Олег Лукошин - Наше счастье украли цыгане

Эх, и для кого только стараешься, купальники приобретая? Всё равно никто не оценит.

Спокойно, Светлана, спокойно! Для себя — понятно?!

— Пришла всё-таки? — цыганёнок лыбился во всю ширь своего довольно симпатичного рта. — А я так и знал. Четвёртый день здесь сижу. Другой бы разозлился и обиделся, но только не я. Потому что знал — придёшь.

Всё, как он и обещал. Типа пляж у моста и магнитофон — не вижу отсюда марки. «Модерн Токинг» прилагается. Ладно хоть, что один. Держит слово. А то я целую ватагу ожидала.

Не из-за этого ли такая взволнованная?

— «Модерн Токинг», — молвила, переходя по мосту на другой берег. В руке дамская сумочка — белая с цветными инкрустированными стекляшками, пойдёт для пятнадцатилетней — белая майка в обтяжку, юбка цветастая. — «Поговорим о любви». Ленинградский завод грампластинок. Сторона один: «Любимая», «Немного любви», «Бурные воды», «Ты — моё сердце, ты — моя душа», «Как ангел».

— Точно! — радостно кивнул Серёжа. — Но я пластинки не слушаю. Негде. На мафике музон гоняю.

Купальник — в сумочке. Думала сразу надеть, но как потом в мокром возвращаться?

— Сторона два: «Небеса будут знать», «Любовь здесь больше не живёт», «Почему именно сегодня?», «Не падай духом», «Тебе повезёт, если ты очень захочешь». Слова и музыка Дитера Болена. Помню всё.

— Аплодирую стоя!

Серёжа протянул мне руку и помог сойти с моста на землю. Он загорелый как чёрт, в одних трусах.

— По просьбам трудящихся, — улыбнулась я невольно, — исполняется дискотечный суперхит «Ты — моё сердце, ты — моя душа». Ёмай ха-а-а-ат, — запела, — ёмай со-о-о-оул…

А она как раз и звучала из цыганского магнитофона «Весна» — вот сейчас уже видно название.

— Айл кип он шайнин, — подхватил цыганёнок, — эвриуэ-э-э юго-о-оу.

Как-то сами собой мы взялись за руки и совершили несколько круговых движений, Серёжа приобнял меня, взял на бедро — и прогнул мой гибкий стан в изящном па, что обычно венчает зажигательное танго. Я почувствовала, как кончики моих волос скользнули по грунту. Голова закружилась.

Он милый.

— Вода тёплая? — спросила, выпрямившись и оправляясь.

— Как парное молоко.

— Отвернись, я переоденусь.

Он отвернулся и не подглядывал.

— Уау! — издал эмоционально и ситуационно правильный возглас, когда я позволила обернуться. — Вот это купальничек! Бесподобно выглядишь!

— Спасибо, — скромно ответствовала я.

Ради таких моментов и стоит приобретать оранжевые купальники. Глупая и пошлая правда жизни. Я рождена для мужского внимания и восхищения!

Вода по первому прикосновению оказалась вовсе не такой уж тёплой, но зайдя в реку по грудь — это здесь максимальная глубина — а потом и окунувшись, я согрелась. Сергей вёл себя галантно, под меня не заныривал и трусы стягивать не пытался. Мы поиграли в догонялки полуспущенным резиновым мячом, выуженным им откуда-то — и маялся чаще всего он. Это не случайное замечание, потому что я играю в школьной гандбольной команде и в марте этого года она даже стала чемпионом города в своём возрасте. От моего снаряда не укроешься ни над водой, ни под ней.

У предусмотрительного цыгана нашлось что-то вроде простыни. Грязноватая и рваная, но я в позу не вставала, потому что лучше загорать на такой, чем на голом песке. Серёжа улёгся рядом, простыни себе не требовал.

— Как дела в таборе? — поинтересовалась у него.

— Да как обычно, — пожал он плечами. — Мужики работу ищут. До сентября точно здесь простоим. Может, и больше.

— Ну и как, находят?

— Да, есть кое-что. У Куркина вот.

Он аккуратно и робко, одними кончиками пальцев поглаживал меня по спине. Ниже не опускался, поэтому я как бы не возражала. По крайней мере вслух.

— Это что за Куркин такой? — проявила наивный интерес.

— Да кооператор местный. Хваткий мужик. Но наши довольны вроде — нормально платит.

— А в колхозе что, нет работы?

— В колхозе председатель гнилой. Зуб на нас заимел. Работы не даёт и прогнать грозится. Только фиг ему, нет у него такой власти.

— Слушай-ка, а я слышала тут историю одну. Якобы цыгане убили того парня, который… Ну, слышал наверное про это. Не менты, а цыгане.

— Да ну, чушь, — сморщился Сергей. — На фиг нам это надо!

Я посмотрела на него внимательнее, стараясь разглядеть в глазах мутные тени притворства, но негодование его выглядело вполне искренним. Либо не в курсе, либо действительно не цыгане.

Да ведь Алёша врать тоже не будет.

— Ты это, — бормотнул он мне типа сочувствующе, — не парься насчёт того случая. В жизни всякое бывает. Иногда и лечь под кого-то приходится против своей воли. Ты мне по любому нравишься.

— Я в тебе и не сомневалась, — отозвалась я благодушно, заставляя его полюбить себя за своё великодушие ещё больше.

Человек — существо управляемое. Им можно крутить и вертеть во все стороны. Внедрять в него любые иллюзии и представления о мире. Мужские особи управляются совсем просто. Для них двух кнопок достаточно — вкл и выкл.

— Дочь у председателя знаешь? — перевела разговор на другую тему. Хотя по сути на ту же самую, взгляд с другого угла.

— Как её, Катерина? Ну, видел.

— Нравится тебе?

— Да ничего особенного, — Серёжа придвинулся максимально плотно. — Ты симпатичнее.

Гладили мою спину уже не пальчики, а целая ладонь.

Ба, да ведь это и не спина вовсе, а ягодица! Та самая, на которой бабочка.

— Остановись, юноша! — приподнявшись, я схватила его за руку. Из себя не выходила, действовала спокойно. — Я тебе ещё ничего не позволяла.

— А когда позволишь? — задышал он сладострастно в лицо.

— Когда испытание пройдёшь? Готов?

— Всегда готов! — и он салют отдал.

Я окинула его критическим взглядом. Так того ситуация требовала. В театральных пьесах всегда вслед за серией фраз следует пауза. Это для того, чтобы герои, а вслед за ними и зрители, родили друг о друге новую грань понимания. Мне в цыганёнке давно всё понятно, а вот ему новую грань моего понимания его типа неоднозначной сущности родить не помешает.

— Да ведь ты девственник, Серёженька! — скривилась я в невольной (как бы) усмешке. — До сих пор писюна дрессируешь, а?

— Фильтруй базар, подруга! — эге, он взаправду из себя выходит. — Я столько девок драл, что тебе и не снилось.

— А мне девки и не снятся, — скалилась я.

Он смутился на мгновение. Но тут же попытался взять себя в руки.

— Да чего я перед тобой оправдываюсь тут. Девок было дохренищи — и мне плевать, веришь ты в это или нет. Только мой маленький друг знает все наши тайны.

Ну а что, молодец! Нравится мне такой ироничный ответ. Для пацана ведь хуже нет ситуации, если его в девственности заподозрят — и не важно, было ли у него чего-нибудь на самом деле или нет. Они по определению трахари-домушники высочайшей квалификации и производительности.