Ли Майерс - BRONZA

«Прямо придурок-старшеклассник, отобравший деньги у малышни…» – Байя глянул на него, как на идиота.

– Ух, ты! Какие глазюки! Сердитые! Страшно, аж жуть!

– Не написай в штаны от страха! – презрительно заметил Имонн. Он и сам не знал, зачем дразнит эту злобную тварь, но радостный дебил его уже достал.

Ши перестал ухмыляться. Пальцами, способными дробить кости, несильно сдавил мальчику горло. Шершавым, слюнявым языком провел по шее, заставив Байю дернуться от отвращения.

– Юджин, смотри-ка, а мелочь-то нам попалась… совсем непуганая! Можно, я откушу ему голову?

– Обломайся, Бобби! – студент был непреклонен. – Хозяин велел доставить оруженосца в целости и сохранности! Непорочней монашки с причастием! Тронешь, и милорд не забудет сегодня поужинать твоей печенью!

– Что… и укусить нельзя? – недовольно проворчал Бобби.

– Нельзя!

– А выпороть?

– Ну, что ты пристал к ребенку! – не забывая о своей роли «добренького», шагнул к ним Юджин. – Иди ко мне, детка! – позвал он ласково. Взял Имонна за руку. Их пальцы переплелись, и ладонь мальчика оказалась зажатой, словно в стальном капкане. Потянул за собой. – Идем, посидим в беседке. На чаепитие, конечно, времени нет, но поговорить… так, о всякой ерунде… еще успеем.

Оглянувшись назад, Байя невольно споткнулся. Этот, который Бобби, вместо ожидаемо великовозрастного придурка оказался священником. Католическим священником и, надо сказать, очень красивым. Ему бесподобно шла длинная приталенная черная сутана. Зеркальные очки от солнца, стильно, ободком удерживали прямые, до плеч, светло-русые волосы, чтобы те не падали на лицо. Кровожадная тварь в одеждах священнослужителя выглядела брутально. Завораживающе. Притягивая взгляд.

«Вот почему ладони пахли ладаном! – подумал Имонн. – Наверное, прихожанки просто пищат от восторга, выстраиваясь в очередь к нему на исповедь…» – зачем-то посетила его совершенно ненужная мысль. На груди «Божьего слуги» на толстой цепи висел массивный серебряный крест, своей формой очень напоминавший рукоять даги – кинжала убийцы. Заметив его взгляд, святой отец погладил крест.

– Люблю красивые побрякушки! – сказал он и сыто прищурился, усмехнувшись разочарованию Имонна. Серебро не сожгло оборотню ладонь. Кожа даже не задымилась.

«Опять враки…» – хотел расстроиться Байя, но тут вспомнил, что метаморфы по сути своей и есть расплавленное серебро. Так, во всяком случае, говорил Монсеньор.

– Осторожно, ступенька! – дернул зазевавшегося подростка студент. – Садись! Да не сюда… Какой глупый! На колени ко мне садись!

Рассмеявшись, ухватил за джинсы так, что они неприятно врезались в тело и усадил упирающегося Имонна к себе на колени.

– Пусти, слышишь! Ты… – застыдившись, стал вырываться Байя. Ему совсем не хотелось сидеть у этой твари на коленках. Что он, ребенок какой, что ли?

Студент, нехотя намотав на палец мягкую прядь, притянул к себе голову мальчика.

– Не нужно так сильно елозить по мне… детка, – сказал он, доверительно понизив голос. – А то я за себя не ручаюсь. Понимаешь… – прошептал в самое ухо, – у меня эрекция!

Дико смутившись, Имонн сразу перестал вырываться.

– Умница! – похвалил его студент.

– Ага, а тебе значит, можно?! – с недовольным видом рядом с ними на скамейку плюхнулся Бобби.

– Не ной! Я же не собираюсь его лапать…

– Как же! – не поверил тот.

