Сергей Антонов - Королева голод (сборник)

Рядом с Чашниковым Ольга чувствовала себя полной дурой, но была уверена, что именно так должна ощущать себя женщина рядом с настоящим мужчиной.

Она пригласила нового друга в общежитие, где он произвел настоящий фурор среди подруг.

– Ухитриться в нашем городишке такого мужика отыскать. Везучая ты, Ольга!

В том, что ее везение весьма относительно Мишина убедилась через несколько дней.

Чашников пришел в гости с бутылкой шампанского, возникла спонтанная пирушка, собравшая несколько парней и девушек. Поначалу все шло нормально. Марат прекрасно вписался в компанию и, благодаря своему обаянию, уверенно шел к тому, чтобы стать ее душой.

Идиллия рухнула в тот момент, когда кто-то из парней имел неосторожность вполне безобидно подшутить над Чашниковым. Ольгу шокировала метаморфоза, произошедшая с Маратом. Симпатяга-парень превратился в машину разрушения. Налившиеся кровью глаза смотрели на присутствующих так, словно видели их впервые. Накрытый стол опрокинулся с легкостью перевернутой ветром страницы. Обидчик Чашникова за несколько секунд успел тысячу раз осознать свою ошибку. Он бросился к двери, но был сбит ударом кулака, украшенного десантной татуировкой. Марат наступил на спину парня и поднял над головой табурет, явно намереваясь обрушить его на голову обидчика.

В комнате повисла гробовая тишина. Все прижались к стенам и испуганно следили за происходящим, не в силах сдвинуться с места. Оленька чувствовала бешеный стук сердца в груди. Время для нее остановилось. Девушка вдруг поняла, что перенеслась в некий параллельный мир, Сумеречную зону, где жил совсем не тот Чашников, которого она знала. Она спокойно подошла к Марату и положила ему на плечо руку.

– Не стоит этого делать. Ты ведь потом пожалеешь.

Чашников одарил Ольгу взглядом, который мог бы заморозить доменную печь. Казалось, еще мгновение и табурет раскроит голову заступницы. Вместо этого он с грохотом упал на пол. Взгляд Марата стал осмысленным. Он потер ладонями лоб, убрал ногу со спины лежащего.

Чудом избежавший смерти шутник отполз в дальний угол комнаты. Все остальные обрели способность двигаться и принялись за уборку комнаты, смущенно поглядывая на погромщика. Получасом позже Марат и Ольга остались одни.

В своих сексуальных фантазиях она не раз представляла себе, как распрощается с девственностью. Реальность оказалась гораздо проще и приятнее девичьих грез. Возможно потому, что Марат был опытным любовником, а быть может оттого, что Ольга узнала в нем своего первого мужчину, едва увидев в библиотеке.

Ночь прошла в бесконечном повторении взлетов к блаженству и падений в сладостную истому.

Впервые за год Ольга опоздала на работу, получила нагоняй от заведующей, который встретила улыбкой. Строгая начальница опешила, а через секунду, по сияющим глазам Мишиной, все поняла.

– Значит влюбилась?

– Окончательно и бесповоротно!

– Смотри, не увлекайся.

– Поздно. Уже увлеклась! – от избытка чувств она бросилась на шею заведующей. – Он самый лучший!

Весь день Ольга вспоминала о том, как утром, вместе с Маратом выходила из общежития.

О вчерашнем происшествии знали все. Мишина улыбалась, вспоминая сочувственные и встревоженные взгляды. Чашникова мог бояться кто угодно, но только не она. Ночь, проведенная на узкой кровати со скрипучей панцирной сеткой, сделала параллельный мир контуженного афганца понятным и доступным. В любой момент она могла войти туда и вытащить возлюбленного наружу. Марат тоже понял это. Перед тем, как выйти из комнаты, он усадил девушку к себе на колени.

– Запомни, малыш, хорошенько запомни, что никакая сила в мире не заставит меня причинить тебе боль. Ты веришь мне?

Вместо ответа девушка впилась жадным поцелуем в губы Чашникова. Она ему верила. Верила в течение двух месяцев, которые посчитала самыми счастливыми в своей жизни.

Начало конца Мишина почувствовала после того, как Марат сообщил ей о том, что собирается уйти из церкви христиан-евангелистов.

– Не могу больше слушать речи этих американизированных придурков!

– Вот и отлично. Только советую найти другую точку приложения своему религиозному пылу. Мне кажется, что если человек по собственной воле избавляется от несовершенного, по его мнению, Бога, то свободное место в душе занимает дьявол.

– Глубокая, достойная истинного философа мысль, – Чашников пытался шутить, но его выдавал голос, звучавший глухо и задумчиво. – Возможно, подамся в буддисты.

После этого диалога отношения Марата и Оленьки дали трещину. Сначала едва заметную. Внешне все выглядело так, словно ничего не произошло. Только у Марата вдруг появилось множество дел и полное отсутствие желания откровенно отвечать на вопросы Мишиной.

– Организовал нечто вроде клуба нигилистов. Пытаемся всколыхнуть этот городишко, пробудить его от спячки.

Молодая библиотекарша мало интересовалась жизнью своего города. Однако слухи о секте сатанистов, появившейся в райцентре, просочились и через невидимую стену, которой Ольга отгородилась от всего, что связывало ее с провинциальным муравейником.

Девушка подозревала, что в оркестре дьяволопоклонников Марат играет не последнюю скрипку. Вот только спросить об этом боялась. Что если на ее вопрос Чашников даст прямой ответ? Мишина прекрасно понимала: прятаться от правды не имеет смысла. Все точки над «i» мать Ольги, которая однажды ворвалась в библиотеку.

– Вот спасибо, доченька, удружила! Значит с Чашниковым гуляешь?

– Слухами земля полнится?

– И еще какими! Знаешь, что твой Маратик учудил?

– Пока не знаю, но чувствую, что об этом ты сообщишь мне с превеликим удовольствием.

– Сегодня к моему шефу приходил, – голос мадам Мишиной дрогнул. – Заявление принес, хотел новую общественную организацию зарегистрировать. «Храм Вельзевула»! Видела бы ты лицо Марата, когда его послали куда подальше.

– И что ж такого интересного было в его лице? – Оленька изо всех сил старалась не расплакаться.

– Это было лицо маньяка и убийцы!

Егор Фролов надеялся, что солнечный свет, избравший объектом своего внимания его подушку, в конце концов, сменится благодатной тенью. Но солнце, наверное, поставило себе цель свести Фролова в могилу. Он собрался с духом и открыл глаза, надеясь, что невидимый лучник, подстерегавший его каждое похмельное утро, сегодня промахнется.

К большому удивлению, Егору удалось встать и добраться до окна. Он собирался поплотнее задернуть шторы и вновь завалиться в постель, но совершил непростительную ошибку. Резкие движения в его нынешнем состоянии были противопоказаны. Стоило Фролову вскинуть руку, как стрела боли вонзилась в висок.