Инесса Ципоркина - Меня зовут Дамело. Книга 1

Блондинка закрывает лицо со звучным шлепком-фейспалмом:

— Ту-пи-ца… — глухо звучит из-под ладони. Тягучим, словно мед, голосом, обжигающим каждый нерв.

Наконец-то Дамело узнал змеиную мать.

— Мы его гарем, — кривится Маркиза. И почему индейцу казалось, что у нее мягкий, безвольный рот? Нет ничего жестче женского рта, когда женщина намерена сопротивляться до последнего. — Говори, что делать, тетя гадина.

В последние минуты жизни все смелеют и мышь бросается на змею, распахнувшую нежную розовую пасть.

— Значит, он вас спасать пошел, а вы его? — ухмыляется Тласольтеотль. — Ну что ж, так даже интереснее. Может, парень, тебе и вправду неплохая рука досталась. Главное, правильно разыграть карманную пару.

— Тройку, — вклинивается Диммило. — Тройку.

— Вильяк Уму тоже есть, — удовлетворенно кивает змеиная мать. — Все по правилам, молодой Инка. Твой бог будет доволен.

— Осталось выбрать дар, — соглашается Дамело.

— Уже, — мрачно отвечает Сталкер и подмигивает индейцу — тоже совсем не весело: — Прощай, заинька.

Словно из дальней дали Сапа Инка наблюдает, как подруга его детских лет разворачивается и бросив:

— За мной! — идет к божественной чете. Сама. Отдавая последнее, что имеет — себя. Пусть не ему, Дамело, но ради него.

— Любовь — отличный козырь, — хмыкает за спиной кечуа змеиная мать. — И у нас этих козырей больше, чем у Инти. Только не вздумай раскрыться, малыш. Рано еще, подождем пока.

Дамело молчит, повторяя про себя: соберись, тряпка!

Не помогает. Индеец плывет по течению экстаза, что сильнее любого экстази, сосредоточенно ловя всполохи боли, надеясь: страдание поможет вынырнуть на поверхность, вернуть крохи себя прежнего, не такого расслабленного, не такого покорного. Дамело ищет себя — и не находит. Желание слиться с солнечным ликом, доставить удовольствие золотому богу растворяет, будто кислота. Только что индеец отдал самое дорогое — не в обмен, а просто так.

И не подозревал об этом.

До мгновения, когда бог Солнца, отстранив Сталкера — так отодвигают с пути служанку, направляясь к господам, простер длань к Димми. Забыв, как дышать, Дамело смотрел: вот медленно, мучительно медленно согнулся указательный палец, подзывая, маня, забирая.

— Подойди, — прозвучал жаркий голос бога, — подойди ко мне, мальчик.

И Димка шагнул, сияя золотым ореолом. Он шел прямо в солнце, все выше и выше. А Дамело тем временем опускался все ниже, погружался все глубже и терялся в темноте.

— Я никогда не спала с Дамело, — усмехается Тата, когда приходит ее очередь водить в «Я никогда не». [89] «Я никогда не» — популярная игра, в которой водят по очереди. Водящий называет действие, которого никогда не совершал, но которое могли совершать остальные игроки. Вознаграждения разные — баллы, фишки или проигравшие пьют штрафную — прим. авт.

Штрафную пьет только Маркиза, а остальные свистят и закидывают ее вареным китайским арахисом, забытым на стойке, наверное, еще в китайском Новом году. Скользкие катышки воняют анисом и взрываются водяными петардами. Парочка «петард» попадает в Дамело и это достаточно мерзко, чтобы возмутиться и уйти, но он лишь протягивает руку за стопкой и пьет. А на удивленный взгляд Таты отвечает:

— Ну сам-то с собой я спал? Спал. — И отставляет пустую рюмку со словами: — На самом деле если кому и пить штрафную, то Димке.

— Что? — ахает Сталкер. — Выходит, я была права — наш пострел везде поспел?

