Уильям Блэтти - Экзорсист

Через несколько секунд девочка уже пребывала в трансе.

— Поразительно гипнабельна, — шепнул психиатр в сторону; затем спросил, обращаясь теперь к пациентке: — Тебе сейчас удобно, Риган?

— Да. — Голос ее тихим шелестом будто донесся откуда-то издалека.

— Сколько тебе лет, Риган?

— Двенадцать.

— Внутри тебя кто-то есть?

— Иногда.

— Когда?

— В разное время.

— Это человек?

— Да.

— Но кто это? — Я не знаю.

— Капитан Гауди? — Я не знаю.

— Это мужчина? — Я не знаю.

— Но он находится в тебе? — Да, иногда.

— И сейчас тоже? — Я не знаю.

— Если я захочу его самого спросить об этом, ты позволишь ему ответить? — Нет.

— Почему нет? — Я боюсь.

— Чего? — Я не знаю.

— Ты знаешь, Риган, мне кажется, если я поговорю с ним, он уйдет из тебя. Ты хочешь избавиться от него? — Да.

— Тогда пусть он поговорит со мной. Как, разрешаешь?

— Да, — ответила девочка после долгой паузы.

— Итак, сейчас я обращаюсь к тому, кто живет в Риган, — твердо отчеканил гипнотизер. — Если это действительно так, то ты тоже сейчас находишься под гипнозом и должен отвечать на все мои вопросы. — Он помолчал, давая внушению время проникнуть в подсознание, повторил его еще раз и добавил: — Итак, отвечай мне: ты — в ней?

Наступила тишина. Затем произошло нечто странное. Дыхание Риган резко изменилось; оно стало густым и смрадным, пошло по комнате волнами зловонного пара. Психиатр, сидевший в полуметре от девочки, невольно отпрянул, затем взял себя в руки и направил блик маятника ей в лицо.

Крис беззвучно вскрикнула. Лицо дочери медленно пришло в движение, черты его исказились, стали утолщаться и растягиваться, превращаясь в злобную маску, губы судорожно перекосились, распухший темный язык вывалился наружу.

— О Боже! — выдохнула Крис.

— Ты — тот, кто живет в Риган? — спросил доктор. Девочка кивнула.

— Кто ты?

— Откинъя, — с трудом выдавила она из себя.

— Это твое имя? — Риган кивнула.

— Ты человек?

— Ад.

— Если это утвердительный ответ, кивни головой. — Она кивнула.

— Ты говоришь на незнакомом мне языке?

— Ад.

— Откуда ты?

— Агоб’то.

— Ты… робот?

— Агоб’тоятен, — ответила Риган.

Над следующим своим ходом психиатр раздумывал несколько секунд.

— А теперь на все мои вопросы я попрошу тебя отвечать движениями головы: да — сверху вниз, нет — слева направо. Ты меня понял? — Риган кивнула.

— Твои предыдущие ответы имели какой-то смысл? — Да.

— Риган была с тобой знакома раньше? — Нет.

— Знает ли она о тебе сейчас? — Нет.

— Ты — ее выдумка? — Нет.

— Ты действительно существуешь? — Да.

— Как часть Риган? — Нет.

— Ты когда-нибудь был ее частью? — Нет.

— Ты ее любишь? — Нет.

— Ты ее ненавидишь? — Да.

— Ты ненавидишь ее за что-то конкретное? — Да.

— Ты обвиняешь ее в родительском разводе? — Нет.

— Имеет ли твое появление какое-то отношение к ее родителям? — Нет.

— К ее друзьям? — Нет.

— Но ты ненавидишь Риган? — Да.

— Ты за что-то наказываешь ее? — Да.

— Ты хочешь причинить ей зло? — Да.

— Убить ее? — Да.

— Если она умрет, ты умрешь вместе с ней? — Нет.

Последний ответ, похоже, обеспокоил психиатра: скрипнув пружинами, он уселся поудобнее, опустил глаза и задумался. В мертвой тишине притихшей комнаты слышно было лишь хриплое дыхание Риган; оно вырывалось наружу с шумом и скрипом, как из старых, насквозь прогнивших мехов, — отвратительно близкое, но вместе с тем бесконечно далекое дыхание странного, зловещего мира.

Психиатр заглянул в злобное, уродливо перекошенное лицо; новая мысль искоркой мелькнула в его глазах.

— Может ли она как-то заставить тебя уйти? — Да.

— Ты мне можешь сказать, что она должна сделать для этого? — Да.

— И скажешь? — Нет.

— Но…

Психиатр осекся, вскрикнув от резкой боли, дернулся всем телом, все еще отказываясь разумом поверить в происшедшее. Вытянутой рукой девочка влезла ему между ног; в то же мгновение на мошонке его защелкнулись железные когти. Несколько секунд он извивался, молча пытаясь освободиться от мертвой хватки.

— Сэм! — наконец прохрипел он, выпучив глаза. — Сэм, помоги мне!

Началось нечто невообразимое. Крис встрепенулась и бросилась к выключателю. Кляйн рванулся на помощь. Риган запрокинула голову, залилась дьявольским кудахтаньем, потом вдруг завыла по-волчьи.

Крис наугад шлепнула по стене ладонью. Будто замедленные кадры плохо отснятого кошмара поплыли у нее перед глазами. Риган с двумя мужчинами на кровати; руки, ноги и головы в одном извивающемся клубке; водоворот гримас, воплей и страшных проклятий. Риган ржала, хрюкала, хохотала, а кошмар раскручивался, убыстрялся, будто пытаясь угнаться за ритмом трясущейся, дергающейся из стороны в сторону кровати. Крис стояла у стены, не в силах пошевелиться. Наконец, дочь ее закатила глаза, разинула рот и — горячей волной боли и крови из самых недр истерзанного детского существа поднялся и вырвался наружу душераздирающий вопль ужаса.

Риган без чувств рухнула на кровать. Комната будто осела вдруг, освободившись на какое-то время от невидимого, невыразимого кошмара.

На несколько секунд все застыли, будто в оцепенении. Затем психиатр с Кляйном высвободились из взаимных объятий, медленно поднялись. Некоторое время они молча смотрели на девочку. Наконец терапевт проверил пульс, натянул на нее одеяло и кивнул остальным на дверь. Все вышли из спальни и направились в кабинет.

Крис села на диван, врачи расположились в креслах, лицом друг к другу. Минуту все трое сидели молча; психиатр покусывал губу, уставившись в одну точку на кофейном столике.

— Ну и что бы все это значило, черт побери? — прошептала Крис, поднимая на него измученный взгляд посветлевших, будто выжженных горем глаз.

— Вам не знаком язык, на котором она говорила?

Крис молча покачала головой.

— Вы исповедуете какую-либо религию?

— Нет.

— А ваша дочь?

— Нет.

Психиатр задал еще несколько вопросов, — все они касались так или иначе психического здоровья девочки в прошлом — но, похоже, ответы матери его нисколько не успокоили.

— Так что же с ней все-таки? — снова спросила Крис; ее побелевшие от напряжения пальцы беспрестанно мяли носовой платок. — Что происходит с моей дочерью, в конце-то концов?

— Этого мы пока не знаем, — ответил психиатр уклончиво. — Впрочем, в любом случае было бы крайне неразумно с моей стороны пытаться поставить диагноз после столь поверхностного знакомства с болезнью.

— Но, наверное, у вас есть какие-то соображения?

— Мне вполне понятно ваше нетерпение. — Он вздохнул и почесал лоб. — Поэтому поделюсь, так сказать, первыми впечатлениями.