Мара Брюер - Фанатка

– А почему бы и нет? – скорее сам себе ответил Роберт.

Ему на плечо опустилась рука. Питер.

– Может не стоит, Роб?

– Нет уж, Пит, мне необходимо перетереть с Кайлом, – Роберт был твёрд.

– Мне пойти с тобой? – Питеру совершенно не хотелось отпускать свой объект с пусть и знакомым, но подозрительным типом.

– Нет, Пит, отдыхай. Боюсь, тебе завтра придётся со мной нелегко.

Питер обеспокоенно взглянул на Роберта.

– Может, всё-таки…

– Спокойной ночи, Питер! – резко ответил Стюарт, не оставляя своему телохранителю ни малейшего шанса на возражение. Затем метнулся к лифту, где уже придерживал двери Доули, оставив Питера в глубокой задумчивости. Лифта замер на четвёртом – в тёмное время суток ресторан превращался в бар.

Роберт провёл с Кайлом около часа. Когда они пропустили по паре стаканов, откуда-то возник Брендон. Увидев, что его близнец опять пьёт, он обрушил на него ругательства за пьянство, за концерт, за лимузин, после чего покинул помещение. Роберт продолжил беседу с Доули, чувствуя, что алкоголь моментально возымел на него своё действие…

Войдя в номер, Роберт направился в ванную и взглянул на своё отражение в зеркале. Лицо было землистого цвета, слегка опухшее, под глазами тёмные круги. Он улыбнулся, отражение ответило тем же. Роберту вспомнилось лицо брата, всегда гладко выбритое и свежее. Даже улыбки близнецов не были похожи: у Брендона она кривилась на один бок, приоткрывая зубы и выделяя глубже морщину в углу рта, улыбка Роберта была ровной и мягкой.

Приняв душ, Роберт направился к мини-бару, опоясанный гостиничным полотенцем нежно-голубого цвета. Купание немного взбодрило его, но тело оставалось ватным. Открыв дверцу, он протянул руку и достал бутылку виски. Музыкант оставил Доули одного в баре, не желая чьей-либо компании, тем более в лице этого скользкого типа. Стюарт налил виски в стакан и сделал глоток. Его горло обдало жаром. Воспоминание о встрече на балконе снова ворвалось в его память. Не обращая внимания на жжение в горле, он сделал ещё глоток. Перед глазами всё поплыло, как в тумане.

Роберт подошёл к окну. За ним небоскрёбы разрезали небо на несколько частей. Дома плясали, никак не выстраиваясь в фокусе. Небо между небоскрёбами было звёздным, но Стюарт видел лишь танцующие точки, которые кружились в вальсе со зданиями. В лицо ударил свет. Роберт присмотрелся: это круглая, полная луна.

Роберт сделал ещё глоток, но вкус показался неприятным. Развернувшись, близнец вскинул руку над головой и швырнул стаканом в стену. Стекло разбилось на множество осколков, остатки виски расплескались по стенам и полу. Роберт вернулся к окну, стараясь вновь сфокусировать взгляд на звёздах. Он стоял безмолвно, ни о чём не думая. День выдался крайне тяжёлым, а встреча с девушкой окончательно выбила его из колеи. Звёзды плясали с небоскрёбами, луна-фонарь скрылась за облаком. Тёмная ночь опустила свои лапы на город и веки Роберта.

Стюарт сделал шаг назад, приблизившись к кровати, снял с себя полотенце и, швырнув его на край постели, лёг, не укрываясь. Перед его глазами стоял силуэт девушки. Он уснул с мыслями о ней…

Проводив взглядом подруг, скрывшихся за дверью в торце комплекса, Элис осмотрела толпу. Ей стало страшно. Такое скопление народа было редким для Чикаго, но, очевидно, вполне привычным для Нью-Йорка. Вокруг было шумно, пьяные голоса горланили песни, где-то даже бренчали на гитаре.

Элис услышала позади себя женский голос, обращённый к некоему Брендону. Это отвлекло её от неприятных мыслей, любопытство взяло верх. Обернувшись, она увидела Эни Фокс, прислонившую к уху мобильник и выкрикивающую что-то в трубку. Выглядела она нервной и явно была не в себе. Немытые осветленные волосы, полное отсутствие косметики и темные круги под покрасневшими глазами свидетельствовали о бессонной ночи, проведённой в слезах. Похоже, она была под действием алкоголя или чего-то посильнее.

Фокс громко тараторила в трубку, будто стараясь докричаться до собеседника. Конечно, она звонила выгнавшему её накануне Брендону Стюарту. Элис вспомнила её позор, но не стала злорадствовать: слишком жалкой сейчас выглядела Эни. Она пыталась расслышать, что кричит Фокс, но люди вокруг галдели, заглушая отчаянные возгласы девушки.

Разговор был прерван, глаза Фокс заполнились слезами, а лицо выражало муку и злобу. Она в отчаянии швырнула телефон себе под ноги. Ударившись о тротуарную плитку, «ракушка» раскололась на две части. «Хороший был телефончик», – подумала про себя Кэмпбелл.

Эни села на тротуар между двумя автомобилями, обняла руками колени и, уткнувшись в них, сотряслась в рыданиях. Элис стало очень жаль её: «Бедная Фокс, неприятно оказаться в такой ситуации. Возможно, она это заслужила, но всё же, это… отвратительно».

Она набрала по мобильному Анжелу. Ей не терпелось поделиться новостями. Но Швиммер не взяла трубку. Элис повторила звонок, наблюдая за рыдающей Фокс, но телефон не отвечал. Пришлось оставить эту затею.

Элис отвернулась от Эни и стала пробираться сквозь толпу ближе ко входу в комплекс.

Фанаты медленно проходили в узкие двери, за которыми их проверяла охрана: с собой в концертный зал было запрещено проносить оружие, спиртное, газовые баллончики и другое. Вокруг все толкались, стараясь отпихнуть стоявших рядом, чтобы самим скорее протиснуться к входу. Пару раз Элис пытались задеть локтями, но она вовремя уворачивалась и продвигалась вперед. Девушка довольно быстро оказалась в нескольких метрах от заветной двери. Но здесь была жуткая давка, и она не решилась бороться за право войти первой.

На радость всем, открыли ещё две входные двери, и толпа разделилась на три очереди. Концерт задерживали уже на двадцать минут, и руководство приняло решение отступить от своей затеи тщательно проверять каждого входящего. Элис изначально сочла идею глупой: плюс двадцать семь градусов по Цельсию, все в лёгкой одежде, поэтому проверять стоило только большие сумки, в которых можно было что-то спрятать.

Кэмпбелл в течение пяти минут оказалась внутри. Попасть в концертный зал можно было, найдя вход на указанную в билете трибуну. Партера не было, на танцполе перед сценой толпились зрители.

«Западная трибуна, сектор четыре», – прочла Элис в своём билете. Она направилась в указанном направлении.

В зале было темно, софиты освещали только сцену. Толпа на танцполе и трибунах ревела. Редкие разноцветные лучи бороздили помещение, которое теперь заполнялось очень быстро. Сердце Элис громко билось в груди в ожидании действа. Она и так ждала слишком долго, преодолела столько препятствий, чтобы попасть сюда.