Ли Майерс - BRONZA

«Черт, я чуть было не забыл про все свои благие намерения! Еще минута и потащил бы его в кровать, срывая с него пижаму!» – лукаво улыбнувшись, покачал головой Оуэн. Нет, он будет подкрадываться к этому глупому мышонку на самых мягких, самых бархатных лапках! Полцарства за коня! За доверие Марка он согласен был отдать все царство. Все двенадцать Царств!

В спальне надрывался телефон. Он усмехнулся звериному чутью Людвига, здороваясь с бароном.

– Звоню узнать… в твоих планах ничего не изменилось? Ты приедешь, как планировал?

– Виго, мне нужен паренек Вайсманна! – принял Оуэн мгновенное решение.

Людвиг добродушно хохотнул на нетерпение в его голосе.

– Ты хочешь, чтобы я забрал у Ральфа его зверушку… и привез тебе? – задал он вопрос.

– Не стоит, – помедлил с ответом Оуэн. – Я приеду сам, – его губы коварно изогнулись. – Кажется, твой приятель – любитель покера? Позволим же ему проиграть своего зайчика в карты. Любопытно посмотреть, как вытянется физиономия у этого бюргера. Ты ведь не против, если мы немного покусаем баварского борова?

– Нет, совсем не против… – рассмеялся Людвиг. – Хорошо, я поставлю Ральфа в известность, что сегодня у него будут гости. Тебя встретить?

– Нет, увидимся в клубе.

Они попрощались.

Повесив трубку, Оуэн сбросил халат и быстро оделся. Застегнул портупею, смахнул несуществующую пылинку с рукава. Мельком кинул взгляд на свое отражение в зеркале, надел плащ, взял фуражку с перчатками. Возле лестницы столкнулся с дворецким.

– Вы уезжаете? Что-нибудь случилось?

Привычно невозмутимое лицо слуги пошло легкой рябью беспокойства. Господин оделся сам, не дожидаясь его помощи?

Оуэн обернулся с середины лестницы.

– Все в порядке, Оли! Передай Марку, я поехал забирать то, о чем мы с ним говорили! Он поймет! Вернусь завтра, к обеду!

Преодолев последние ступеньки, легкими шагами пересек холл, сам отодвинул засов. Сам захлопнул за собой дверь. Спустившись следом, дворецкий с тревогой выглянул в окно. С этой шальной радостью в глазах господин напоминал сбежавшего с лекций студента. Хозяин был счастлив, и то, что он так невероятно счастлив, почему-то пугало Оливера.

Медленно выехав из гаража, «майбах» рванул с места с визгом покрышек, выбрасывая мелкий гравий из-под колес. Машинально сложив пальцы, слуга осенил крестом проскочивший ворота автомобиль, перекрестил снова, подумал и перекрестил в третий раз. Потом отправился искать «нарушителя спокойствия», как он звал про себя своенравного пленника.

Февраль подходил к концу, но дворецкого не беспокоил вопрос, почему хозяин до сих пор не переехал в Берлин. Зато повару, задавшему тот же самый вопрос, вежливо указал его место:

– Продолжайте месить ваше тесто, сеньор Паскуале, – заметил он сухо, – и не суйте нос не в свое дело…

Не найдя никого в спальне, дворецкий спустился вниз, уверенный, что застанет «нарушителя» где-нибудь здесь. И не ошибся. Марк был в главной зале и был занят делом. Пытался отобрать меч у одного из рыцарей. Но статуя никак не хотела расставаться с деталью своей экипировки, и он сердито пыхтел, тихо ругая истукана в доспехах.

На лице дворецкого отразилось легкое недоумение. Юноша, конечно, окреп немного, но вряд ли сможет удержать в руках тяжелый двуручный меч. Если только не потащит его волоком по полу. Оливер вздохнул. Оружие было настоящим, как и доспехи. На паркете обязательно останутся полосы, получится беспорядок.

– Позвольте узнать юноша, зачем вы портите произведение искусства? – прервал он его занятие. – Господину это не понравится…

Не ответив на вопрос, Марк оставил меч в покое и, демонстративно повернувшись к слуге спиной, сделал несколько шагов по направлению к следующей статуе. У этой на бедре висел арбалет.

– И это тоже… произведение искусства, – устремился за ним следом дворецкий, решительно настроенный помешать юному вандалу портить хозяйское добро.

Марк сердито глянул на слугу, он не собирался посвящать дворецкого в свои планы. Вдруг у старикана слабое сердце. Еще грохнется в обморок, если узнает, что по дому всюду рыскают эти жуткие твари – Шибан.

«Ни воспитания, ни манер, ни происхождения… Но как же быстро своенравный мальчишка освоился со своей ролью младшего господина в этом доме!» – в глазах дворецкого мелькнуло что-то похожее на уважение.

– Господин просил передать вам, что поехал забирать то, о чем беседовал с вами с утра, – с легким поклоном, доложился Оливер.

Забыв о рыцарях и мечах, Марк резко обернулся.

– Ива… твой хозяин уехал… Когда?! – вырвалось у него. Удивление на его лице быстро сменилось обидчивой растерянностью.

– Полчаса назад, а если быть точным, – дворецкий посмотрел на круглый циферблат напольных часов, – то 27 минут и 13 секунд… тому назад.

Неловко оступившись, Марк втиснулся между столешницей и сиденьем стула, положив руки на стол, уронил на них голову. «Уехал… даже не попрощался… Обманщик… такой обманщик… Я так и знал… Тебе нужно только это чертово Преображение… А я тебе в тягость…»

Лицо дворецкого чуть заметно вытянулось. Он не ожидал такой странной реакции на свои слова. И не понимал, отчего юноша так расстроился, что даже спина у него выглядела несчастной.

– Может, мы пройдем на кухню? – предложил он. – Там тепло. Я приготовлю вам горячий шоколад, как вы любите. Думаю, ваши любимые пирожные тоже готовы… – продолжал он обращаться к спине Марка. Но тот лишь упрямо мотал головой на все его уговоры. Оливер не выдержал. – Если останетесь здесь, обязательно подхватите простуду! Вот и халат снова забыли одеть! Хозяин останется недоволен, если вы заболеете!

– Да плевать мне на твои дурацкие пирожные! – вскочил Марк. – И на твоего дурацкого хозяина тоже!

Сорвавшись с места, бросился к себе. Он солгал. Ему нужен был Ивама. Он хотел, чтобы эта вредина была рядом. Коварная, циничная, мстительная. С его снобизмом и замашками царствующей особы. Пусть насмешливо смотрит на него и кривит в снисходительной улыбке уголки рта, только пусть смотрит! Влетев в спальню, Марк плюхнулся на кровать, накрылся с головой одеялом. На подушку закапали слезы. «Уехал… развлекаться… Конечно… со мной скучно… Ему же нравятся все эти белобрысые… А я ему не нужен… Я такой гадкий, что на меня и смотреть противно…»

Герхард в одиночестве сидел в ресторане. Китель нараспашку, галстук валялся тут же, на столе. Портупея с кобурой висела на спинке стула. Волосы в беспорядке закрывали лицо. Он уже прилично набрался, но продолжал пить дальше. Его глаза то сверкали злобой, то вдруг наполнялись слезами, и тогда, громко шмыгая носом, он долго сморкался в салфетку.