Стивен Кинг - Мобильник

— Нет, — ответил директор. — Стресс. Давний… нельзя сказать друг… знакомец?

— С сердцем у вас все нормально? — понизив голос, спросила Алиса.

— Полагаю, что да, — ответил директор, продемонстрировав зубы в беззаботной улыбке. — Если зантак не поможет, возможно, придется задуматься и о сердце… но пока зантак всегда помогал, а кому нужны лишние хлопоты, если и без них забот хватает. Спасибо, Джордан.

— Всегда рад помочь, сэр. — Мальчик с всегдашней улыбкой протянул ему стакан воды и таблетку.

— Я думаю, тебе лучше уйти с ними, — сказал Ардай, проглотив лекарство.

— Сэр, при всем уважении к вам, скажу лишь, что они никак не могут узнать, что здесь произошло, никоим образом.

Директор вопросительно глянул на Тома и Клая. Том поднял руки. Клай пожал плечами. Он мог высказать вслух все, что чувствовал, озвучить мысль, которую они и так знали: Мы допустили ошибку, а оставаясь здесь, усугубляли ее, — но не видел в этом смысла. На лице Джордана читалось упрямство, под которым прятался смертельный страх. Переубедить его не представлялось возможным. Кроме того, вновь наступил день. А дни принадлежали им.

Он взъерошил Джордану волосы.

— Если ты так говоришь, Джордан, я пойду подремлю часок-другой.

На лице Джордана отразилось облегчение.

— Хорошая идея, сэр. Думаю, я последую вашему примеру.

— А я перед сном выпью кружку всемирно известного чуть теплого какао Читэм-Лодж, — сказал Том. — А потом скорее всего сбрею то, что осталось от моих усов. Стенания и вопли, которые вы услышите, будут моими.

— Могу я посмотреть? — спросила Алиса. — Всегда мечтала увидеть, как стенает и вопит взрослый мужчина.

Клай и Том соседствовали в маленькой спальне на третьем этаже. Алисе выделили единственную оставшуюся на втором. Когда Клай снимал кроссовки, в дверь тихонько постучали, и в спальню, не дожидаясь ответа, вошел директор. На скулах горели два пятна румянца, но в остальном лицо было мертвенно-бледным.

— Вы в порядке? — Клай встал. — Все-таки сердце, да?

— Я рад, что вы задали этот вопрос, — ответил директор. — У меня не было уверенности, что посаженное мною зернышко дало всходы, но, похоже, дало. — Он обернулся, посмотрел в коридор, потом прикрыл дверь концом трости. — Слушайте внимательно, мистер Ридделл… Клай… и не задавайте вопросов, если только не сочтете, что без них совершенно невозможно обойтись. Я собираюсь сделать так, чтобы во второй половине этого дня или ранним вечером меня нашли мертвым в постели, и вы скажете, что, разумеется, у меня не выдержало сердце, а причиной стало то, что мы сделали прошлой ночью. Вы понимаете?

Клай кивнул. Он понимал, но сдержал протесты, готовые сорваться с кончика языка. Они были бы уместны в прежнем мире, но не в этом. Он знал, почему директор предлагал то, что предлагал.

— Если Джордан заподозрит, что я покончил с собой, чтобы освободить его от священной обязанности, как он, с присущей мальчишкам восторженностью, себе это представляет, он тоже может наложить на себя руки. Или по меньшей мере впадет, как говорили взрослые в моем детстве, в черную тоску. В любом случае он будет глубоко скорбеть обо мне, но это допустимо. А вот убежденность в том, что я покончил жизнь самоубийством, не позволит ему покинуть Гейтен. Вы это понимаете?

— Да, — кивнул Клай, потом добавил: — Сэр, подождите еще один день. То, о чем вы думаете… может, без этого можно обойтись. Может, нам удастся выпутаться. — Он в это не верил, да и в любом случае Ардай собирался осуществить задуманное, эта решимость читалась в осунувшемся лице директора, плотно сжатых губах, блеске глаз. И попытался еще раз: — Подождите еще день. Может, никто и не придет.

— Вы слышали эти крики, — ответил директор. — Это была ярость. Они придут.

— Возможно, но…

Директор поднял трость, останавливая его.

— А если они придут, если они могут читать не только мысли друг друга, но и наши с вами, что они прочтут в ваших, если еще будет что читать?

Клай не ответил, лишь не сводил глаз с лица директора.

— Даже если они не могут читать мысли, что вы предлагаете? — продолжил директор. — Оставаться здесь, день за днем, неделю за неделей? До белых мух? Пока я не умру от старости? Мой отец прожил девяносто семь лет. А у вас жена и ребенок.

— С моей женой и ребенком или все в порядке, или нет. На этот счет я все для себя решил.

Он, конечно, солгал, и, возможно, Ардай понял это по лицу Клая, потому что улыбнулся.

— И вы верите, что ваш сын тоже все для себя решил, не зная, жив ли его отец, умер или сошел с ума? По прошествии одной недели?

— Это удар ниже пояса. — Голос Клая дрогнул.

— Правда? Я не знал, что у нас поединок. В любом случае рефери нет. Нет никого, кроме нас, петушков. — Директор коротко глянул на закрытую дверь, вновь перевел взгляд на Клая. — Уравнение очень простое. Вы не можете остаться, а я не могу уйти. И будет лучше, если Джордан уйдет с вами.

— По превращать вас в лошадь со сломанной ногой…

— Вот уж нет, — прервал его директор. — Лошади не практикуют эвтаназию в отличие от людей. — Дверь открылась, вошел Том, а директор практически без паузы продолжил: — А вы никогда не пробовали заняться иллюстрациями, Клай? Я про книги.

— Мой стиль слишком кричащий для большинства издательств. Впрочем, я сделал несколько обложек для маленьких издательств, которые специализируются на фэнтези, таких как «Грант» и «Юлалия». Иллюстрировал также марсианские романы Эдгара Райса Берроуза.

— Молодец! — воскликнул директор и энергично взмахнул тростью. Тут же потер солнечное сплетение и поморщился. — Чертова изжога! Извините, Том… заглянул на минутку поболтать, прежде чем улечься в постель.

— Пустяки. — Том проводил его взглядом. Когда стук трости об пол показал, что директор отошел достаточно далеко и его не услышит, повернулся к Клаю. — Ему нездоровится? Он такой бледный…

— Я думаю, все с ним в порядке. — Клай указал на лицо Тома. — Вроде бы ты собирался сбрить оставшуюся половину усов.

— Решил не делать этого в присутствии Алисы. Мне она нравится, но иногда бывает просто ужасной.

— Это всего лишь паранойя.

— Спасибо, Клай, за напоминание. Прошла всего неделя, а мне уже недостает моего психоаналитика.

— В сочетании с комплексом вины и манией величия. — Клай улегся на одну из двух узких кроватей, закинул руки за голову, уставился в потолок.

— Ты жалеешь, что мы не ушли отсюда, так? — спросил Том.

— Будь уверен, — отвечал он ровным, бесстрастным голосом.

— Все будет хорошо, Клай. Вот увидишь.

— Ты так говоришь, но у тебя комплекс вины и мания величия.

— Это правильно, — согласился Том, — но примерно каждые шесть недель они сменяются низкой самооценкой и менструацией эго [107] Менструация эго — периодические и болезненные приступы самоуничижения. . Да и в любом случае…