Брижит Обер - Мрак над Джексонвиллем

— Что? Так выходит, тут весь город замешан!

— А газета от восемнадцатого сентября тысяча девятьсот восьмидесятого года! Больше десяти лет уже прошло, старик! В сущности, я готов согласиться с твоей идеей убежать в Мексику… Что же с нами будет, Джем?

Сзади них кукла села в кроватке, широко улыбаясь. Рот у нее был разрезан от уха до уха, кожа с головы наполовину сорвана, а сама голова свешивалась набок. За бледными губами сверкали клыки.

Джереми вспомнил о спрятанном в кармане клочке бумаги и пришел в полную растерянность. Нужно отыскать Деда. Похоже, только он знает, что же тут на самом деле творится. Да, нужно именно так и сделать — отыскать Деда и не отходить от него ни на шаг. Стивен Бойлз! Лучшего полицейского в Джексонвилле и не бывало… Засовывая в карман горсть газетных вырезок, он повернулся к Лори:

— Пойдем к Деду. Он защитит нас.

— Но нужно идти через весь город! А у нас ни чеснока, ни креста — ничего, нас тут же на клочки разорвут! Ой, посмотри-ка!

Лори поднял с пола перевязанную голубой лентой пачку листков. «Дневник Аннабеллы Уилкис, написанный ею самой».

— Это тоже нужно прихватить, — сказал он, засовывая сверток за пояс шортов. — Ну, пойдем.

— Есть хочу, — сказала кукла голосом маленькой девочки. — Белла очень проголодалась, Белла хочет ням-ням…

Ребята разом обернулись, задохнувшись от ужаса. Кукла сидела в детской кроватке. И длинными изогнутыми когтями сжимала прутья решетки. Желтовато-серая старческая кожа местами слезала клочьями, открывая взору разлагающуюся плоть. Глазницы ее были пусты, волосы свисали клочьями; она улыбалась детям огромным ртом.

— Слепенькая стала Белла. Но мясо-то чует… Мясо — это вкусно. Идите поцелуйте Беллу.

Время, похоже, остановилось. Разинув рты, Джем и Лори замерли, глядя на зловещую куклу. Джем размышлял о том, сможет ли его рассудок выдержать эту череду страшных событий и — если, конечно, предположить, что удастся выжить, — не станет ли он потом одним из тех двуногих овощей, что выползают по воскресеньям на ухоженные лужайки так называемых домов отдыха.

Существо с разорванным ртом и пустыми глазницами уже вставало с кровати. На нем было платье цвета морской волны, измазанное блевотиной, а возле ворота — странное дело — приколот хорошо знакомый Лори значок — отец в свое время принес ему такой же — с надписью «Телефон — это здорово».

— Мисс Уилкис!

— Нету ее, нету больше, есть только Белла… — дергаясь, произнесла кукла и вдруг резко бросилась вперед, так что ее клыки чуть не скользнули по лицу Джема — тот отскочил назад.

— И она с удовольствием разорвет вас сейчас на кусочки, сопляки поганые… — громовым голосом продолжила кукла.

И разразилась каким-то судорожным смехом, отчего изо рта у нее потоком хлынула кровь со сгустками, а затем спрыгнула с кровати.

Лори схватил качалку-лошадку и швырнул ей в ноги — старческие ноги с расширенными венами. Аннабелла споткнулась, но успела мощными когтями хватить Лори по щеке — кожа разъехалась, как бумага под ножницами. Он взвыл и одним прыжком оказался возле двери. Джем поднял с пола одну из валявшихся там деревянных кеглей и обрушил ее на череп старой ведьмы. Послышался треск ломающихся костей, кегля погрузилась во что-то мягкое, и голова старой девы съежилась, будто проколотый воздушный шарик.

Джем быстро ретировался, присоединившись к Лори. Мисс Уилкис кругами ходила по детской — ноги ее были выпачканы экскрементами, из проломленной головы торчала кегля, — восторженно напевая старинную детскую считалку.

Мальчики скатились вниз по лестнице.

— Почему она не преследует нас? — прыгая через две ступеньки сразу, прокричал Лори.

— Ты же видел: с ума сошла, в детство впала…

— Прости, Джем, но то, что она впала в детство, почему-то нисколько не мешает ей иметь клыки длиной сантиметра как минимум три!

Они стремглав вылетели на улицу, и Лори тотчас потянул Джема за рукав:

— Стоп! Нельзя обращать на себя внимания. Слушай внимательно, старик: до сих пор мы жили бок о бок со всеми этими покойниками, и вроде бы все было нормально. Значит, если мы будем вести себя как ни в чем не бывало, им, может быть, и в голову не придет, что нам что-то известно, и мы сможем добраться до Деда или шерифа Уилкокса.

— Уилкокс с ними заодно — и с Бойлзом, и с тем капитаном, которого я видел… У тебя кровь идет со страшной силой…

Лори поднес руку к разодранной щеке и сразу же почувствовал, как по пальцам потекла теплая кровь. С горем пополам промокнул ее рукавом джемпера.

— На кого же я похож?

— На пигмея, только что подравшегося с тигром.

— Спасибо, Джем, ты всегда находишь нужные слова, чтобы вернуть человека в нормальное расположение духа. Ладно, не стоит нам здесь торчать.

Лори взялся за руль старенького велосипеда и сел в седло. Джем устроился сзади.

Они двинулись в путь — чувствуя себя при этом очень маленькими и беззащитными, грустными и потерянными, уязвимыми и аппетитными. Город словно опустел. Дома выглядели нежилыми. Они уже не были уверены в том, что, кроме них, здесь есть хоть одна живая душа. И вдруг грянул веселый военный марш, а вслед за тем — гром аплодисментов.

— Парад! Они же все на параде! — затормозив, вскричал Лори.

Он спрыгнул с велосипеда и бросился туда — в толпу, в шум, в жизнь.

Джем устремился за ним, и вскоре они уже были на главной улице.

Все население Джексонвилля, напялив бумажные колпачки, размахивая разноцветными лентами серпантина и флажками — государственными и штата, — выстроилось в плотные ряды. Малышня, сидя на плечах у отцов, оглушительно вопила. На центральной трибуне, под транспарантом, приглашающим посетить грядущую сельскохозяйственную ярмарку, восседал Лесли Андерсон — красный как рак в не по сезону теплом жемчужно-сером костюме. Музыканты духового оркестра маршировали в такт мелодии вслед за наряженными в форму девочками. Многие из зрителей были одеты в традиционные для Юга костюмы — ковбоев, индейцев, федеральных солдат, мексиканских батраков и т. п. Лори и Джем, не обращая внимания на возмущенные возгласы, пробрались в первый ряд.

— Ты только посмотри на толстуху Дебби — вот уж ничтожество! — шепнул Лори, вовсю орудуя локтями.

Дебби училась с ними в одном классе и всегда третировала их, считая недостойной внимания мелюзгой. Она прогуливалась по городу с парнями много старше себя и из кожи вон лезла, стараясь быть похожей на роковую женщину с телеэкрана — прямо из «Санта-Барбары». А сейчас она с величайшим энтузиазмом, проникнувшись сознанием собственной важности, высоко вскидывала ноги — из-под сине-белого кепи торчали измученные химической завивкой белобрысые кудряшки, жирные бедра тряслись в такт оркестру.