Ричард Сенфорд - Зов

— Ты в это веришь?

Дана была похожа на кошку, посаженную в клетку. Луис сидел в старом глубоком кресле и смотрел, как она ходит между диваном и камином.

— Конечно, почему бы нет?

— Господи! Да это же очевидно! — почти закричала она, размахивая руками, как вспыльчивая итальянка. Луис так называл ее в шутку и в первые годы их совместной жизни. Сейчас, по прошествии нескольких лет, они стали реже шутить.

— Что очевидно? — спросил он равнодушно.

— Что волки не разгуливают здесь и не нападают на людей, как считает эта Милдред, подруга Элли, и как пишут в газете. Они нападают стаей, а не поодиночке.

— С каких пор ты стала специалистом по волкам?

Ома свирепо на него посмотрела.

— Черт возьми, это общеизвестно, и ты сам это знаешь.

— Нет, — сказал он покровительственно, — я не знаю. Это не обязательно знать. Что я знаю точно, так это то, что версия Милдред, пожалуй, такая же здравая, как и статья в газете.

— Значит, ты все-таки помнишь, что было написано в газете? «Страшно искалечен. Жертва жестокого нападения…» Разве не так, Луис?

Дана все дрожала. Она сжала кулаки, в глазах у нее мелькнула ярость.

— Проклятье, ты не слушаешь! Почему ты не слушаешь меня? — Она свирепо смотрела на него. — Есть какая-то причина, почему ты не слушаешь, да? Какая?

— Я слушаю, — уступил он. — Слушаю я.

В голове у него мелькнула мысль о Таггерте, но он не знал, как об этом заговорить.

Похоже, Дана пыталась успокоиться, или, по крайней мере, смягчить тон. Она ходила перед диваном, но не садилась.

— Я хочу уехать, — вдруг сказала она.

— Дана, смерть Уита — это ужасно, но ведь люди умирают по-разному. Это не значит…

— Он не просто умер. В этом есть что-то нехорошее. Что-то — ее губы начали дрожать. — Я не хочу здесь оставаться.

Она уже несколько дней неважно выглядела, но он старался не обращать на это внимания. Она была чрезвычайно напряжена, и у нее был приступ мрачного настроения. Такое бывало и раньше. Через секунду она расплакалась.

— Я хочу домой, — плача произнесла она, упав на диван и уткнув лицо в ладони.

— Ладно, хорошо, — сказал Луис.

Он сел рядом с ней и обнял ее. Она прислонилась к нему, всхлипывая. Он старался думать быстро, ему нужно было сэкономить время.

— Хорошо, — сказал он, — мы можем вернуться. Давай поедем завтра после обеда. Утром встанем, сходим еще раз на пляж, потом вернемся сюда, сходим в сауну и отправимся. Как тебе такой план?

Она взглянула на него, немного успокоившись, но слезы все еще текли по щекам. Он знал, о чем она думает — ей хотелось бежать отсюда сию минуту.

— Мы ведь можем не торопиться, у пас и так останутся два полных дня до выхода на работу, — сказал он.

Дана немножко подумала и обреченно кивнула.

— Подходит?

— Да, — ответила Дана и улыбнулась, но только на мгновенье.

Он успокоился. Все нормально, у него еще есть время.

Скоро Дана уже говорила о сборах и ужине. Она хотела соорудить ужин из оставшихся продуктов: овощной салат, сельдь в сметане, холодное мясо и сыр. Было без чего-то пять, но она решила начать готовить салат прямо сейчас, чтобы до ужина еще осталось время на сборы.

В холодильнике оставалась всего одна баночка пива, и Луис понял, что ему представляется удобный случай. Он настоял на том, что для прощального ужина в Альпенхерсте надо обязательно купить хорошего вина. Вино, купленное на рынке в Л аписе, не годится для такого случая. Он хотел какого-нибудь настоящего вина, разлитого в бутылки в Папе или Сономе. Кстати, он видел винный магазин в Тахо-Висте. Дана запротестовала, но он сказал, что дорога туда и обратно займет не больше часа.

