Рэйчел Кейн - Горькая кровь

Но болтовня не замедлила Майкла, и прежде, чем Клэр успела перевести дух, Майкл бросился вперед, схватил руку Шейна и безжалостно выкрутил ее назад, пока кол не загремел о гранитную плитку. Он откотился к клетке и загорелся от ада, бушевавшего внутри.

В тот момент Клэр увидела Миранду и Дженну, шагающих в поле зрения позади него, и Дженна отпустила Миранду… воздух наполнился мрачным электричеством с порывами шепота.

Даже Майкл остановился. Было что-то ужасающее в этом звуке, что-то неправильное.

Клэр моргнула, потому что теперь она могла видеть тени в свете огня — тени, которые двигались сами по себе. Человеческие очертания, они бросились вперед мимо Миранды. Некоторые навалились на Ханну, и хотя Клэр почти не видела их, они, должно быть, добились эффекта, потому что Ханна пошатнулась и перестала пытаться избить Мирнина. Он отпустил ее и отступил, а она ударила вихрь теней вокруг нее, двигаясь всё более и более безумно и неустойчиво.

И бессильно.

А потом она рухнула на колени и упала.

То же самое случилось с Майклом, буря яростных призраков окружила его, а пока Шейн пятился, Клэр увидела, что одна из теней вырвалась из гневной своры и подошла к ее парню.

Маленькая фигурка приняла реальную стеклообразную форму, когда подошла к нему.

— Лисс, — прошептал Шейн. — Спасибо.

Она протянула руку; лишь на мгновение Шейн взял ее. Клэр увидела силу, промелькнувшую между ними, вспышку, которая взорвалась как звезда в призрачном теле Алиссы и дала ей, лишь на несколько секунд, реальность.

— Я люблю тебя, — сказала Алисса, все еще держась. — Я просто должна была сказать, что это не твоя вина.

Затем она отпустила его и растворилась в свете звезд.

Ушла.

Шейн пошатнулся, и Клэр поймала его. Его сердце билось быстро, и он был холодным, несмотря на адскую температуру вблизи газовых горелок.

Теперь и Майкл был на земле, призрачный рой гудел еще несколько секунд, прежде чем Миранда… позвала их обратно? Вот на что это было похоже, подумала Клэр. Призраки собрались как плащ вокруг нее, плотный и шепчущий, Миранда вздрогнула и обернулась, очень бледная, почти прозрачная.

Дженна схватила ее за руку, и та снова стабилизировалась.

— Заберите их, — сказала Амелия, указав на Ханну и Майкла. Мгновение она смотрела на Дженну и Миранду, будто пытаясь решить, что с ними делать, затем немного склонила голову. Это был знак признательности, если не одобрения.

— Что мы будем делать? — спросил Шейн, пока наклонился, чтобы подхватить Майкла подмышки. Майкл застонал, но сам по себе не двигался.

— Теперь, — сказала Амелия с адским выражением глаз, — мы узнаем, кто играет в эту игру лучше.

Она была растрёпана, подумала Клэр — платье порвано, испачкано сажей и кровью от обгорелого тела Оливера, волосы спутались вокруг лица. Но она никогда не выглядела более дикой или больше похожей на королеву, чем когда она обошла клетку и столкнулась с Наоми.

Вся толпа замерла в количестве ста или более вампиров, решая, что делать; люди паниковали в их жертвенном загоне; Джейсон и Моника застыли в модной боевой стойке. Никто не двигался.

Даже Наоми, которая выглядела совершенно холодной и прекрасной. Но ее улыбка выглядела решительной и — лишь на мгновение — лживой.

— Логично, — сказала она тогда, — что ты умрёшь от руки своего приемника. Попробуй сделать это с достоинством, Амелия.

— Я всегда любила тебя, — сказала Амелия. — Жаль, что ты никогда не была достойна этого, — ее глаза вспыхнули ярким белым серебром, она кивнула в сторону Клэр, которая стояла ближе всего. — Принесите их.

Клэр догадалась, что она имела ввиду Майкла и Ханну, поэтому махнула рукой. Мирнин принес Ханну, а Шейн притащил Майкла.

Наоми рассмеялась.

— Это твоя армия, дорогая сестра? Как трогательно.

— Это? — Амелия протянула руку к Майклу Глассу. — Теперь я верну своего птенца обратно.

Независимо от того, чем Наоми удерживала его, это сломалось с почти слышимым вихрем; Майкл схватился за голову и в течение секунды выглядел так, будто может рухнуть, но он выпрямился, вытер кровь из носа и прошел мимо Наоми, встав теперь рядом с Амелией. И рядом с Шейном тоже. Также его глаза сверкнули на Клэр, и она прочла в них ужас и горе. О, Майкл.

— И ты тоже, Ханна, — Амелия переместила свой указательный палец на Ханну Мосес. — Я освобождаю тебя. Присоединяйся к своим людям.

Мирнин отпустил её, и Ханна моргнула, пошатнувшись, и вскинула голову, глядя на Наоми. Слепая ярость в её глазах ужасала… но потом она отступила от вампиров и пошла туда, где Моника держала в страхе Джейсона своими туфлями с серебряным покрытием.

Ханна сказала:

— Надень их обратно. Это сработает лучше. — И она вручила Монике серебряный нож.

— А что насчет тебя? — спросила Моника, пока Джейсон сделал большой шаг назад.

Ханна пожала плечами.

— Если он захочет придти ко мне, то узнает, что мне больше ничего не нужно. Не от ему подобных.

Джейсон полностью отступил к первому ряду вампиров позади него.

Они толкнули его вперед, на нейтральную зону.

— Теперь, — сказала Амелия Наоми, перекрывая шипение горящих факелов и рёв пожара в пустой клетке. — Скажи мне еще раз, как ты собираешься править в моем городе, сестра. Расскажи, как добьешься послушания всех собравшихся здесь. Покажи мне.

Наоми не хватит мужества, подумала Клэр. Она повернулась к собравшимся вампирам Морганвилля, подняла руки и сказала:

— Вы знаете, что предлагает Амелия. Я дам вам свободу. Я дам вам славу. Я верну обратно мир, который вы заслуживаете. Всё, что вам нужно — это сделать один шаг вперед, только один, и вы будете свободны!

Амелия ничего не сказала. Ничего.

Никто не двинулся, даже Джейсон, который, догадалась Клэр, стал понимать, насколько сильно он облажался в своём новообретенном бессмертии.

Лицо Наоми от пылкого стало пустым, когда реальность потери ударила её. Окончательно.

— Ты упустила значимый намек, который тебе дали прежде, — сказала Амелия. — Многие из них были рядом, когда ты попала к драугам. Никто не стремился спасти тебя тогда. И никто не последует за тобой сейчас, — ее глаза сверкали серебром, ужасно красивый цвет, и она абсолютно не повышала голос. — Преклонись передо мной, сестра.

— Нет, — сказала Наоми. Теперь её трясло, будто она вот-вот рухнет, но она мрачно цеплялась за то, ради чего зашла так далеко. — Нет. Я рождена, чтобы править.

— Преклонись, — прошептала Амелия. — Я не прощу тебя, но могу сжалиться. И я сделаю это. Но ты должна преклониться.

— Никогда!

Но она поступила так. Это произошло медленно, будто она была раздавлена огромной, неимоверной тяжестью, и, на самом деле, Клэр почувствовала жалость к ней, когда та наконец рухнула на колени, склонила голову и заплакала.