– Между прочим… на обиженных воду возят! – председатель студсовета глянул на него свысока.

Святой отец сделал кислую мину, собираясь что-то возразить. В разговор вмешался байкер. Прислонившись спиной к одной из облезлых колонн, поддерживающих круглую крышу беседки, он курил и тоже смотрел на сидящих на скамейке свысока. С высоты своего роста.

– Ну, ты даешь, падре! – повернулся он к Бобби. – А как же десять заповедей? Обет безбрачия? Воздержание и все такое? Я думал, ты нацепил юбку, чтобы сладострастно умерщвлять свою плоть?! А ты только о плоти и думаешь! О нежной и юной плоти! Грешник! – он выстрелил окурком в темноту.

– Да пошел ты… – огрызнулся Бобби, качнувшись в его сторону. – Тоже мне, Спиди-гонщик! На себя посмотри! Затянулся в кожу, словно в гандон! Без слез не взглянешь! – он презрительно фыркнул на его узкие кожаные штаны, заправленные в сапоги. – Колготки не жмут?!

– Что ты сказал, святой засранец?! А ну повтори! – Теренс перехватил поудобней шлем и шагнул к скамейке.

– Что слышал!

– Вы еще подеритесь тут, девочки! – ехидно заметил студент. – Ну, что подумает о нас этот милый ребенок? – с видом ханжи погладил он Байю по голове и тут же, совсем как Оуэн, прикрикнул на них:

– Угомонитесь вы – оба!

Прислушиваясь к их разговорам, Имонн переводил взгляд с одного на другого, удивленно хлопая ресницами. Шибан ссорились? Выясняли отношения? Это действительно…? На самом деле? Невозможное существует?! Или они просто разводят его, будто какого-нибудь лоха, продолжая свой спектакль? Вот и внешность как для маскарада. А дурацкие имена… Зачем им имена? Они же – Ши-И!

«Может, с гибелью одного нарушилось равновесие?» – предположил он. Они больше не часть единого зверя? Непохожесть отдаляла их друг от друга. И скоро, став настоящими личностями, возможно, они уже не захотят служить своему хозяину. Откажутся подчиняться Призвавшему их…

– О чем так глубокомысленно задумалась наша детка? – отвлек его от этих мыслей студент. Смотрел насмешливо, с пониманием. – Если говорить об «этом»… Это все твои домыслы. Ты ничего не смыслишь в природе нашего существования… – с усмешкой превосходства, он привлек Имонна к себе. – Не грузись, ладно… радость моя! А то еще заболеешь…

Шумно втянул воздух и по-звериному обнюхал его.

– Ты такой хорошенький. Так сладко пахнешь… Эта чудесная смесь отваги и страха. Я слышу, как вздрагивает твоя маленькая пиписька! – плотоядно облизавшись, он положил ладонь на колено мальчику. – Пожалуй, я и сам не прочь откусить тебе голову…

В темноте, фосфором, вспыхнули по-волчьи раскосые глаза.

– Отвали! – радуясь в этот момент приказу Оуэна, сломавшимся на фальцет голосом воскликнул Байя. – Тебе, шавка… не велено меня трогать!

Держась на грани фола, он стряхнул положенную ему на колено руку, нечаянно стукнув студента головой прямо в лицо. И тот мгновенно утратил все человеческое.

– Не трепыхайся! – прошипела жуткая тварь, роняя слюну с оскалившихся клыков, гипнотизируя его по-змеиному застывшим взглядом. – Не дразни смерть! Она и так тебя дожидается! Не стоит звать ее раньше времени!

Острые когти только слегка цапнули мальчика по бедру, а плотная ткань джинсов тут же разошлась на рваные лоскуты.

– Я могу сделать это и с твоей кожей! – пообещал студент, но уже более спокойно, снова становясь человеком. Он не порвал его на куски. Даже не ударил. Хозяйская псина была выдрессирована… исключительно.