Кассандра Клэр - Механический ангел

– Джессамина, вы читали «Фонарщика» [53]?

– Конечно нет. Девушки не должны читать романы, – объявила Джессамина назидательным тоном, совершенно очевидно кому-то подражая. – Тем не менее, Тереза, я решила тебе довериться.

– Тесс, – автоматически поправила ее Тесс.

– Конечно, поскольку мы уже стали лучшими друзьями, – легко согласилась Джессамина, – а скоро станем друг для друга и кое-кем еще.

Тесс озадаченно посмотрела на свою спутницу:

– Что вы имеете в виду?

– Уверена, этот противный Уилл уже наврал тебе с три короба, сказал, что мои родители, мои дорогие папочка и мамочка мертвы, а я – бедная, несчастная сиротка, которую из милости при кухне держит Шарлотта. Но все это неправда. Мои родители оставили мне наследство – очень приличную сумму. Деньги эти я получу после своего восемнадцатилетия, а значит, случится это всего через несколько месяцев. Ты, конечно, поняла суть проблемы?

Тесс, которая ничего не поняла, лишь пробормотала:

– Да.

– Я не сумеречный охотник, Тесс. Я презираю нефилимов. Никогда не хотела стать одним из них, и мое единственное желание состоит в том, чтобы оставить Академию и забыть о ней и обо всех ее обитателях как о страшном сне.

– Но я думала, ваши родители были сумеречными охотниками…

– Ну и что? Никто никого не может против воли заставить быть сумеречным охотником. – В голосе Джессамины послышалась уже неприкрытая злость. – Мои родители и не хотели. Они оставили Анклав, когда были молоды. Мама всегда была со мной предельно откровенной. Это она никогда не хотела, чтобы вокруг меня вертелись сумеречные охотники. Она сказала, что не желает подобной жизни для своей девочки. Она хотела для меня другой судьбы. Я должна была выйти в свет, быть представленной королеве, найти хорошего мужа и родить славных детишек. Я должна была жить обычной жизнью … – Когда Джессамина произнесла последние слова, в ее глазах появился хищный блеск, и она напомнила Терезе голодную волчицу, вышедшую на охоту. – Тесс, в этом городе есть другие девушки моего возраста, хотя и не столь симпатичные. Но они танцуют на балах и напропалую флиртуют с молодыми людьми, они смеются и дают согласие на брак. А я? Что делаю в это время я?! Они берут уроки французского, а я учу этот ужасный, отвратительный язык демонов. Это несправедливо …

– Но ты ведь можешь выйти замуж. – Тесс была озадачена. – Любой мужчина был бы…

– Я могу выйти замуж только за сумеречного охотника! – Джессамина буквально выплюнула последние слова. – И жить, как Шарлотта. Я стану носить мужское платье и сражаться наравне с мужчинами. Это отвратительно. В цивилизованном обществе женщины так себя не ведут. В цивилизованном обществе мы занимаемся хозяйством, следим за уютным, элегантным домом, приглашаем гостей и возимся с детьми. Мы украшаем свой дом и ухаживаем за собой, чтобы радовать своих мужей. Мы вдохновляем их идти к цели и успокаиваем, если что-то пошло не так. Мы – нежные, ангельские создания, которые не могут гоняться за всякой нечистью!

Голос Джессамины не звучал ни нежно, ни ангельски, но Тесс воздержалась от замечаний и лишь попыталась сказать:

– Не понимаю, как я…

Джессамина поймала ее руку и в отчаянии забормотала:

– Ты согласна со мной? Тесс, я могу оставить Академию, но я не могу жить одна. Это было бы неприлично. Это было бы возможно, будь я вдовой… но я всего лишь молодая женщина, а молодые женщины не живут в одиночестве. Если бы у меня была подруга… сестра…

– Ты хочешь, чтобы я притворилась твоей сестрой ? – с трудом выговорила Тесс.

– Почему бы и нет? – спросила Джессамина, и голос ее звучал так уверенно, словно это было самое разумное предложение в мире. – Или ты могла бы стать моей кузиной из Америки. Да, это сработало бы. Видишь, тебе и делать-то ничего не придется, – добавила она уже более спокойно. – Совершенно уверена, мы сразу поймали бы себе мужей на крючок.

У Тесс разболелась голова, и теперь ей больше всего хотелось, чтобы Джессамина замолчала. Она уже устала от разговоров о мужьях и их ловле, словно эти, пока еще неизвестные ей мужчины были простудой или бездомными котами, а не людьми.

– Я могли бы представить тебя цвету лондонского общества, – продолжила Джессамина. – Мы бы ездили на балы и званые обеды… – Тут она вдруг остановилась, огляделась и растерянно пробормотала: – Но… где мы?

Тесс тоже огляделась. Дорожка сузилась. Теперь это была едва заметная тропинка, петляющая между высокими кривыми деревьями. Тесс больше не видела неба, не слышала веселых голосов. Неожиданно лицо Джессамины скривилось от страха.

– Мы сошли с дорожки, – прошептала она.

– Ну и что? Мы же в парке и всегда можем вернуться. – Тесс повернулась, ища разрыв в плотно сплетенных друг с другом ветвях деревьев. – Думаю, мы пришли оттуда…

Джессамина неожиданно схватила Тесс за руку и сжала ее что есть сил. Ее пальцы теперь напоминали птичьи лапы. Что-то… Нет, кто-то появился перед ними на тропинке.

Существо было маленьким, настолько маленьким, что на мгновение Тесс показалось, что они столкнулись с ребенком. Но когда оно выступило вперед, Тесс поняла, что перед ней мужчина. Он был сутул и так отчаянно худ, что напоминал скорее мумию, чем живого человека. Одет он был так, как обычно одеваются не очень удачливые уличные торговцы, – в рваное, грязное тряпье. На голове его красовалась изрядно поношенная шляпа с обтрепанными полями, которую он лихо сдвинул на затылок. Его лицо было морщинистым и желтовато-белым, похожим на высохшее яблоко, долго пролежавшее в земле. Он казался жалким и немощным, но достаточно было заглянуть ему в глаза, которые, словно черные угли, сверкали под седыми бровями, чтобы понять, что старичок не так уж и прост.

Он усмехнулся, обнажив зубки, острые как бритвы:

– Симпатичные девушки.

Тесс поглядела на Джессамину; та напряглась, ее губы побелели.

– Мы должны идти, – прошептала Тесс и потянула Джессамину за руку.

Медленно, как будто в трансе, Джессамина позволила Тесс развернуть ее так, что они встали лицом как раз в ту сторону, откуда и пришли.

Тесс глазам своим не могла поверить, когда обнаружила, что человечек снова стоит перед ними. Ей показалось, что она видит залитую солнечным светом лужайку парка, только вот она была далеко. Слишком далеко.

– Вы сошли с дорожки, – сказал незнакомец. Его голос был монотонным и хриплым, словно звук какого-то механизма. – Симпатичные девушки, вы сошли с дорожки. Вы же знаете, что случается с девушками, сошедшими с дорожки, с девушками вроде вас.

И он шагнул вперед.

Джессамина, все еще не пришедшая в себя, отчаянно сжимала зонтик, словно это была ее последняя соломинка.