Кэтлин Киттредж - Железный шип

— Вас не существует. Вы… — Голос у меня перехватило от сильнейшего порыва ветра — словно ледяные пальцы стиснули глотку.

— Ты лжешь. Ты видишь нас, — прошептал голос. — Мы существуем на самом деле, тебе нужно лишь приглядеться.

— Где я? — резко бросила я. Под ногами вместо тронутого морозом дерна хлюпало болото. Сам воздух пах по-другому, наполненный ароматом хвои, дикой лесной чащи, а не сладковатым забродившим яблочным соком. Да и голос… голос больше не отражался эхом от гор за Грейстоуном, но разносился над бескрайним открытым пространством.

Бледные люди забрали моего отца, скорее всего они же несли ответственность за исчезновение Конрада. Теперь настал мой черед, и я отчаянно пыталась утихомирить бешено стучащее сердце. Если я запаникую, мне никогда уже не вернуться назад. Нужно взять себя в руки. Дину бы удалось. Дину… который так и не пришел, как я его ни звала.

— Где я? — повторила я громче. Голос у меня уже не так дрожал, искорка гнева разгорелась ярким пламенем. Отец мог сдаться им без борьбы, но пусть они не ждут от меня того же. Я буду драться. Ничего другого не оставалось, если я хотела выжить. Это все, что я могла сделать сейчас.

— Ты знаешь, где ты, Аойфе.

— Я ничего не вижу. — Вопреки всем усилиям тело покрывал холодный пот и ледяной ужас поднимался внутри меня. Так, наверное, чувствует себя отправляющийся в Катакомбы, зная, что ему не суждено вернуться оттуда.

— Твои глаза обманывают тебя. Взгляни снова.

Притиснув трясущиеся руки к бокам и сжимая кулаки, я заставила себя смотреть прямо на искаженные, скелетоподобные лица в тумане. Пусть я напугана, но не стану показывать этого — такое обещание я дала себе, не спуская слезящихся на холодном ветру глаз с плотной белой завесы.

Туман, подвижный, как ртуть, менялся с каждым дуновением воздуха, и очертания фигур, закованных в его марево, все время ускользали от меня, словно далекие звезды, слабый свет которых можно уловить лишь боковым зрением.

Все же понемногу я начала различать в тумане глаза, лица, оскаленные рты, гладкую кожу.

— Я в-вижу вас. — Зубы у меня стучали. — Кто вы? Чего вы хотите?

— Что мы, дитя. И кого — кого мы хотим. Если хочешь знать ответы, подойди ближе. Выбор за тобой, — прозвучал призрачный голос у меня над ухом, напевно-переливчатый, словно катящаяся по стеклу ртуть.

— Я подойду, — проговорила я, следя за скользящими в дымке фигурами, если вы выпустите меня из этого тумана. Идет?

Может быть, торгуясь, я подписывала себе смертный приговор, может быть, показывала, что я не какая-нибудь испуганная и сломленная дурочка. Во всяком случае, так на моем месте поступили бы и Дин, и Конрад.

— Или выпустите меня, или я ухожу, — настойчиво повторила я. — Я не собираюсь торчать тут целый день.

Новый порыв ветра взметнул мои волосы и юбку двумя корабельными флагами.

— Да будет так.

Туман отступил быстро и бесшумно, словно зверь на мягких лапах, убегающий от охотника. Силуэты лиц и фигур исчезли вместе с ним — только листья прошуршали вслед, да в воздухе остался запах верескового дыма.

Вид вновь открывался во все стороны, но это был вид не моего мира. Ржаво-красная трава напоминала цветом то ли изъеденное временем железо, то ли застарелую кровь. По нависшему небу скользили угольно-черные облака, подгоняемые ветром, который приносил с собой слабый запах ночных цветов и потревоженной земли. Вокруг моих ног неровным кольцом, проложенным самой природой, изгибались черные приземистые бугорки каких-то поганок.

— Теперь ты можешь покинуть пределы ведьминого кольца, дитя.

Я вскрикнула, услышав голос сзади. Чересчур поспешно обернувшись, я запуталась в собственных ногах и упала. Рыхлая торфяная почва податливо хлюпнула подо мной, словно живая. Сырой холод прокрался сквозь чулки и юбку и мурашками побежал по телу, пронизывая до костей.

Перед глазами у меня, подсвеченная тусклыми и бледными лучами солнца, то пробивавшегося, то вновь исчезавшего за плотной завесой облаков, появилась чья-то фигура.

— Человеческое дитя. Словно новорожденный олененок — хрупкие члены и ясные глаза.

Я с трудом проглотила рвавшийся наружу бессловесный вопль. Убежать было нельзя — фигура нависала прямо надо мной. Я заставила себя выглядеть спокойной. Пятнадцать лет мне удавалось выживать только благодаря умению прятать любые эмоции, и я вновь прибегла к нему сейчас. Руки я по-прежнему держала сжатыми в кулаки — иначе бы я попросту расклеилась, а выказывать слабость было нельзя.

Мой собеседник нагнулся, уперев руки в колено:

— Тебе нечего бояться меня, Аойфе Грейсон. Во всяком случае, не здесь и не сейчас.

— Вы… — Приподнявшись на сыром мху, я отодвинулась подальше. — Вы читаете мои мысли?

— Едва ли. — Он пренебрежительно фыркнул. — Это написано у тебя на лице так же ясно, как чернилами по бумаге.

Он склонился ближе, закрывая собой солнце, и я смогла рассмотреть его лицо — узкое, бледное, с резко очерченным квадратным подбородками и скулами, словно высеченными из камня. Серые паутинки морщин расходились от уголков глаз, тонкий, будто прорезанный рот кривился в насмешливой улыбке. Наряд незнакомца — длинный зеленый сюртук и торчащие пузырями штаны — вышел из моды десятки, если не сотни лет назад. Высокие ботинки были окованы медью, перчатка с раструбом на протянутой ко мне руке скрипнула той же карамельного цвета кожей и блеснула металлом.

— Поднимайся, дитя. Нам предстоит долгий разговор.

Я, однако, наоборот, поскорей отодвинулась, сломав при этом несколько поганок. Губы незнакомца растянулись еще шире, почти пропав из виду.

— А вот это напрасно. Очень плохая примета, разрушить колдовское кольцо. Разве ты не знала?

— Не знаю и знать ничего не хочу о колдовстве. Я будущий инженер, — не своим, высоким, словно бы детским голоском пискнула я. При всем старании я едва ли вернее выдала бы собственный испуг.

Бледное существо рассмеялось, и в его сморщившемся лице проглянуло что-то человеческое.

— Да неужели.

— Именно так, — вспыхнула я. — Чистая правда.

Я поднялась на ноги, все еще держась от него на солидном расстоянии. Став на мгновение выше, я смогла как следует рассмотреть незнакомца. Волосы у него были того же бледного цвета, что и кожа, так что он походил на выловленного из воды утопленника.

— Вы говорили, что я могу уйти, — напомнила я, на этот раз с нажимом, как, в моем представлении, сказал бы Дин. Я строго посмотрела на бледного человека: — Я хочу уйти. Сейчас же. Пожалуйста.

Теперь он тоже выпрямился, оказавшись куда выше меня. Я не была миниатюрной, но и рослой меня не назовешь, даже для девушки. Незнакомец же, длинный и тощий, напоминал след, оставляемый в небе цеппелином, этакий белый столб с мощными плечами и руками. Решись я броситься наутек — наверняка познакомилась бы с их сокрушающим захватом.