Ли Майерс - BRONZA

– Ничего мне не весело! – боднувшись головой, Марк мельком глянул на официанта, расставляющего на столе тарелки.

Официант растерянно замешкался, ощутив себя врагом всего человечества под его сердитым взглядом. Оуэн спрятал улыбку. Упертость брата была ему не в новинку, тот всегда отрицал очевидное.

– Хорошо, о чем ты хотел поговорить… – проявил он миролюбие.

Марк уставился на него, не веря своим ушам. «Да кто, вообще, хотел с тобой разговаривать?!»

Не дождавшись ответа, Оуэн приступил к еде. Недавно открывший для себя мексиканскую кухню, он с удовольствием изучал новый вкус пищи. Отказавшись от обсуждения американского образа жизни, разговаривая с братом, дипломатично беседовал о разных мелочах. А Марк в отместку за его выходку в театре был несносен и дерзил, отвечая едкой колкостью на любое его слово. В конце концов, Оуэну это надоело, он попросил официанта принести бутылку текилы. С коварным огоньком в глазах спросил у Марка, умеет ли тот пить божественный напиток ацтеков? Получив в ответ самоуверенный кивок головой, ласково улыбнулся, наливая первые две рюмки.

Портье посмотрел на часы. Время было как раз, чтобы отлучиться и немного вздремнуть. Только он об этом подумал, как входная дверь крутанулась, впуская высокого, в распахнутом светлом пальто, одетого в смокинг мужчину. На плече он нес другой смокинг, во всяком случае, так вначале показалось портье. Он узнал постояльца, поселившегося в апартаментах Принца Альберта. А на плече у него болтался тот самый сердитый молодой человек, что пришел еще днем.

Алкоголь? Да, мальчик совсем не умеет пить! Обменялись они понимающими взглядами. Приветливо улыбнувшись, портье протянул ключи постояльцу. Неожиданно взлохмаченная каштановая голова пьяно икнула и громко спросила у портье, как ей убить демона, что похитил ее и тащит куда-то. С вежливыми извинениями оторвав пальцы пьяного от униформы служащего отеля, постоялец направился к лифту.

Тонкие губы портье осуждающе поджались, превратившись в одну линию. Алкоголь? Да здесь вовсю пахнет наркотиками, коли уж мерещатся демоны! Вот всегда так с этими золотыми детками из приличных семей. Сбегут из дома… натворят дел, а семья ищет их потом по всему свету! Будь его воля – порол бы юнцов нещадно!

Разумеется, не его было дело лезть в чужие тайны, но портье больше не сомневался, что гость из далекой страны приехал в Нью-Йорк с единственной целью – отыскать именно этого мальчишку. Интересно, кто он ему? Они совершенно непохожи!

Портье был уверен, что удивительной красоты индус, остановившийся в отеле, естественно, под чужим именем – путешествующий инкогнито Махараджа. А происхождение свое скрывает, чтобы без лишней шумихи и внимания назойливых папарацци устроить дела семьи. Безупречные манеры, учтивая, немного старомодная речь, щедрость очень богатого человека и вежливое, будто с равными себе, отношение к прислуге, выдавало его происхождение. Такой аристократизм нельзя приобрести, учись хоть всю жизнь. С этим надо родиться. С королевской кровью, что передается из рода в род, на протяжении веков. Уж он-то знал. В отеле не впервые останавливались особы королевских кровей. Инкогнито.

Оуэн свалил брата на кровать, и Марк, повозившись немного, тут же уснул. С досады он сильно встряхнул его за плечо.

– Черт, Марк, не засыпай! Убью!

– Угу! – буркнул тот и почмокал губами, невольно дразня его.

Оуэн похлопал его по щекам, но добился лишь одного: пробормотав что-то насчет всяких там ши-и-тварей, снующих повсюду, пьяный перевернулся на другой бок и не проснулся. «Точно убью!» – подумал Оуэн, развязывая галстук-бабочку.

Когда он решил, а не напоить ли недотрогу, то совсем не рассчитывал, показывая Марку, как пить текилу, как слизывать соль с руки и закусывать все долькой лайма, что тот напьется до поросячьего визга и будет потом орать во все горло, что они демоны!

Он бросил смокинг на кресло. Хорошо, что люди не верят в их существование, иначе пришлось бы пинками выталкивать из своего жилища придурков, охотящихся за сверхъестественным. Или не стало бы житья от вездесущих папарацци. Эти щелкоперы такие ушлые. Знали бы дорогу в ад – уже брали бы интервью у дьявола! Когда наступит пришествие антихриста, Мессир?! И в чем вы выйдете к народу в великий День кровавой Пати?

Иронично усмехнувшись, Оуэн присел на кровать. Марк крепко спал и сопел во сне, подложив под щеку сложенные ладони. «Поросенок, напился специально, знал, что отстану…» – размышлял он, стаскивая с него одежду. Помедлив, трусы тоже стянул. Пусть завтра голова поболит и об этом – было ли «что» или не было, мстительно решил он. Накрыл спящего одеялом и направился в ванную, принимать душ.

Подставив массирующим струям воды широкую спину, слегка наклонил голову вперед и уперся руками в стекло душевой кабинки. Из всех его желаний исполнилось только одно – он смог снять с него одежду.

«Марк, поросенок… напился специально… знал, что отстану от него! Неужели я настолько предсказуем?» – снова думал Оуэн. Это открытие его не порадовало. И даже привычное любование своим телом не помогло избавиться от колючего раздражения.

Дверь в ванную с грохотом распахнулась. Быстро прошлепали босые ноги. Затем послышались звуки, обычные для тех, кто обнимает унитаз, стоя перед ним на коленях. Поморщившись, он подождал немного, потом отодвинул перегородку. Дрожащий, с позеленевшим лицом, Марк пил воду из-под крана.

– Так плохо? – спросил Оуэн. Тот кивнул. Без лишних слов он затащил брата в душ.

Смывая озноб и дурноту, вода окутала Марка приятным теплом. Отдавшись горячему дождю, он с благодарностью глянул на Оуэна и закрыл глаза, блаженствуя. И совсем забыл, кто рядом с ним. Забыл, что они оба – в чем мать родила. Не замечал, что ярко-голубые глаза смотрят на него иначе, чем еще минуту назад. Лишь когда шею обжег поцелуй, вздрогнул и резко повернулся. От затрещины на лице Оуэна осталась красная полоса.

– Грязная скотина! Совсем не можешь быть человеком, да?! – глаза Марка потемнели от гнева. – Уйди с дороги! – потребовал он.

Потрогав отметину на скуле, Оуэн сделал шаг в сторону. Резким и настолько же безжалостным ударом врезал Марку под дых. Подавившись собственным дыханием, тот рухнул к его ногам. Не давая подняться, Оуэн пнул его ногой. Присел рядом на корточки. «Жаль, что все так… – склонившись к нему, беспомощному, задыхающемуся от боли, схватил за волосы, – а может, уже и не жаль…»

– Ивама! Не смей! Нет!

Пытаясь сдержать унизительный стон, Марк до крови закусил губу, а Оуэн словно казнил его своим телом. За свою отрубленную голову. За смертный мрак летаргического сна. За нелюбовь. За все! За то, что насиловал его, превратившись в животное, – за это казнил тоже, и Марк стонал под ним не от удовольствия.

Читать дальше