого слияния наций физиономия Игоря получилась гибридной - нечто европейское с небольшой монголоидной примесью: темные волосы, слегка раскосые глаза, короткий прямой нос…

Два человека с одинаковыми несемитскими лицами стояли перед тремя братьями-полководцами из рода Слышащих Иштар. Два человека, непохожие на ассирийцев: Иштархаддон и Игорь Маслов. Военные братцы усиленно работали немногочисленными извилинами, пытаясь вспомнить, какое личико имел их Шулманашар до того, как был захвачен в плен дикими всадниками. И не вспомнили, само собой.

– Это он, - сказал Хадди. - Он, наш дорогой брат Шулманашар. Я выкупил его у жестоких и необузданных скиш.шу. Конечно, он никогда не сможет командовать армией, потому что его сделали безъязыким. Но отныне он всегда будет со мной. Я научу его пользоваться мечом, и щитом, и коротким копьем, и луком, и персидским топором. Он будет править в бою моей колесницей, и если мы умрем от рук врага, то вместе. Ибо так повелела Царица Цариц, великая Иштар, мать нашего рода.

– Ладно, да будет так… - неохотно сказал один из братьев, выражая, очевидно, точку зрения всех троих. - Приветствуем тебя, Шулманашар, на благодатной земле царства Ашшур. Удачи тебе и крови. Кровь жертв - - богам. Кровь врагов - воинам. Кровь воинов - вечной их славе.

Игорь сдержанно кивнул. Он надеялся, что до крови дело не дойдет. Не был он любителем крови..

Хотя, как выяснилось позже, надеялся он напрасно.

Иштархаддон посещал Игоря каждый день. При этом Хадди каждый раз выставлял неподалеку от дверей стражу из двух подчиненных ему воинов, дабы те не подпускали никого близко к комнате. Иштархаддон и Игорь вели долгие беседы, и Хадди не хотел, чтобы чьи-то уши услышали то, что его свежеспасенный из плена братец, оказывается, прекрасно владеет своим отрезанным языком.

Игорь задавал бесконечные вопросы. Ассириец отвечал - терпеливо, подробно, порой многословно, упоминая на каждом шагу великих богов и прославляя силу и непобедимость своей армии. Игорь вычленял из словесной шелухи главное, анализировал, раскладывал все по полочкам, и картина жизни острова вырисовывалась в его голове день ото дня все четче и яснее. От недоумения он переходил к ужасу, от ужаса - к пониманию. То, что раньше казалось ему признаками дикарского хаоса, оказывалось проявлениями безусловного порядка. Порядка необычного, недопустимого для современного человека, но абсолютно привычного и даже необходимого для человека, живущего в царстве Ашшур.

Островное государство Ашшур было абсолютно милитаризированным, война представляла главную цель его существования - стержень, на котором держался весь уклад жизни и образ мыслей ассирийцев. Военная обязанность была всеобщей и распространялась на всех, кроме рабов. Впрочем, рабы и не смогли бы воевать - почти все они были женщинами. В сущности, на этом и было построено разделение на варду и мушкенов - тот, кто мог держать в руках оружие, повышался в статусе до «склоняющегося ниц», получал право жить в каменном жилище, питаться не человеческим мясом, а ячменными лепешками, заниматься ремеслом. В военное время мушкены становились солдатами и без числа отдавали жизни свои за Ашшур. А рабыни-варду, что же они? Их уделом был самый грязный и тяжелый труд, а также бесконечный процесс вынаши-вания и родов детей..

Кто был отцом этих детей? Конечно, те же самые мушкены. Низшим сословиям, мушкенам и варду, запрещалось создавать семьи, как существам неполноценным. В то же время не возбранялось, даже поощрялось их «спаривание» (как брезгливо выразился Иштархаддон). Люди низших каст плодились на острове, несмотря на то что существование их было голодным, бесправным, на грани жизни и смерти. Царство нуждалось в новых солдатах для войн, в новых рабынях для производства еды. В положенные распорядком дни мушкены входили в жалкие жилища рабынь и зачинали новых и новых детей на подстилках из грязной соломы. Те из детей, кому повезло родиться мальчиками, пополняли ряды слуг и воинов; те же, кто рождался девочками, навсегда оставались среди грязных и голых рабынь, редко доживающих даже до тридцати лет.

Несмотря на крайнюю убогость существования низших каст, Ассирия была царством строгого порядка и всеобщего, охватывающего любую мелочь учета. Значительная часть авелу в мирное время работала чиновниками разных степеней. Они получали жалованье от царя и отрабатывали его старательно и преданно. Они заносили в свои глиняные таблички каждую овцу, каждый мешок зерна, каждый кувшин молока, каждую рабыню, расчлененную и скормленную варду. Все, что выращивалось и производилось на острове, подсчитывалось и отмечалось клинописными значками на глиняных табличках. Никому из чиновников не приходило в голову утаить или украсть даже самую малость. Можно было привести простое объяснение для такой безукоризненной честности: на острове существовало только одно наказание за все значительные проступки - смертная казнь в сотнях своих ужасных разновидностей. Никому из авелу не хотелось рисковать головой из-за меры ячменя или куска баранины. И все же Игорь находил что-то неестественное, не свойственное человеку в столь безукоризненном, патологическом послушании. Оно напоминало ему автоматизм шестеренок, расставленных рукой мастера в правильно отлаженном механизме. Шестеренка имела только два варианта: либо работать точно и правильно, либо сломаться и быть замененной и выкинутой на свалку.