Индеец охотно мучил бы ее и дальше, раздувая горнило сталкеровой ревности. Подружка Дамело не ревнует в полную силу к случайным связям, зато вся полыхает злобой при виде не анонимного соперника. Сталкер ненавидит Маркизу за то, что кухарке, плебейке удалось отвоевать себе местечко подле Дамело. Но Диммило она ненавидит больше: ведь Дамело зовет его по имени. Если этот педик еще и в постель к ее индейцу забрался…

— Не ведись ты, как малолетка, — толкает Сталкера в плечо Тласольтеотль. — Все его постели чище алтарей. Когда он в последний раз в койке трахался? — повторяет змеиная мать слова Амару и подмигивает дракону удачи. Тот не реагирует, изображая глубокий сон, едва ли не зимнюю спячку. На деле сын Радуги бдительно следит за всем и за всеми, особенно за своим Сапа Инкой, последним в роду, последним на земле, последним перед лицом богов — и никчемным, как все последыши.

Индеец поневоле припоминает первую встречу Амару и Тласольтеотль — в карточном клубе, под оленину и текилу. Без оленины Дамело обойдется, зато текила бы не помешала. Он бы сейчас и от чичи [90] Чича — алкогольный напиток из перебродившей кукурузной пасты, известен народам Южной Америки с глубокой древности. В зависимости от срока выбраживания чича бывает слабоалкогольной или достигает тридцатиградусной крепости — прим. авт. не отказался, от самогонки со сладковато-рвотным привкусом, лишь бы крепкая была.

— Эх, зря ты выпила, Маркизон, — хихикает Сталкер. — Ты тоже с ним не спала. И никто… никто, кроме покойного… Упс! Извините, сорвалось.

Индеец глядит на бутылку коричневого стекла в собственной руке и представляет, как вбивает ее в болтливый ядовитый рот — одним ударом и по самое донышко. Бутылка дрожит, точно в предвкушении.

— Да ничуть он не покойный, — отмахивается Тата. — Наиграется Саввушка вашим Димкой и вернет. То есть вернется. В общем, через пару часов…

Тут уже хохочут все, даже Дамело. Трое суток назад, когда Диммило распахнул глаза, видящие на всем свете одно — золотого бога, и вышел наощупь из свадебного зала, следуя за Инти, будто подсолнух… Невеста, брошенная у алтаря, говорила то же: они скоро вернутся. Вот-вот они вернутся. Ничего, полчаса, час, пара часов — и они вернутся, куда денутся. Тласольтеотль в ответ поцокала языком, обняла своих подопечных, Сталкера и Маркизу, за талии — совершенно не женским, кобелиным собственническим жестом — и направилась к стойке бара. Ждать. Долго ждать, несколько дней. А может, недель или лет. Дамело бы не удивился и векам — у богов в распоряжении все время мира.

Зал стремительно пустел: в головах гостей рассеивался морок, наведенный Инти, и они, словно уходящий паводок, истекали из боулинга, вернее, из зимнего сада лиан с золотыми карликами вдоль стен. Дамело, точно пятая подружка в компании сериальных стервочек, сидел у стойки, пил то пиво, то что покрепче, жрал то чипсы, то арахис, играл в дурацкие игры на откровенность, сам себе дивясь — и все из-за надежды на скорое димкино возвращение. Конечно, он не мог войти туда, где уединились бог Солнца и его избранник, его свадебный дар…

Индеец покачал головой: ты тупица, Дамело, ту-пи-ца, правильно назвала тебя змеиная мать. Выбери Инти одну из баб, для них любовь бога Солнца — прекрасный исход, не чета полю шлюх в Миктлане. Вместо крестовины, вокруг которой ты обовьешься, словно плющ, тебя будет мочить дождь и сушить ветер, пока не очистишься — одна-единственная вспышка света, выжигающая скверну. Вместе со всем остальным. Со всем, что было тобой.