Игорь Денисов - Судья

— Павел.

— Павел, Павел. Да-да. Помню. Ты тот парень из второй группы?

— Да, — Павел учился в четвертой группе. — Мне нужна информация об одном человеке.

— Минуточку. Записываю. Имя?

Павел затаил дыхание.

— Андрей Белкин, — сказал он.

Александр Точилин бродил по пустым улочкам города Высокие Холмы. Небо потемнело. Прохожие почти не встречались.

Из дверей продуктового магазина вышел Покровский. В том же сером плаще и потертых джинсах. Небритое лицо осунулось. Глаза горят — то ли от голода, то ли от злости. А может, от того и другого.

Павел заметил следователя. Застыл у крыльца универсама.

Странный момент. Они сверлили друг друга взглядом, вокруг ни души, и только ветер тряс вывески и провода.

Точилин первым стряхнул оцепенение. Приблизился.

— Зачем вы ходите в этот магазин?

— Здравствуйте, — сказал Покровский.

Точилин молча рассматривал Павла. Тот нахмурился.

— Вы всегда начинаете разговор с допроса?

Точилин смутился.

— О… извините. Нет. Не подумайте плохого. Просто в этом магазине цены завышены. Вот тот, через дорогу — там молоко на три рубля…

— Я там был, — перебил Павел.

Точилин смутился еще больше. Идиотская ситуация: он смущается перед человеком, которого вполне может упечь в кутузку. На то есть основания.

Впрочем, жизнь и состоит из идиотских ситуаций. И попытки выпутаться из них приводят к еще более идиотским ситуациям.

Павел же не смутился нисколько. Стоит. Смотрит. Очевидно, так мало общается с людьми, что ему уже плевать, клеится разговор или нет.

Точилин тряхнул головой.

— Что ж мы стоим, как столбы? Раз уж встретились, давайте перекусим где-нибудь.

— Хорошо. Но там, где я хочу.

Следователь кивнул.

Покровский затащил его в шаверму. И Точилин мысленно проклял его за это. Он прекрасно знал, какого качества пища в таких заведениях.

Пока грели чизбургеры, Точилин оглядывался. По телевизору, который крепился кронштейном к стене под потолком, шли новости.

— Кажется, последний раз я ел в шаверме лет пятнадцать назад, — с улыбкой сказал Точилин Павлу.

Тот положил локти на стол. Сцепил пальцы в замок.

— Я вам сочувствую.

Подали еду. Точилин уставился на бутерброд. Судя по запаху, соус прокис еще при Ельцине. Овощи гнилые и немытые.

Он попытался откусить кусочек, но только запачкал соусом пальцы. Отложил чизбургер. Рассмеялся, с гримасой отвращения вытирая руку салфеткой.

— Что же мы… будто нам и поговорить не о чем.

— Недавно вы, в моем собственном доме, при любимой женщине, бросили мне в лицо ложные обвинения. Я настаиваю, чтобы вы взяли свои слова обратно.

Следователь похолодел. Такое с ним впервые. Извиняться перед подозреваемым? Вообще перед кем-либо? Неслыханно!

— Вы это сделали, — проговорил он.

Павел молча поднялся, с демонстративным видом встал у стола.

Точилина прошиб пот.

Кипя от злости, он процедил:

— Извини.

Павел с ехидной улыбочкой сел. Точилин расслабил ворот рубашки.

«Никто не должен узнать об этом. И не узнают».

Павел откинулся на стуле. Кривясь, оглядел следователя.

— Вы отвратительны. Пытаетесь пролезть ко мне в доверие, а сами в уме просчитываете ходы.

— С чего вы взяли?

— Я вас насквозь вижу. Вы хотите выпытать у меня информацию о человеке, который занимает ваши мысли. О серийном убийце, которого вы называете Судьей.

— Раз уж мы об этом заговорили… Вы с Ним знакомы?

— В некоторой степени.

— В какой степени?

Покровский провел рукой по волосам.

— Я вам скажу как есть, а там сами решайте, верить мне или нет.

Точилин кивнул.

— Судья — я Его выдумал.

Точилин нахмурился.

— Да, так и есть, — сказал Павел. — Я давно знал о Его существовании. Я Его создал.

Он выдержал паузу, глядя на следователя с насмешкой.

— Каким образом? — спросил Точилин.

— В детстве я очень боялся человека в черном плаще, который придет и накажет меня, если я совершу грех. Невидимый друг. Я даже разговаривал с Ним. И подумал: почему бы Ему наказывать не только меня, но и других детей? Меня часто обижали. Я становился жертвой тех, кто сильнее. Я плакал. Меня переполняли злость и обида. Я представлял, как невидимый друг жестоко наказывает моих обидчиков. Мне становилось легче. Хотя теперь я понимаю, что все оказалось намного серьезней. Моя фантазия перестала быть бесплотным образом, обрела плоть и зажила сама по себе. Можно сказать, Судья — моя воплощенная мечта.

С минуту они смотрели друг на друга.

— Вы о чем? — спросил Точилин.

Павел потер переносицу. Вздохнул.

— Вам кажется, я брежу? Мне, впрочем, плевать, что вы обо мне думаете. Но я беспокоюсь о вас. Пока вы не поймете, что все обстоит так, как я говорю, не продвинетесь ни на шаг.

Послушайте. Вы же можете на секунду допустить, что человек не просто так приходит в этот мир? Что каждый из нас исполняет высшую миссию? Что любой человек является воплощением некоей идеи?

Точилин кивнул. Именно так он и думал.

— Вы, например, являетесь воплощением идеи правопорядка. Я — воплощение… уж не знаю, чего. Но речь не обо мне. О Судье. Он воплощает идею высшей справедливости. Просто представьте, сколько в мире униженных. Этих людей переполняет обида, жажда возмездия. И совокупное желание этих людей превращается в идею, которая ищет своего воплощения в конкретном человеке. Потому и явился Судья. Люди ждали Его прихода.

Точилин поднял руки. Рассмеялся.

— Извините. Это бред сивой кобылы.

— Неужели вы не знаете, что реальности нет? Мир податлив, как глина, а пальцы гончара — человеческие желания. Биотоки человека обладают магнитными свойствами. Человек притягивает и отталкивает. Я говорю о сильном желании, которое меняет мир. Я говорю о невозможном, которое становится возможным. О водах Красного моря. О воскресении мертвых. О Наполеоне, перед которым склонилась Европа. О Советской Армии, которая, терпя огромные потери, без оружия выиграла величайшую войну в истории.

Павел отхлебнул кофе.

— Мы зря уповаем на Бога. Все находится в нас. Известный нам мир — всего лишь чья-то мечта. Отражение наших мыслей, желаний, чувств, надежд.

Некоторое время Точилин переваривал информацию.

— Ладно. Если вы верите в это, ваше дело. Скажите мне одно — вы знаете, кто этот человек?

Павел помедлил с ответом.

— В лицо — нет. Имя Его мне тоже неизвестно. Хотя кое-что о Нем я сказать могу. Больше, чем вы.

— Просветите.

Павел молчал.

— Я ведь извинился, — торопливо добавил Точилин. — Что мешает вам помочь мне?

Павел поднял глаза.

— Я боюсь за вас. Вы хотите встретиться с Ним лицом к лицу. Зачем?

Следователь не нашелся с ответом…