Ричард Сенфорд - Зов

Дана ехала по Таллак-Лейн. Деревья, росшие вдоль дороги, отбрасывали тень, отчего дорога казалась полосатой. По радио звучали старые мелодии.

«Нам надо убраться отсюда, — завывал Эрик Бердон, — и как можно скорее…»

А что, если эти дни отдыха окажутся самыми лучшими в их жизни? Вполне могло так случиться, тем более что они оба еще довольно молоды и впереди столько лет работы. Может быть, они никогда не смогут провести отпуск в Европе. Дана нервно сжимала руль.

«Девочка, есть лучшая жизнь для нас с тобой…»

Узкая дорога стала извиваться. На повороте колеса слегка коснулись обочины, вздымая песок и пыль. Дана перестала давить на газ и выехала обратно на середину.

Что, если из-за этой чертовой работы Луиса им придется наполовину сократить свой отдых? Смогут ли они прожить на одну ее зарплату, если Луис пошлет их всех к чертовой матери? Если да, то как долго? Может, попробовать? Она кусала губы. Стоит ли это делать? А что, если…

Сзади раздался гудок. Низкая черная «тойота» сзади. Дана увидела ее в зеркале до того близко, что разглядела сквозь ветровое стекло даже темные очки на водителе. Он снова просигналил.

Дана поняла, что отвлеклась. Наверно, она едет слишком медленно, слишком медленно с точки зрения местных, которые хорошо знают эту дорогу, вьющуюся по склону холма, по крайней мере, с точки зрения местных придурков.

Она нажала на газ, но было уже поздно. На полном ходу «тойота пошла на обгон, не обращая внимания на яркую желтую разделительную линию между полосами. Неожиданно Дана увидела автофургон, медленно ползущий вверх по холму навстречу обеим машинам.

Неясные контуры черной «тойоты» маячили слева от нее. Дана поняла, что совершила ошибку, прибавив скорость, чтобы оторваться. Она отпустила газ и собиралась нажать на тормоз, но в это время черная машина подрезала ее и они ударились друг о друга.

К счастью, тормоза сработали, но ее маленький «шевроле» начало заносить. Она заскользила по направлению к обочине, которая переходила в кювет, а ниже — в каменистый склон, густо поросший кустарником.

Красными прямоугольниками загорелись тормозные огни черной машины. Непонятный рефлекс заставил Дану крепко схватиться за руль. Рот у нее был открыт, но она не издала ни звука. Передние колеса ударились об обочину. Автофургон просвистел мимо в противоположном направлении в нескольких дюймах от машины Даны.

Когда она остановилась, задние колеса были все еще на дороге, а передние — на обочине, воздух был наполнен желтой пылью и запахом резины. Мотор заглох.

Она взглянула на черную машину, которая медленно шла в шестидесяти футах впереди. Сердце у Даны колотилось, во рту пересохло. Она с силой нажала на сигнал.

Из окна «тойоты» высунулась рука. Рука задержалась в воздухе, дразня Дану: ну, попробуй, сделай что-нибудь.

Тормозные огни казались красными флагами. Виски Даны сжало будто клещами. Гудок был пронзительным, но она все давила и давила на сигнал.

Дана с минуту смотрела на «тойоту»: вернется ли?..

Рука убралась обратно в окно, медленно, как у робота. Поскрипывая, «тойота» покатилась по асфальту.

Вдруг Дана увидела вспышку, и блестящая машина стала разваливаться на ее глазах. Окна брызнули каскадом битого стекла. Двери с обеих сторон распахнулись, как крылья, но машина загорелась только после того, как с треском раскрылись крыша и багажник. Оранжевое пламя вырвалось из-под крыши, потом из багажника. Когда языки пламени охватили салон, раздался взрыв: в разные стороны полетели куски сидений, коврики, дверные ручки и закопченные останки того, что еще недавно было человеческим телом — руки и ноги, голова, кишки…

Дана сидела и моргала, сердце ее бешено колотилось. Она смотрела, как удаляются в сторону озера огни черной «тойоты»…

Она справится с этим. Тот факт, что у нее это уже было миллион раз, внушал ей уверенность. Она будет над этим работать вместе со своим психиатром, это первое, что она сделает, когда вернется домой. Просто нужно сделать несколько глубоких вздохов и успокоиться. Да. Успокоиться.

Надо сначала вывести машину на шоссе. Дана повернула ключ зажигания, но мотор не завелся. Не надо так резко. Она снова повернула ключ и мягко нажала газ. Три, четыре. Машина завелась и, покачиваясь, снова устремилась вниз по холму. Дана чувствовала, что под мышками у нее проступил горячий пот, хотя руки и ноги оставались ледяными.

Надо обсудить галлюцинацию с психиатром, подумала она, впрочем, зная, что на самом деле психиатр не сможет этого понять и объяснить, по крайней мере, ни один из них до сих пор этого не понимал. Они будут обсуждать, что эта фантазия могла бы означать, и давать советы, как от нее избавиться. Что-то в этом подходе Дану не устраивало. Все, чего она хотела, — это понять, где кончается реальность и начинается видение.

— Как ты можешь пить в такое время, Дэниель?

Фриде Бекман совершенно не нужно было вести себя как психиатр постоянно. Сейчас она была больше похожа на сварливую бабу и знала это. Все за что она любила Дэниеля: перед ним можно было сбросить маску и даже быть немножко сукой, а Дэниель все это мог оценить по достоинству.

— Это напиток богов, — произнес он, хлопая дверцей холодильника.

Он сел обратно к столу и сделал глоток из стакана с холодной и прозрачной тминной водкой, после чего причмокнул губами. Глядя на него, Фрида порадовалась, что позавтракала за несколько часов до этого. Когда Дэнни положил ногу на ногу, его красный атласный халат, который едва доходил до колена, распахнулся. С наигранным кокетством он накинул полу обратно на колено.

— Как ты думаешь, погода не испортится? Хотел сегодня съездить на природу, — добавил он, с некоторым беспокойством глядя в окно. — Я в одиннадцать заезжаю за Карлом. Если хочешь, можешь присоединиться к нам.

Фрида встала и подошла к выходившему на северо-запад кухонному окну с видом на холм. А за несколько секунд до того как Дэнни закрывал холодильник, Дана разговаривала по телефону с кем-то, кто жил меньше чем в двухстах ярдах отсюда выше на холме. Фрида посмотрела на облака, — они были кучевые, высокие и хлопково-белые.

Может, и правда, поехать с ними? Они любили ее общество, она придавала их загородным прогулкам особый колорит. Дэнни играл примерно ту же роль и для нее. Кроме того, что он занимал одну из четырех спален, находящихся рядом с ее собственной, и выполнял обязанности слуги и шофера. Еще он был довольно респектабельным кавалером. Он умел держать себя в обществе, у него была хорошая фигура, и вдобавок, он, когда хотел, мог казаться мужественным. И потом, он не злился на Фриду, когда сопровождал ее.

— Эти облака — ерунда, — сказала она. — Тебе действительно надо погреться на солнышке. А я, пожалуй, останусь здесь.