Рэйчел Кейн - Горькая кровь

— Дай посмотрю.

— Это просто порез, и если я отпущу, мы умрём, — сказал он. — Всё в порядке, — он продолжал сворачивать ткань в всё более жесткий узел, и теперь Клэр слышала скрип прутьев. Они сильно прогнулись в середине, и щель быстро расширялась. Но не только это, подумала она, спаянные швы в верхней части одного из прутьев были ослаблены. Это может сработать, подумала она. Это сработает.

Затем, с резким щелчком, ободок разломился в руках Шейна, когда он попытался повернуть его снова.

— Чёрт, — прошептал он и посмотрел на неё. — Этого достаточно?

— Покажи мне свою руку.

Он протянул её, на ладони был глубокий порез, от вида которого ей стало больно. Клэр схватила подол своей рубашки и прижала к порезу, затем взялась за сломанный кусок ободка. Обломок металла был острым, и ткань была достаточно изношенной, чтобы спокойно порвать её, а затем забинтовать его руку. Привязав ткань на место, она посмотрела ему в лицо.

— Ты простишь меня? — спросил он её. Его взгляд был тёплым и пристальным, и был небольшой осторожный намек на улыбку.

— Нет, — сказала она. Ей было больно причинять ему такую боль…. но так же это было правильно. — Я хочу, правда, но ты не доверял мне, Шейн. Ты не поверил, когда это было нужно мне. И это причинило мне боль, Шейн. На самом деле. Чтобы простить тебя за это, мне понадобится немного времени и много работы над собой.

Воздух вышел из него, будто бы она его ударила, а глаза расширились. Он предполагал, что она просто простит его, поняла она; она поступала так много раз до этого, без всяких мыслей и колебаний, что заставило его думать, будто это происходит автоматически.

Но это не так. Не в этот раз. Подобно желанию вернуться к нормальной жизни, она хотела, чтобы он понял, что причинил ей боль.

Судя по выражению его лица, он это понял.

В следующую секунду он опустил глаза и сделал глубокий вдох.

— Я знаю, — сказал он. — Я это заслужил. Если мы уйдем отсюда, обещаю, я сделаю это ради тебя.

— Сними веревку с прутьев, — сказала она и наклонилась вперед, чтобы склонить его подбородок и поцеловать, совсем легко. Она хотела упасть в его объятия, но время было неподходящим, и это не то, что она хотела сообщить ему. — И будь готов ко всему.

— Всегда.

Он одарил её дерзкой улыбкой, которая была почти уместной. Почти. Но в его глазах были страх и неуверенность, и она задалась вопросом, думал ли он, так же как и она, что они могут умереть здесь, прямо сейчас, не будучи полностью друг с другом.

Но она не могла ничего сделать с этим. Ей нужно было, чтобы он понял, что сделал ей и самому себе.

Это было самой трудной вещью в мире, но она отвернулась от него. Мирнин всё ещё громко пел нескончаемый хор какой-то не очень приятной песни; никто не обращал внимания, но это раздражало достаточно, чтобы, вероятно, не обращать внимания на неё и Шейна. Когда она похлопала его по плечу, он кашлянул и прервался, чтобы сказать:

— Вы закончили со своими нежностями? Потому что меня может стошнить.

— Это было бы отлично, — сказала Клэр. — До сих пор это был просто отличный день, — она протянула руку, схватила его за острый подбородок и повернула, чтобы показать согнутые прутья в задней части клетки. Его брови резко поползли вверх. — Может быть, тебе нужно минутку отдохнуть.

— Возможно, надо, — согласился он. — Твоя рубашка порвана. И, кстати, у тебя прекрасные духи.

— Это кровь, — сказала она. — Спасибо. Это очень успокаивает.

Мирнин подполз к задней части клетки, приблизившись к Шейну, пока делал это. Они оба обменялись взглядами, которые заставили волосы на затылке Клэр зашевелиться; они были похожи на двух тигров, оценивающих друг друга, затем Мирнин наклонился мимо её парня, чтобы проверить прутья. Он мягко произнёс "Хмм" и кивнул, потом — к удивлению Клэр — потянулся к Шейну и совершенно неожиданно поцеловал его в щеку.

— Эй! — сказал Шейн и попытался вывернуться, а потом замолчал, потому что Мирнин что-то зашептал ему. Взгляд Шейна метнулся к Клэр, затем быстро переместился, а когда Мирнин закончил, Шейн кивнул. Когда Мирнин отпустил, Шейн попятился назад.

Клэр одними губами произнесла "Что за чёрт?", но Шейн только покачал головой и отвернулся. Независимо от того, что Мирнин только что сказал ему, это было… тревожно.

Мирнин не сделал паузу для вопросов. Он подполз туда, где по-прежнему неподвижно лежала Амелия, притянул её себе на колени, встав на них.

— Моя бедная, прекрасная леди, — сказал он и мягко отвёл упавшие золотистые волосы назад с лица цвета слоновой кости. — Ты бы предпочла умереть в огне или славе? Смерть есть смерть, конечно же. Но я чувствую, что сейчас ты должна выбрать.

Амелия не двигалась. Вполне возможно, что что-то пошло не так, может, в её сердце остался осколок, замораживающий её на месте, или случилось что-то еще. Деревянная стрела не убьет её, но парализует. А они нуждались в ней, подумала Клэр. Слишком много вампиров. Даже если трюк с ослаблением прутьев сработает, даже если они смогут сломать их…

— Что-то происходит, — сказал Шейн. — Внимание!

Наконец-то Наоми пришла в движение, успокаивая лепет собранных в сквере вампиров. Она выглядела как королева в серебристом и чёрном, голос был тёплым, сладким и убедительным, ей не нужно было кусать людей, чтобы внушить им что-то, подумала Клэр. Она была достаточно убедительна и без этого. Она приложила усилие только к тому, чтобы контролировать основных игроков, и только до тех пор, пока нуждалась в них. Она была холодной, но умной.

И сейчас она говорила:

— Друзья мои, я выступаю перед вами с горечью и болью, чтобы сообщить, что Амелия, наш Основатель, потеряла право управлять.

Никто не сомневался в том, что происходит, подумала Клэр, но некоторые вампиры в толпе начали высказывать свои возражения. Их было немного, но достаточно, чтобы Наоми стало ясно, что она не была общим выбором.

Она подняла руку резким, сердитым жестом.

— Наши законы ясны: правит сильнейший. Моя сестра была сильной; в истории было много тех, кто восставал против неё и проигрывал. Её сила перенесла нас сюда, в этот город, в место, где мы, наконец, можем вновь обрести свою законную славу. Но не ошибайтесь: она колебалась. Она развратила себя, идя на компромисс с людьми, своими законами и моралью, забыв, что свойственно вампиру.

Теперь криков протеста было больше, громче. Возможно, это было не то, что ожидала Наоми, подумала Клэр, в её плечах было видно растущее напряжение, а рука, которую она всё ещё держала поднятой, казалось, дрожала, совсем немного.

— По этому поводу не будет никаких дебатов! Моя сестра стала слабой и глупой, и она была побеждена предательством. Не моим, а любовника, которому она доверяла. Она больше не подходит для правления. Не бойтесь, я сожгу предателя вместе с ней, и мы начнем возрождение.