Кассандра Клэр - Механический ангел

Джем криво усмехнулся:

– Да. Уилл тогда немного поругался с Шарлоттой и ушел, громко хлопнув дверью. Перед этим он заявил, что имеет право на развлечения. Но если бы я тогда знал, куда мы на самом деле пойдем, я бы надел ботинки попрочнее. Всю ночь Уилл бродил по городу, от собора Святого Павла до Спитлфидза [90], а потом и до главной улицы Уайтчепела [91]. Он спустился к реке и блуждал в доках. И все это время он с кем-то говорил. Должно быть, с блуждающим духом. Он словно преследовал какого-то призрака. Следующим утром он потчевал нас очередным рассказом о своих немыслимых ночных приключениях, а я так ничего ему и не сказал. Если он лжет, то, должно быть, имеет на то вескую причину.

– Он лжет тебе, и все же ты доверяешь ему?

– Да, – согласился Джем. – Я доверяю ему.

– Но…

– Он лжет не так, как это делают заядлые обманщики. Он никогда не старается обелить себя, выставить в лучшем свете. Напротив, говорит о себе как о законченном мерзавце.

– Он рассказывал тебе, что случилось с его родителями? Говорил ли он тогда правду или лгал?

– Думаю, в его словах была и правда и ложь, – ответил Джем после долгой паузы. – Я знаю, что его отец покинул нефилимов, и это случилось еще до того, как родился Уилл. Он влюбился в мирскую девушку, и, когда Совет отказался сделать ее сумеречным охотником, он оставил Анклав и сбежал с нею в отдаленные районы Уэльса. Они полагали, что там их не найдут. Анклав был в ярости.

– Так мать Уилла была мирянкой? Это значит, что он нефилим лишь наполовину?

– Кровь нефилимов всегда будет сильнее крови людей, – объяснил Джем, – так что Уилл самый настоящий сумеречный охотник. Однако я хочу, чтобы ты знала. Отступникам приходится очень тяжело. Все, кто оставляет Анклав, должны следовать трем правилам. Во-первых, им запрещено общаться с сумеречными охотниками, даже с родными. Эти люди должны раз и навсегда забыть о своей семье. Они не могут с ними даже словом перемолвиться. Во-вторых, они не могут призывать на помощь Анклав, какая бы серьезная опасность им ни угрожала. И в-третьих…

– И что же в-третьих?

– Даже если вы оставили Анклав, – продолжал Джем, – ваши дети принадлежат ему.

Волна дрожи пробежала по телу Тесс. Джем все еще смотрел на реку, как будто пытался разглядеть что-то важное на ее угольно-черной поверхности.

– Каждые шесть лет – пока человеку не исполнится восемнадцать – представитель находит семейство отступника и спрашивает ребенка, не хотел бы он присоединиться к нефилимам. Естественно, что согласие автоматически подразумевает полный разрыв с семьей.

– Не могу вообразить себе ничего подобного, – пробормотала потрясенная Тесс. – Неужели человек совсем не может общаться с членами своей семьи? Неужели не может от них получить даже маленькой весточки?

Джем вместо ответа лишь низко опустил голову.

– И Уилл согласился? Он по собственному желанию присоединился к сумеречным охотникам?

– Он отказался. Дважды. Но потом – Уиллу тогда, должно быть, было лет двенадцать – однажды в двери Академии постучали. Шарлотта, которой на тот момент уже исполнилось восемнадцать, пошла отворять. На пороге стоял Уилл. Она рассказывала мне, что мальчик выглядел жалко: худой, весь в ссадинах и грязи, словно спал в придорожных канавах. Он сказал: «Я сумеречный охотник, я один из вас. Вы должны впустить меня. Больше мне некуда идти».

– Он так и сказал? «Больше мне некуда идти»?

Джем колебался.

– Видишь ли, все это я тебе рассказываю со слов Шарлотты. Уилл никогда не говорил об этом эпизоде своей жизни. Но Шарлотта уверяла меня, что все это правда.

