Евгения Грановская - Приют вечного сна

– Когда отец вернется с работы, я все ему расскажу, и он спустит с тебя шкуру! – пророкотала Ульяна.

Круглов выкатил на нее безумные глаза и прошептал полным ужаса и страдания голосом:

– Мама, не говори так… Пожалуйста, не говори… Я… я больше не буду.

– Жалкий лепет! А ну – отправляйся в угол, маленький паршивец!

– Хорошо… – Круглов всхлипнул. – Хорошо, мама, я сделаю как ты скажешь… Только не смотри на меня так… Пожалуйста, не смотри на меня так!

Рука, сжимающая оружие, медленно опустилась.

– Вот так, – кивнула Ульяна. – Молодец. А теперь отдай мне пистолет.

– Но…

– Быстро! – строго сказала Ульяна.

Круглов протянул было ей пистолет, но вдруг остановился и прошептал:

– Прости, мама.

Затем быстро приставил дуло к своему потному виску и нажал на спуск.

Дмитрий отвернулся и стер с ресниц слезы.

По странной иронии судьбы, на сей раз он без особого труда разжег примус. Съежившись рядом с горящим прибором, разогрел тушенку. Хотел поесть, но аппетит пропал. Оставаться здесь, среди торосов, было страшно.

Здесь его никто не найдет и не спасет, это очевидно. Значит, следует продвигаться к станции «Заря-1». И чем быстрей, тем лучше. Но что делать с телом Вити Хворостова? Похоронить? Да, пожалуй, нужно похоронить.

Дмитрий поднялся со спального мешка и вынул из сумки лопатку.

Похоронить Хворостова по-человечески Буров не смог. Сил хватило лишь на то, чтобы выкопать недалеко от палатки неглубокую яму, притащить туда тело альпиниста и нагрести сверху холмик снега. В получившийся холмик Дмитрий воткнул крест, сделанный из связанных веревкой лыж.

– Покойся с миром, старик, – хрипло проговорил он, грустно и удрученно глядя на холмик снега.

Потом зашагал назад к термопалатке.

Сборы заняли полчаса. Дмитрий собрал термопалатку и упаковал ее на сани. Сани были первоклассные – из композитных материалов и алюминия, легкие и прочные.

Загрузив на них все, что удалось достать из смятого снегохода, Дмитрий закрепил груз скрепами и впрягся в лямку. Сначала хотел оставить половину скарба здесь, однако не был уверен, что быстро доберется до станции. А значит, ему может понадобиться каждая вещь, начиная от термопалатки и кончая упаковкой мультивитаминов.

Шагать по рыхлому снегу было трудно, но Дмитрий упрямо продвигался вперед. Сани почти без приложения его усилий катились сзади. Однако Буров понимал, что ощущение легкости – мнимое, и через полчаса, максимум через час сани покажутся ему сделанными из железа.

Вскоре он выбрался из низины, и в спину ударил ветер. Но Буров почти не заметил этого, потому что в ту же секунду боковым зрением увидел выскочившего из-за вздыбленной глыбы льда белого медведя.

Дмитрия обуял ужас. Несколько секунд он был совершенно дезориентирован и просто стоял на месте, не представляя, что делать дальше. А потом, вместо того, чтобы достать ружье, вдруг сорвался с места и что было сил понесся прочь от торосов, таща за собой сани.

Пробежав метров пятьдесят, Дмитрий обернулся и с ужасом понял, что медведь преследует его. Тогда он побежал еще быстрее. Ужас придал ему сил. К тому же бежать приходилось под горку, и ноги сами собой стремительно набирали скорость.

И вдруг прямо перед собой Дмитрий увидел расселину в глетчере. Он резко остановился, однако не учел того, что сани за спиной все еще несутся вниз. Лишь за секунду до удара Дмитрий повернул голову, но этой секунды было катастрофически мало, чтобы что-то предпринять.

Дмитрий почувствовал сильный толчок, понял, что летит куда-то, а потом что-то больно обожгло голову, и свет в его глазах померк.

Мысли путались, и Дмитрий плохо помнил, что с ним произошло. Болел затылок. Вероятно, он упал и ударился об лед затылком. Однако моргать не больно, тошноты нет. Судя по ощущениям, ушиб неопасный, а значит, и не стоит обращать на него внимание.

Прежде чем начать что-то делать, Буров слегка пошевелил руками и ногами. Конечности слушались. Боли не было. Значит, руки и ноги целы. Слава богу.

Морщась от боли в ушибленном затылке, Дмитрий попытался сосредоточиться. Вспомнил, как выскочил на глетчер и как впереди замаячила расселина. Вот оно что! Он упал в нее и теперь находится на самом дне!

Прерывисто вздохнув, Буров приподнял голову и огляделся. Света, падавшего сверху, вполне хватало, чтобы разглядеть пещеру. А это, несомненно, была пещера – небольшая, около десяти или двенадцати квадратных метров.

Дмитрий тяжело поднялся на ноги. Потом, задрав голову, попытался определить глубину расселины. Навскидку получалось метров пять. Спуск в пещеру не был строго вертикальным и напоминал ледяную горку с большим углом наклона.

Что ж, по крайней мере, сюда не доходит ветер.

Одна из сумок выпала из саней и валялась рядом. Буров достал из нее примус, наполовину пустую бутылку с керосином и охотничьи спички, запаянные в непромокаемый мешочек.

Двадцать минут спустя он снял с примуса банку с тушенкой и принялся есть мясо, вытряхивая его прямо в руку. Горячая еда приободрила и вернула часть растраченных сил. Поев, Дмитрий снова поднялся на ноги и, прихрамывая, прошелся по пещере. В одной из стен он увидел нечто небольшое и темное, прочно впаянное в лед.

Буров достал из кармана нож, вынул лезвие и выколупал предмет изо льда. Потом положил его на ладонь и поднес к глазам. В тусклом свете, падавшем сверху, он увидел, что держит какое-то насекомое.

– Надо же, – тихо пробормотал Дмитрий. – Выходит, и здесь когда-то была жизнь. Интересно, сколько же столетий ты пролежал в этом ледяном гробу?

Он швырнул насекомое на лед, потом снова поднял голову и опять оглядел пещеру. Вдруг взгляд Дмитрия упал на что-то желтое, вмерзшее в ледяную стену. Он проковылял туда, снова достал нож и принялся ковырять лед. Безумное занятие, но оно помогло ему отвлечься от страшных мыслей. Пока руки скребли лед, мозг усиленно обдумывал ситуацию.

И вот наконец из ледяного плена, вместе с пластиной льда, выпал… замороженный лист бумаги, испещренный синими буквами.

Дмитрий поднял листок и взглянул на него. Запись была старая, еще с «ятями», но текст был вполне понятен.

«Холодно. Долго не могли разжечь примус. Керосина осталось 10 бутылок, каждая на 2 дня. А еды – аж на сорок дней. Приняли решение выбросить часть еды, чтобы облегчить нарты. Зачем еда без керосина? Поголодать несколько дней – беда небольшая, а без керосина нам не прожить».

На листок упала алая капля. Дмитрий, почти машинально, снял рукавицу, поднял руку и потрогал лицо. Пальцы его наткнулись на что-то мокрое и теплое. Он не сразу осознал, что это кровь. А осознав, запаниковал и принялся нервно ощупывать лицо. К счастью, лицо было целым и невредимым, только немного онемело от холода. А кровь бежала из носа.