Алексей Филиппов - Плач Агриопы

- Времени нет! — Павел едва не разрыдался, когда фигурка Людвига исчезла из вида, — но «ариец» выровнял вертолёт, и опять стал виден мушкет, которым потрясала Людвигова рука.

- Нет ни минуты, — быстро согласился Третьяков. — Потому поднимай зад и делай, что говорю!

Управдом едва не взвыл от беспомощности. Спорить дальше не стал. Откидное кресло схлопнулось, освобождая проход.

Мотаясь от стены к стене, в такт рывкам вертолёта, Павел ввалился в салон.

Пожалуй, небольшое помещение, размером с маршрутку, и впрямь могло бы называться салоном, окажись в нём кожаные кресла с подголовниками, мини-бар с текилой и коньяком, приличная видеосистема и, конечно, длинноногая стюардесса с фальшивой улыбкой. Но борт МЧС, на котором, волей богомола и провидения, оказались чумоборцы, был оборудован иначе.

Скорее всего, Третьяков не ошибался, когда предполагал, что данный МИ-8 имеет медицинскую специализацию. На синей клеенчатой лавке, вытянутой вдоль левого ряда больших круглых иллюминаторов, стояли медицинские саквояжи с большими красными крестами на крышках. По правую руку от Павла возвышались странные конструкции, больше всего похожие на двухъярусные койки плацкартного вагона. Всего конструкций было две. Казалось, плацкартное купе располовинили, и обе половины, вместе со стенками, прислонили к правому ряду иллюминаторов, на расстоянии метра друг от друга — лежанками в проход. Ещё вся эта инженерия походила на две пары двухэтажных носилок. Хотя, наверняка, устройства были куда функциональней и сложней: на жёстких металлических креплениях, над каждым из четырёх лежачих мест, теснились многочисленные датчики, кожухи электронных приборов, тумблеры и ручки настройки, розетки и разъёмы всех мастей.

«Модуль медицинский вертолётный двухместный (ММВ)», — Прочёл Павел надпись, выгравированную на боку ближней конструкции.

- Отлично! — гаркнул в наушниках Третьяков. Управдом вздрогнул: он и не заметил, что читал — вслух. — Давай детали! — потребовал «ариец».

В следующие несколько минут Павел изучал комплектацию модулей. Толку от изучения было немного: большая часть рассмотренного представляла собою для него тёмный дремучий лес. К счастью, несмотря на очевидную потрёпанность самой «вертушки», оборудование оказалось совсем новым, — потому Павлу удалось прочесть некоторые названия и транслировать их Третьякову.

- Дефибриллятор, — бубнил он, — шприцевой насос, электрокардиограф, пульсоксиметр, баллон для кислорода медицинского, двадцать литров, ещё один баллон…

- Это интересно, — пробормотал Третьяков.

- Что? — переспросил Павел.

- Кислородные баллоны… Могут пригодиться… Давай дальше.

- Да где искать-то? — взорвался Павел. — И что искать?

- У входной двери… Есть такой… барабан — типа швейной катушки с нитками? — Третьяков не смеялся, не иронизировал, иначе управдом, наверное, немедленно бросился бы на него с кулаками. Вместо этого, виляя по «салону», как пьяный, двинулся к двери. Вертолёт сильно дёрнулся, Павла бросило на лавку. Он ушиб локоть. Но, как только машина выровнялась, снова устремился к цели.

- Есть сиденье… на цепях… как на карусели… а над ним — над дверью — барабан… ЛПГ150М… тут написано…. Это что? — голос управдома звучал слегка смущённо.

- Лебёдка. Для спасательных работ, — Третьяков сильно повеселел. — Это хорошо. И люлька — ещё лучше! Хотел прыгать — а будешь скользить.

- Я?.. Скользить?.. — Управдом удивлённо разглядывал лебёдку.

- Слушай внимательно, — «ариец» заговорил командным тоном. — Ты сейчас откроешь дверь. Будет шумно. Ветрено. В общем, совсем фигово. Тебе придётся самому — слышишь меня? — самому спуститься вниз. Я научу… Придётся самому себя пристегнуть. Самому эвакуировать всех троих с крыши. Связи со мной — не будет. Нам и так преподнесли подарок — беспроводную болтовню — вай-фай, или что-то в этом роде — от носа «вертушки» до хвоста. Большое достижение. Когда я учился летать — такого и не знали. Но окажешься за бортом — связь оборвётся, это я гарантирую. Так что станешь действовать сам, один. Закрепишь каждого потерпевшего ремнями, проконтролируешь подъём. И так — трижды. За потерпевшими твой приятель, полиглот, спустит люльку. Он же поможет тебе облачиться… Он уже неплохо говорит по-русски. Наверное, и читать выучился. Главное, две кнопки на пульте не перепутает.

- Какие две кнопки? — Павел был ошеломлён услышанным. Ему вдруг подумалось: прыгнуть на крышу без страховки — куда безопасней, чем довериться алхимику. А уж если речь заходит о том, чтобы тот участвовал в подготовке экипировки… Что тот знает обо всём этом? Откуда ему знать?

- Две кнопки на пульте управления. Одна — спуск, вторая — подъём. Он разберётся.

- А своими силами — не справлюсь? Не разберусь? Не сумею без него обойтись? — едва не сорвавшись на крик, спросил управдом.

- Справишься, разберёшься, сумеешь — к вечеру, — отрезал Третьяков. — Тебя это устроит?

- Что надо делать? — Павел стиснул зубы, резко выдохнул с присвистом, прогоняя сомненья.

- Сначала — дверь. Не знаю, как объяснить… Пошарь там… Должен быть замок, чуть сложней, чем в автомобиле. Да и дверь — сдвижная, как в «Газели», — тоже похоже. Отойдёт фиксатор — толкай дверь. Не вывались!

Павел взялся за дело.

Он лихорадочно дёргал за какие-то ручки, налегал на дверь плечом. Наверное, слепец справился бы с задачей быстрее. Глаза только мешали, всё портили, заставляли искать аналогии. В отчаянии управдом принялся хвататься за всё подряд, как мультяшный многорукий осьминог. И, после одной манипуляции, вдруг ощутил сильнейший толчок в грудь.

Дверь распахнулась. Ветер накрыл Павла с головой, как бурный поток, прорвавший плотину. Незадачливый спасатель еле устоял на ногах. Он, ухватившись за пластиковую ручку возле дверного проёма, с опаской высунул голову наружу. Сперва невольно залюбовался мельтешением лопастей большого винта. Безукоризненные прямые линии из металла — лезвия, лучи — порхали с лёгкостью и быстротой птичьих крыльев. Рисовали в воздухе узор. Павел заставил себя отвести от них взгляд, посмотреть вниз — и поджилки его затряслись, а руки ослабли. Страх за жену и дочь — чуть приглушённый суетой, к которой понудил управдома Третьяков, — вернулся и сдавил Павлу и сердце, и горло.

Внизу, на крыше, — там, где латинист и его подопечные искали убежища, — плясал огонь. Управдом поначалу не понял, как такое возможно. Потом сообразил, что нападавшие сумели поджечь и второй этаж особняка. Густой дым валил из-под самой крыши. А на черепицу языки пламени перетекли, надо думать, с чердака, через узкую дверь в декоративной башенке. Но черепица… могла ли она гореть? Глина трескается от жара, глазурь — обращается в смрадный пар. А вот хитроумные подделки под настоящее — пластики, и полимеры, и прочая, и прочая, — ещё как горят!