– Не понимаю. Его родители… Они мертвы, не так ли? Иначе они бы искали его.

– Они так и сделали, – спокойно продолжал Джем. – Через несколько недель после появления Уилла в Академии за ним приехали его родители. Они стучали в ворота и звали Уилла. Уилл тогда был всего лишь ребенком, и Шарлотта решила нарушить правила. Она пошла к нему и спросила, хочет ли он видеть родителей, но вместо ответа он залез под кровать и зажал уши руками. Он отказывался выходить и не желал даже слышать о родителях. Думаю, Шарлотта в конце концов спустилась вниз и все им объяснила. Или же они, отчаявшись добиться встречи с сыном, уехали сами.

– Как такое возможно?! Их ребенок находился в Академии. Они имели право…

– Они не имели никакого права. – Джем говорил мягко, но Тесс казалось, что сейчас перед ней стоит совершенно незнакомый ей человек. – Уилл хотел стать сумеречным охотником. Как только он сделал выбор, родители больше не имели на него никаких прав. Анклав мог выгнать их взашей, и никто бы им и слова не сказал.

– И ты никогда не спрашивал, почему он так поступил?

– Если бы он хотел, чтобы я знал, он сам бы мне рассказал, – объяснил Джем. – Ты спросила – почему он относится ко мне лучше, чем к другим? Думаю , потому, что я никогда не спрашиваю его, почему он ко мне так относится. – Джем криво улыбнулся.

На свежем воздухе его щеки слегка порозовели, глаза сверкали. Их руки лежали рядом на парапете. В какой-то миг Тесс, смутившись, подумала, что он вот-вот положит свою руку поверх ее, но, подняв на него взгляд, поняла, что мыслями он находится где-то очень далеко.

Неожиданно Джем нахмурился:

– Поздновато для прогулки, не так ли?

Проследив за его пристальным взглядом, она увидела двоих – мужчина и женщина шли по мосту в их сторону. На голове у мужчины была фетровая шляпа, какие обычно носят рабочие, на плечи он накинул темное пальто из грубой шерсти. Женщина держала своего спутника под руку и шла, низко наклонив голову, так, что лица ее не было видно.

– Они, вероятно, думают то же о нас, – сказала Тесс и посмотрела прямо в глаза Джему. – И ты… ты тоже живешь в Академии, потому что тебе некуда идти? Почему ты не остался в Шанхае?

– Мои родители управляли местной Академией, – после секундного молчания ответил Джем, – и были убиты демоном Яньлю. – Его голос звучал очень печально. – После их гибели все решили, что мне следует как можно скорее оставить страну, ведь демон и его слуги могли устроить на меня охоту.

– Но почему ты приехал сюда, почему в Англию?

– Мой отец был британцем. Я говорю по-английски. Это казалось разумным. – Джем, как всегда, говорил спокойно, но Тесс чувствовала, насколько он внутренне напряжен. – Мои наставники полагали, что здесь мне будет хорошо. Почти как дома…

На противоположной стороне моста парочка остановилась у парапета. Казалось, мужчина рассказывал что-то о конструкции моста, указывая то на одну его деталь, то на другую, а женщина кивала ему.

– И ты чувствуешь себя здесь как дома?

– Не совсем, – покачал головой Джем. – Первое, что я понял, попав сюда: мой отец никогда не был настоящим англичанином. Настоящие англичане, во-первых, британцы, а во-вторых, джентльмены. И это независимо от того, кто они и в какой семье родились. Они могут быть докторами, чиновниками или землевладельцами – не важно. Но все они прежде всего считают себя уроженцами Британии. Для нас же, сумеречных охотников, важно в первую очередь то, что мы нефилимы. А где мы родились и где живем – вопрос десятый. Когда другой нефилим смотрит на меня, он видит лишь сумеречного охотника, и никого больше. Миряне же видят во мне разных людей: молодого человека, иностранца, странного типа…