Дмитрий Березин - Между двух гроз

За две недели не изменилось ничего — так могло показаться стороннему наблюдателю, если бы такой нашёлся и смог скрупулёзно сопоставить все события и факты. С 11 утра до 6 вечера Иварс и Айта по-прежнему занимались своей обычной работой. Разве что она перебралась к нему, сказав, что не может быть одна там, где всё ей напоминает об Анне. К ним два раза приходил проводивший расследование молодой полицейский, заставляя заново восстанавливать в памяти тяжёлые картины того июньского дня. Гунарс приезжал на несколько дней на похороны и совершенно убитый горем уехал к себе.

— И всё-таки я не понимаю, категорически не понимаю, что могло случиться с Анной, — сказал как-то Иварс за завтраком.

— Знаешь, чем больше я думаю об Анне и о том, кто мог так с ней поступить, мне всё более кажется, что мы никогда ничего не узнаем, — согласилась Айта, — посуди сам: дверь была закрыта изнутри, окна тоже, в квартире никого не было, кроме неё, и кровь тоже её, и шило она взяла из ящика с инструментами. Бедный Гунарс — что теперь будет с ним? Он так надеялся, что сестра станет со временем ему хорошей помощницей.

— Ты хочешь сказать, что будет с нами со всеми?

— Ты прав. Такими, как раньше, мы уже никогда не будем. Всё изменилось. Всё. Ладно, давай собираться — нас уже ждут.

Айта заботливо вымыла две чашки и тарелку, оставшиеся от их скромного завтрака, протёрла стол. Только сейчас, собираясь, она заметила, что на полках и тумбочке в коридоре давно не вытирали пыль.

— Иварс, что это? — спросили она, стоя с тряпкой в одной руке и с букетиком из цветка ромашки и дубового листа в другой. Ты праздновал в этом году Лиго?

— Не праздновал. Нашёл в кармане и положил тут как раз в тот день.

— Иварс, но посмотри, он совсем свежий!

— Правда?

— Как знаешь, — Айта давно привыкла к странностям Иварса, к тому, что он может забыть абсолютно всё. Только про себя подумала о том, что праздновать Лиго и забыть об этом — уже, пожалуй, слишком. Но тут же вспомнила об Анне.

— Точно, поэтому.

— Ты что-то сказала? Я готов ехать, у нас сегодня встреча с Викторасом, критиком, я тебе о нём рассказывал, замечательный персонаж. Думаю, он уже добирается из аэропорта — так и есть.

Иварса прервал телефонный звонок.

— Sveiki, Viktoras. Ja, labi, — Иварс изменился в лице, — Айта, поторопись, он взял такси и будет у нас через полчаса.

Как и предсказывал Иварс, едва они поднялись по мраморной лестнице в офис, в дверях показался высокий загорелый мужчина с аккуратной бородой, всем видом и одеждой показывающий окружающим свою интеллигентность и то, что он действительно тот, за кого себя выдает.

Викторас Лиепиньш был известным и в чём-то даже скандальным литературным критиком. Критиковал он часто и по разным поводам. Подопечным Иварса от него доставалось, но никто не жаловался: попасться на перо к Лиепиньшу — это значило быть замеченным. А внимание в литературной среде ныне ценится больше, чем собственно прочтение произведений — Иварс прекрасно понимал это и никогда не возражал, когда в очередной раз читал в каком-нибудь журнале разгромную колонку, ведь уже на следующий день звонили из издательства сообщить, что тираж распродан и требуется договор на допечатку. Это казалось Иварсу забавным.

— Иварс, прими мои соболезнования по поводу дочери, — Викторас был всегда в курсе всех событий, — Если я чем-то могу помочь, то обращайся, сделаю все зависящее от меня.

— Спасибо, спасибо тебе.

Зашумела кофеварка. Айта принесла в кабинет на маленьком синем подносе две чашечки кофе.

— Расскажи, Иварс, мне, каковы твои ближайшие планы. Недавняя детективная серия, признаюсь, при всей своей банальности оказалась весьма востребованной. Уверен, ты читал мои скромные комментарии.

— Викторас, ты же знаешь, все планы у меня здесь, — Иварс похлопал себя ладонью по лбу и при этом чуть не расплескал кофе, держа чашку с блюдцем в другой руке, — Могу только в общих чертах тебе сказать.

— Скажи, будь добр…

— И скажу: я не намерен ничего менять, абсолютно ничего. Авторы приходят, я просматриваю рукопись и если есть что-то стоящее, я предлагаю свои скоромные услуги как редактора и агента.

— Иварс, я не об этом.

— А я как раз об этом. Понимаешь, Викторас, ты всё время ждёшь какого-то чуда. Ждёшь, что вот-вот родится новый гениальный писатель, который оставит позади себя всех пишущих сейчас. И ты думаешь, что рождение этого писателя зависит именно от меня?

— По крайней мере, ты не должен его прошляпить!

— Ты меня недооцениваешь. Или считаешь, что я уже открыл такого писателя и скрываю его от тебя?

— Я этого не говорил. Просто давно не приходилось читать чего-то действительно потрясающего, сплошное ремесленничество, — Викторас допил кофе, осторожно поставил чашку с блюдцем на столик и отодвинул их от себя.

— Интересно, ты ещё десять минут назад восхищался детективами, но уже успел изменить своё мнение.

— Ничего подобного, Иварс. Они замечательны, но не более.

— Чего же ты ожидаешь? Интеллектуальная проза плохо продаётся — думаю, ты осведомлён об этом не хуже меня.

— Я ожидаю, — Викторас смутился, — Честно? Мне хочется, чтобы появилась книга, которую с удовольствием можно будет читать и через двадцать, и через пятьдесят, и через сто лет. Про то, что есть сейчас, я такого уж точно сказать не могу.

Иварс молчал. Конечно, он понимал, что Викторас прав. Он был чертовски прав, как никогда прав. Но что можно было предпринять? В разговоре возникла пауза. Иварс выпил последний глоток уже остывшего кофе. Двое старых друзей, коллег и соперников одновременно, сидели друг напротив друга в глубоких кожаных креслах и молчали. Викторас чувствовал себя неловко:

— Прости, Иварс, не хотел задевать тебя за живое.

— Нет, Викторас, всё в порядке, я рад видеть тебя, и ценю то, что ты откровенен со мной, — Иварс многое бы отдал сейчас за то, чтобы вдруг в кабинет постучалась Айта и спросила, не принести ли ещё кофе. Но Айта была занята своими делами, и, судя по всему, не хотела мешать происходившему в кабинете разговору. Она давно привыкла к визитам разных странных личностей, многих из которых Иварс знал еще с университетских лет, и усвоила железное правило: если мужчины говорят о литературе и вообще о чём-либо, то их лучше не беспокоить.

Лиепиньш ушёл через полчаса. Иварс долго стоял на пороге офиса и смотрел вслед, даже тогда, когда внизу хлопнула дверь.

— Айта, если меня будут искать, то скажи, что я работаю, — резко бросил Иварс, — Дай мне ключ от квартиры… той…

— Что с тобой?

— Я в порядке, Айта, в порядке, просто мне надо побыть одному и кое-что найти в библиотеке. До вечера!

В этот момент Иварс осознал, что с момента убийства Анны впервые едет в квартиру, где она жила с Айтой и где в комнатах, в коридоре и даже на кухне на стеллажах теснились книги, собранные им ещё в юности. Проза, поэзия, критика — как давно он не прикасался к этим корешкам.