Ли Майерс - BRONZA

– Если это поднимет тебе настроение, можешь начать прямо с десерта… – великодушно предложил он брату.

Марк промолчал. Не вдаваясь во вкус, ел быстро, разговаривать он не желал. Оуэн, наоборот, наслаждался каждым кусочком. Его пока не раздражало, что брат дуется на него, словно обиженный мальчик.

Чувствуя себя здесь скорее пленником, чем гостем, принципиально не поблагодарив своего «надзирателя» за обед, Марк перебрался в гостиную. Старательно делая вид, что не замечает присутствия Оуэна, смотрел телевизор, бесцельно переключая каналы. А тот не мешал брату дуться: развалившись на широком диване, с увлечением читал толстую, довольно потрепанную книгу.

Китайский медицинский трактат Хуан-ди Нэйцзин Линшу Сувэнь, где было подробно описано немало ядовитых растений, их свойства и губительное воздействие на человеческий организм. И мысль, а не опробовать ли какой-нибудь рецепт из книги на своих дражайших родственниках, уже не раз посещала его. «Интересно, ты сдохнешь сразу… или еще поскребешь когтями?» – размышлял он, представляя себе одну персону, всю в нефритовой чешуе. И в глазах его появлялся особенно нехороший блеск.

Узнав, что вечером они идут в театр – да не куда-нибудь, а в оперу, Марк подскочил из кресла.

– Но я не люблю оперу! – воскликнул он, горячо протестуя всем своим видом.

– Тогда тем более пойдешь! Это будет тебе воздаянием за боль, которую ты причиняешь мне, отвергая меня! – закрыл дебаты Оуэн.

Лицо Марка сделалось кислым.

– Но у меня нет смокинга! – делая последнюю попытку отвертеться от похода в театр, нашелся он.

Пожав плечами, Оуэн открыл шкаф. С иголочки, черный смокинг уже дожидался Марка. И он не сомневался, что тот будет впору. Принимая душ, хмурился. Эта скотина заранее знала, что он останется! Убедиться, насколько хорошо тебя знают, было не очень приятно. Выйдя из душа, застал в ванной Оуэна. Сложив руки на груди, тот разглядывал его, прислонившись плечом к дверному косяку.

– В вашей «Брахмапутре» разве не принято стучаться? – недовольно спросил Марк, потянувшись за полотенцем.

Оуэн пропустил его колкость мимо ушей.

– Хотел посмотреть на твою фигуру без одежды… – сказал он. – Вот, любуюсь твоим телом. Смотрю, ты не изменил своей привычке выбирать: поджарое, стройное, без лишней мышечной массы, но сильное и гибкое тело…

– Налюбовался? Ну и проваливай отсюда! – огрызнулся Марк, заворачивая вокруг бедер полотенце.

На этот раз Оуэн отреагировал.

– В моей «Брахмапутре», как ты выразился, принято отрезать языки невоспитанным мальчикам… – заметил он с мягкой вкрадчивостью в голосе. – Не забывай, с кем разговариваешь!

Марк в ответ фыркнул.

– Ах, извините, ваше брахмапутство! – раскланялся он, помахав перед ним невидимой шляпой. На глаза упали волосы, он пятерней зачесал их назад.

Оуэн хмыкнул. Злить и дразнить, выводить из себя брата – было его привилегией. В глазах заплясали лукавые искорки.

– А ты хорош! Действительно, напоминаешь гончую. Интересно, если я захочу погладить тебя… Укусишь? – шагнул он вперед.

Приняв боксерскую стойку «только попробуй», Марк чуть развернулся корпусом, примеряясь, куда бы врезать настырному индийскому величеству. Без труда блокировав удар, Оуэн перехватил его руку, вывернул за спину и толкнул брата к раковине.

– Кулаки чешутся? – спросил, ласково улыбнувшись ему из зеркала. – Впрочем, я и сам не прочь избить тебя до бесчувствия, чтобы… – он игриво подышал Марку в ухо. Вспыхнув, тот попытался вырваться, но Оуэн уже и сам отпустил его. Весело рассмеявшись, вышел из ванной. Поле битвы осталось за ним.

– Скотина! Ненавижу!

Марк сердито, со всей силой, кулаком стукнул по мраморной плите, в которую была вделана раковина. Подпрыгнув, попадала разная парфюмерия. Пузырек с туалетной водой, упав на пол, разбился. Терпкий, тревожащий что-то в душе, горьковатый запах заполнил комнату.

– Эй, не буянь тут! Убирать будешь сам! – снова заглянул Оуэн.

– Да убирайся уже! – заорал на него Марк, запустив в успевшую захлопнуться дверь еще одним пузырьком.

За дверью раздался громкий, заразительный смех.

Оглядев себя в зеркало в последний раз, он подумал, что в смокинге выглядит не хуже любого агента 007, только вот кобура с «вальтером» под мышкой ему была не нужна. Его тело само по себе уже являлось страшным оружием. Протянул руку своему отражению:

– Будем знакомы… я – Демон Марк! – представился он. – Нет, просто Демон! – и прыснул от смеха. Рассмешило, насколько пафосно все прозвучало.

Вошедший без стука в спальню, Оуэн покосился на развеселившегося брата, но ничего не сказал. Прошел к кровати, достал из тумбочки шкатулку. Надо ли говорить, что величество в смокинге смотрелось просто убийственно. Марк даже испугался за душевное здоровье представительниц прекрасного пола, которые встретятся им в театре. От одного взгляда на Оуэна можно было от восторга получить разрыв сердца.

А тот открыл шкатулку. Перстень за перстнем унизали его пальцы, массивная золотая цепь легла на грудь, запястья обхватили сверкающие драгоценными камнями браслеты. Но стоило Марку язвительно подумать, что для полного счастья не хватает только кольца в нос, Оуэн защемил ноздрю изящной клипсой. Сверкнул голубой бриллиант.

«Расфуфыренный индийский павлин!» – громко фыркнул Марк. Идти в театр или куда угодно еще сразу расхотелось.

– Сегодня дают «Роберта-Дьявола»! – объявил Оуэн, протягивая ему программку.

«Ну, конечно… без рогатого не обойтись…» – исподлобья зыркнул на него Марк, плюхаясь на свое место в ложе. Он злился. Индийский принц, черт бы побрал его экстравагантность (нацепил тюрбан вот с таким рубином), оказался любителем пеших прогулок. Он заставил Марка в Рождество прогуляться по Бродвею пешком. Еще бы не злиться! На улице на них не таращился… разве что слепой!

Пока оркестр настраивал инструменты, партер быстро заполнялся публикой в вечерних туалетах. Он огляделся по сторонам: то ли махараджа зарезервировал всю ложу для себя, то ли дверь сторожило Заклинание Стражи, но остальные кресла в ложе остались свободными. Наконец зазвучала увертюра, и занавес медленно пополз в разные стороны.

При звуках музыки лицо коварного демона, сидящего рядом с ним, сделалось вдохновенно-отрешенным, почти ангельским. Марк невольно покачал головой, не понимая, что особенного находят люди в том, чтобы смотреть, как другие ходят по сцене и разговаривают под музыку? От нечего делать, прислушался. Постепенно музыка увлекла и его. Поэтому он не сразу почувствовал свою руку лежащей на колене Оуэна и прижатой сверху его ладонью.

– Ты опять? – глаза Марка гневно потемнели. – Пусти, идиот! – зашипел он сердито.

Читать дальше