Рэйчел Кейн - Горькая кровь

— Иди ты, — сказала Клэр. Ее губы онемели. Она пила кофе, но просто чтобы что-то делать, а не чтобы попробовать его, казалось, ее мозг переполнен эмоциями. Слишком много вещей происходило слишком быстро, ни одна из них не вовремя. — Я подожду.

— Ладно, — он хотел сказать что-то еще и даже открыл рот, чтобы сделать это, но храбрость подвела его. Он закончил пить, а Клэр уставилась на фиолетовых летучих мышей на его кружке и задалась вопросом, могла ли она как-то перезагрузить утро и вернуться к поцелуям? Поцелуи были такими замечательными.

Но, как указал Шейн, момент упущен и, очевидно, не вернется в ближайшее время.

После нескольких неловких моментов и выпитых чашек кофе, Шейн, наконец, решился:

— Я сделал больше плакатов.

— Хорошо, — сказала Клэр. — Давай их сюда.

Она подумала, что они оба были свободны, чтобы сделать что-нибудь.

Шейн, должно быть, сделал еще около двадцати плакатов, что было излишним для такого города как Морганвилль. Клэр и Ева обе хихикали, глядя на разнообразие рисунков — в основном не лестных — которые выбрал Шейн.

— Нужно отдать это Монике, — сказал он, любуясь своей работой. — Ты не поверишь, но у этой девушки есть собственный альбом на Photobucket (прим. пер.: Photobucket — фото-хостинг в интернете). Даже Кардашьян сказала бы, что это слишком. К счастью для меня, ей нравится выкладывать фото, где она пьяная.

— Разве идея не состоит в том, чтобы ее избрали? — Наконец-то удалось прохрипеть Еве, а затем она разразилась новым неконтролируемым приступом хохота. — Ах, Боже мой, вот этот. Это мой любимый, — она вытянула один плакат и положила его сверху. На нем была Моника с ее фирменным стилем обтягивающе-и-коротко, она позировала стоя, держа руки на бедрах, морща губы в дакфейс. — В этом столько неправильного.

— Это не помешает ей быть выбранной, — сказал Шейн. — Глупых людей постоянно избирают. Это Америка. Мы любим несерьезных. И сумасшедших.

— Я предпочитаю думать о нас лучше, — сказала Клэр, — Но да. Ты прав.

Он предложил лучшие пять, и она нехотя согласилась, а потом они разделили плакаты между собой. Они были тяжелее, чем Клэр представляла себе, и она немного нагнулась от их веса. Шейн, не спрашивая, перераспределил их, взяв остальные, и подмигнул Еве.

— Хочешь пойти?

— Кто-то должен работать здесь, — сказала она. — Я полагаю, моя очередь. Снова.

— Удачи с дневной работой.

— Лентяй!

— И горжусь этим, наемный раб.

Выйдя на тротуар, Шейн жонглировал плотными картонками, пока Клэр не догнала его со своим рюкзаком, покоившимся на плече.

— Ты взяла степлер?

— Взяла, — сказала она. Рассматриваемый степлер был гигантской, старой промышленной вещью, сделанной из тяжелой стали, которой, вероятно, они могли бы залатать автомобиль, если бы таковой был. — Также взяла кое-какие подставки, если нужно будет установить плакат где-нибудь на газоне.

— Как, скажем, на этом? — Шейн с тоской посмотрел на передний двор Стеклянного Дома, и Клэр громко рассмеялась. Она открыла рюкзак и вручила ему упаковку подставок (забавно, но они не предназначались для вывесок). Он вбил подставку в землю и прикрепил плакат к ней; они отступили назад, чтобы полюбоваться эффектом. — Красиво.

Ева открыла окно гостиной и подозрительно посмотрела.

— Эй! Вы, сумасшедшие дети, что вы делаете?

— Ты забыла сказать "Убирайтесь с моего газона!" — отозвался Шейн.

— О нет, ты не поставишь эту штуку там!

— Расслабься. Я использовал твою любимую фотку, — Шейн сказал Клэр, когда она застегнула свой рюкзак, — Мы должны сделать движущуюся мишень.

Вывеска первых трех плакатов прошла без инцидентов. Четвертый они собирались расположить на телефонном столбе в очень редком для Морганвилля торговом районе; Клэр как раз прикрепляла знак, когда услышала визг тормозов на улице, а потом рев автомобильного гудка. Она обернулась и увидела ярко-красный кабриолет и размытое пятно из-за того, что водитель пулей выпрыгнул. Действительно впечатляющим казался тот факт, что Моника могла сохранить равновесие на таких каблуках, да еще и двигаясь так быстро.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — спросила она, оттолкнув Клэр в сторону, чтобы подойти к ярким неоновым вывескам, которые немного развевались на ветру. Ее лицо потемнело. Оно не было злым, просто…пустым. — Что это?

— А на что это похоже? — спросил Шейн. Он взял у Клэр степлер и закончил прикреплять постер к столбу, затем неуклюже покрутил его в руках как шестизарядный револьвер и отошел на несколько шагов, чтобы восхититься эффектом. — Похоже, что ты выдвинута на пост мэра.

Блестящие губы Моники разомкнулись, и она просто… смотрела. Как будто не могла придумать, что сказать. Подожди, подумала Клэр и приготовила себя к неизбежной атаке. Моника собиралась достичь критически термоядерного предела, и она намеревалась отойти на минимально безопасное расстояние прежде, чем та взорвется.

Но вместо этого мягкая, радостная улыбка появилась на губах Моники, и она сказала:

— Подожди минутку. Это ты сделал?

— Клэр сделала, — сказал Шейн. — Я просто невероятно удивительный графический дизайнер. Кроме того глава комитета развлечений. Каждой кампании нужен один из них.

— Это… невероятно, — сказала Моника. — Я не знаю… ладно, хорошо, никто, наверное, не проголосует за меня. Я имею ввиду, я не Ричард. Я не старалась изо всех сил быть ответственной или что-то в этом роде.

— Ты Моррелл, — сказал Шейн. — Большинство людей думают, что это у тебя в крови. Три поколения мэров в семье, верно?

— Ну, они не правы.

— Мы это знаем, — весело сказал Шейн. — Но, эй, ты станешь классным наполнителем для кресла, и ты любишь хорошие фотосессии с журналистами, будучи фанаткой самой себя, — у него исчезла всякая улыбка и легкомыслие, которые были прежде. — Всё это будет с одним условием, — сказал он. — Ты будешь делать то, что хорошо для людей. А не то, что прикажут вампы.

Моника выгнула одну хорошо выщипанную бровь.

— Ты тормозишь, Коллинз. Я не буду делать то, что ты скажешь. Это ты будешь делать то, что скажу я. В конце концов я буду единственной, у кого на двери предположительно будет табличка.

— Пока ты не танцуешь как марионетка в руках вампов, мне на самом деле плевать, — сказал Шейн. — Но насчет того, чтобы делать то, что ты говоришь… Угу. Удачи с этим.

Внимание Моники вернулось к плакату, и ее глаза сузились.

— Погоди секунду. Это одно из моих фото на Фейсбуке?

— Возможно.

— Хмм, — она склонила голову на бок и поджала губы. — Мог бы выбрать лучше.

— Ты всегда говорила, что у тебя нет плохих фотографий, — сказал он с непроницаемым лицом.

— Верно, — на ее лице медленно расцвела злая улыбка. — Тогда ладно. Только пока мне не придется за что-то платить или показываться на большом количестве встреч. О, и убедись, что люди знают, что меня можно подкупить.