Когда она наконец согласилась, Луис подумал: а сколько действительно времени займет его поездка? Час? Два? Он не мог точно сказать, сколько будет отсутствовать. Если очень долго, он объяснит ей, что магазин был закрыт и ему пришлось купить вино в Лаписе.

Дана на кухне резала зеленый перец, стоя спиной к двери. Он прошел в гостиную, но вместо того, чтобы подняться наверх за ключами, проскользнул в кабинет и прикрыл за собой дверь. Он стал вытаскивать бумажник, но обнаружил, что помнит телефон наизусть, и подошел к телефону.

Зачем он это делает? Он мучился этим вопросом уже два дня. Вероятно, за этим ничего особенного и не стоит. «Открой себя», — сказал тогда старик. Разве это не мудрый совет? Не этому ли учат и религия и психология? Может быть, это чистая ерунда, но как он узнает, если не воспользуется случаем? Может быть, это и есть его возможность? Тогда нужно идти навстречу, может быть, счастливый случай дан ему всего один раз? Неужели он позволит чувству страха помешать ему воспользоваться таким случаем?

А вдруг Дана права? Может, здесь действительно что-то происходит, хотя она и не может объяснить, что именно? Она действительно казалась испуганной… Он же хочет, чтобы она чувствовала себя в безопасности, причем гораздо большей, чем сейчас. Он подумал о доме, о своей работе, о деньгах, Дане тоже нашлось вместо в его мыслях. Но как он узнает, если не воспользуется случаем? И он отвечал себе: никак. Но как потом с этим жить?

Он поднял трубку и набрал номер. Когда ответили, Луис сам себе удивился. Он думал, что готов, но, видно, что-то в интонации голоса заставило его застыть на месте. Голос Таггерта звучал так близко. Луис слышал, что старик ждет ответа. Вдруг Таггерт сам прервал молчание.

— Луис, — сказал он. Это был не вопрос, а утверждение, прямое и ясное. — Да, — продолжал он, когда Луис смог наконец заговорить, — я жду. Да, я буду дома.

Когда Луис приехал в Даннз-Крест, ему не пришлось, как тогда, стучать и ждать. Дверь открылась, едва он ступил на дорожку, ведущую к дому.

— Рад снова видеть тебя, — торжественно произнес Таггерт от дверей.

Луис удивился, увидев, как просто тот был одет: серые брюки и свободная рубашка, похожая на рабочий халат художника.

— Хочу тебя поздравить, — сказал старик, когда они входили в холл. — Ты сделал правильный выбор.

Он закрыл дверь и повел Луиса в комнату, но не в ту, в которой они сидели в прошлый раз.

Это была совсем другая комната. Луис прежде всего ощутил ее пустоту и мрачность… Несколько темных написанных маслом картин на стенах, покрытые лаком пейзажи, опущенные шторы. В углу стояло одно-единственное кресло с прямой спинкой, а рядом с ним небольшой столик. Таггерт сел в кресло.

— Это лучший выбор для каждого, — тихо произнес он.

Луис ответил не сразу.

— Как вы оказались здесь? — наконец спросил он.

— Потому что есть люди, которым я нужен.

— Но почему здесь?

— Надо иметь доступ к людям, разве ты не согласен? — Таггерт улыбнулся. — Мы можем строить теории в одиночестве, копить силы, но наши действия тогда только имеют смысл, когда они разделяются другими людьми. Результаты наших действий должны чувствовать другие. Как сказал поэт, судьба нам уготовила каждому свою роль на сцене. Актеры приходят в места, подобные этому, — соблазненные предвкушением удовольствия и красотами природы. Это благоприятное место. А благоприятная возможность — это ведь тема для нашей пьесы, не так ли?