Ричард Сенфорд - Зов

Он прошел к ней через всю комнату, и Дана повернулась, наклонив голову, и подставила шею, чтобы он расстегнул жемчужное ожерелье. Что он и сделал, а потом провел языком вдоль шеи, вверх к ушам. Она захихикала и стала тереться о его брюки. Обнаженной грудью он почувствовал прикосновение прохладного шелка и ее теплой спины.

— Ну, и когда большой поход? — Она имела в виду рыбалку, о которой Луис и Ллойд Баррис заговорили в конце вечера. Ллойд был фанатичным ловцом форели с лодки и пригласил Луиса. Они даже посвятили Уита Норвуда в свои планы. Рыбная ловля была единственной страстью Луиса, и Дана не оставалась к ней равнодушной.

— А ты что, не хочешь поехать? — спросил он.

— Может быть, — промурлыкала она и медленно повернулась к нему лицом.

— Но только не сейчас, — прошептал он. Они поцеловались, дразня друг друга и все больше возбуждаясь от взаимных прикосновений. Луис протянул руку к выключателю…

Свет из большого окна второго этажа падал на кусты около дома и на темную лужайку. Потом и он погас. А в кустах кто-то притаился и наблюдал. Наблюдавший причмокивал языком, тихо и ритмично, опять и опять, и этот звук напоминал тиканье часов. Чьи-то глаза зачарованно смотрели сначала на однообразную темноту травы, а затем на темный прямоугольник окна.

— Странная компания.

— Не страннее тебя, — отпарировала Дана. Луис резко захлопнул дверь, и они пошли к машине. Был теплый летний день.

После вечеринки у Кенджи они встали поздно. За три дня в Альпенхерсте Дана еще не нашла времени приобщиться к незатейливым развлечениям Лаписа. Луис горел желанием свозить ее туда. Их прогулка началась с завтрака в ресторане «Ставни». К полудню в веренице взятых напрокат мопедов и туристических трайлеров они добрались до Королевского пляжа.

Здесь, на солнце, они разложили шезлонги, обнаруженные Даной в прачечной дома. Предел мечтаний!

— Пойдем выкупаемся, — Луис снял футболку и снова надел солнечные очки. Озеро за его спиной было восхитительной голубизны и искрилось на солнце. Где-то вдали моторные лодки оставляли за собой хвосты белой пены.

— Я сначала погреюсь, а потом окунусь. Ты со мной еще раз пойдешь в воду потом?

— Обязательно.

Он чмокнул ее в щеку и пошел по мягкому белому песку к воде. Дана провожала его взглядом. Луис оглянулся и помахал ей, она помахала в ответ. Затем он зашел в воду по колено и стал плескать на себя. Дана усмехнулась — современный мужчина встречается со стихией. Она наблюдала, как он.! зашел глубже, по пояс. Даже для июля было немного прохладно. Когда-то озеро было огромным холодильником, глубоким и холодным.

Дана радовалась солнцу. Ей становилось все жарче, и она скинула блузку, затем решила посидеть немного, прежде чем снять джинсы. Она заметила, что толстяк слева уже давно пялится на нее, а ей не хотелось, чтобы ее что-либо стесняло. А потом ей стало безразлично, может быть, для него это единственная радость в скучной жизни. Может, и она посмотрит на того, кто понравится. Здесь есть на кого посмотреть, но это так, невинная забава.

Она стянула джинсы, затем отыскала в сумке масло для загара и стала натирать им сначала руки, затем ноги. Луис в это время плыл по направлению к плоту, привязанному невдалеке от берега. Голову он держал над водой, чтобы не замочить очки.

Дана рассмеялась. Она вспомнила, как утром Луис настаивал на покупке не только местного еженедельника, но и «Сан-Франциско кроникл». Поэтому она смогла узнать результаты бейсбольных игр. Она давно уже болела за Детройт, даже не помнит, когда это началось. По крайней мере, с того момента в детстве, когда Джо Пелози повез их на Тигров. Она вспомнила, как отец обучал ее броску. Это было на озере, поэтому-то она сейчас об этом вспомнила. Джо показывал ей, как держать резиновый мяч. Она ясно увидела его указательный палец с коротким ногтем, оттяпанным какой-то машиной.

Дана сделала глубокий вдох и попыталась отключиться на минуту. Она откинула назад голову, закрыла глаза и стала впитывать солнце.

Темные очки и сомкнутые ресницы не могли сдержать солнечного света, который превращался в яркое, чуть красноватое сияние. На этом фоне проплывали картинки пляжа: толстяк, барахтающиеся в воде дети, бриллиантовые брызги. Луис, плывущий к плоту, несущееся по водной глади каноэ с раздутыми парусами — красными, белыми и желтыми.

Жара усиливалась. Дана не помнила, когда ей удавалось так расслабиться. Она сняла очки, чтобы загар ложился равномерно по всему лицу. Да, а рак кожи? Дыры в озоновом слое? Потом разберемся. Ничто не имело значения, кроме картинок, мелькавших перед ее закрытыми глазами. Пляж смешался с воспоминаниями о Лаписе.

Город вообще-то ей понравился, несмотря на его почти агрессивную провинциальность. Она не могла предположить, потому что никогда лично с этим не сталкивалась, что за сонными фасадами, неторопливыми приветствиями и тихим темпом жизни могут скрываться маленькие страхи и отравленные взаимоотношения. Но ее не покидало ощущение, что она тут чужая, и избавиться от него она не могла.

Но, надо признать, городок был очаровательный. Они сидели за столиком у окна в ресторане «Ставни». Прямо перед ними на другой стороне улицы был салун как будто из классического вестерна с непременной перестрелкой. На его квадратном фасаде, на самом верху, висела табличка «1893». Аптека на углу размещалась во внушительном гранитном здании прошлого века.

— Все в порядке?

Глаза удивленно открылись. Никого рядом.

— Все в порядке? — услышала она вновь голос Луиса. Нет, это не в бреду.

Голос звучал четко, как если бы Луис находился рядом с ней на пляже, а не сидел на плоту на другом конце этого слепящего отражения. Она пыталась вернуться к действительности из полузабытья и сосредоточиться, но не могла и не знала почему.

Через минуту стало ясно. Ассоциация возвратилась вместе со звуком голоса, свинцом навалившись на нее.

Они сидели за столиком в «Ставнях», и, когда он задал этот вопрос. Дана выглядела неважно и переживала из-за этого и из-за того, что занимало ее мысли.

Она боролась с этими мыслями, старалась не поддаваться им, пыталась очистить сознание от звука голоса Луиса и от тревоги в его глазах, а более всего, от эпизода с Джин Рискер.

Это было не досадной мелочью, а свидетельством того, что важнейшие битвы еще не выиграны. Именно так, и все служило тому подтверждением: и учащенный пульс, и возвращающиеся образы, отпечатавшиеся в сознании картинки.

Дана закрыла глаза. Борись до последнего, Христос. Она не возражала против сравнения с Христом. Она уже много раз об этом думала с тех пор, как прочла книжку о детских видениях и снах Иисуса. Головные боли с потерей зрения. Состояние тревоги. Как выяснилось, это были предвестники, знаки того, что произошло потом. В это время он еще не знал, что отличается от других и отмечен Богом. Пощади нас.