Виктор Песиголовец - Деяния ангелов

— Ваня! — счастливо прошептала она и прижалась ко мне всем телом. — Как мне хорошо с тобой…

Уже было почти одиннадцать часов вечера, когда я заехал во двор своей девятиэтажки. Выйдя из машины, увидел отиравшуюся возле подъезда незнакомую лохматую собаку. Она тут же побежала мне навстречу, приветливо виляя облезлым хвостом.

— Что, песик, наверно, проголодался? Сейчас чего-нибудь принесу! — я провел пальцами по его голове (погладить ладонью не рискнул — уж больно неухоженным он был), и поспешил домой.

Не разуваясь, заскочил на кухню. Открыл холодильник, нашел там кастрюлю с остатками супа, вылил его в пластиковую банку из-под майонеза, накрошил туда немного колбасы и хлеба и вышел из квартиры.

Собака, скрутившись калачиком, лежала на крыльце подъезда.

— На вот, похлебай! — я поставил перед ней банку.

Лохматая псина, прежде чем приступить к трапезе, благодарно лизнула шершавым языком мою руку.

Я вернулся в квартиру и, стараясь не шуметь, стал разуваться в прихожей.

— Ваня, это ты? — из спальни послышался голос жены. — А мы уже спим. Если хочешь покушать — в холодильнике гречневый суп со свининой.

Утром я долго приводил себя в порядок — принимал ванну, тщательно брился, втирал в лицо крем после бритья. Потом готовил себе простецкий завтрак, не торопясь, ел. Новых заданий из редакции не поступило, жена, уходя на работу, каких-нибудь поручений не дала, поэтому спешить мне было некуда.

Я вышел во двор только к обеду. Машина стояла у подъезда — вчера мне было лень отогнать ее на парковку. Проверил уровень масла, заглянул в расширительный бачок и принялся протирать тряпочкой стекла.

За этим занятием меня и застал знакомый парень из соседнего дома. Подошел, постоял рядом, подымил сигареткой, повздыхал и, как всегда, стал просить двадцатку на опохмел. Я бы не пожалел и дал ему эту мизерную сумму, но хлопец просто уже обнаглел — он повадился ходить ко мне чуть ли не через день. Причем, долг никогда не отдавал.

— Слышь, выручай, Ванюха! — лепетал молодой алкаш. — Хреново мне после вчерашнего до одури!

— Алик, сегодня у меня туго с наличностью, — с некоторым раздражением ответил я. И посоветовал: — Обратись к кому-нибудь другому, может, кто и смилостивится, не пошлет тебя куда подальше.

Но парень не собирался уходить, не солоно хлебавши, он торчал возле меня, переминался с ноги на ногу и продолжал канючить:

— Ну, дай два червончика, а? Голова гудит, нутро жжет, даже косточки болят…

Я вытащил из кармана бумажник, раскрыл и ткнул ему под нос:

— На, смотри! Здесь не больше сотни, а мне нужно в бак хоть немного бензина залить и сигарет купить.

Алик с секунду заворожено смотрел на бумажник, потом вдруг выхватил его из моих рук и, отбежав на несколько шагов, хрипло закричал:

— Ванюха, возьму я двадцатку! Слышь, возьму! Не обессудь, погибаю!

Я прекрасно знал, что ничего он не возьмет без разрешения и бумажник непременно вернет. Такие штучки с выхватыванием денег он уже неоднократно проделывал.

— Сегодня тебе ничего не обломится! — с улыбкой заявил я, продолжая елозить тряпкой по заднему стеклу.

Парень заложил руку с моим бумажником за спину и, пританцовывая, заныл:

— Тебе эти двадцать гривен погоды не сделают, а мне, может, жизнь спасут! Я ж помру, если не выпью хоть полстаканчика, непременно помру…

Бросив тряпку на крышу «Хонды», я вознамерился подойти к Алику и отобрать у него свои деньги. Но в этот момент откуда-то из кустов, высаженных у подъезда, со злобным рычанием выскочила та самая лохматая собака, которую я вчера кормил. Она пулей метнулась к парню и налетела на него, как бешенная. Мгновенно прокусила ему руку, цапнула за полу куртки и мертвой хваткой вцепилась в ногу.

— Ой-ой-ой! — взвыл от боли Алик. — Ой, спасай, Ванюха!

— Фу! Фу! Нельзя! — заорал я. Бросившись к собаке, схватил ее обеими руками за загривок и стал оттаскивать от парня.

Он не удержался на ногах, упал. Затрещали джинсы. Я продолжал волочить рычащего пса по земле, но тот и не думал отпускать свою жертву. Пришлось сильно хлопнуть его ладонями по ушам. И только тогда он, наконец, разжал челюсти.

— Вон! Вон отсюда! — я уже занес ногу, чтобы как следует пнуть эту полоумную зверюгу, однако она, вопреки моим ожиданиям, не стала убегать — напротив, присела и покорно ждала удара. Моя нога невольно опустилась.

Пес поднял заслюнявленную морду, преданно взглянул на меня своими умными глазами и приветливо завилял хвостом.

Я принялся осматривать раны громко вопящего Алика. Его ладонь была прокушена почти насквозь. С голени текла кровь. Рядом на асфальте валялись куски джинсовой ткани и мой бумажник.

— Ты можешь подняться? — спросил я, подхватывая парня подмышки.

— Попробую! — простонал он.

Собака отбежала в сторону и стала наблюдать, как я помогаю изувеченному ею человеку встать на ноги. Алик с трудом доковылял до подъезда и опустился на лавочку.

— Ну, что, давай вызову «скорую»? — предложил я.

— Не нужно! Не нужно! — замахал парень здоровой рукой. — У тебя есть дома йод или зеленка?

— Ладно, пошли ко мне!

У себя на кухне я, как умел, обработал руку и голень Алика перекисью водорода, затем аккуратно смазал края ран зеленкой и перевязал.

— Все-таки тебе нужно обратиться к врачу, — посоветовал я. — Вдруг эта собака бешенная!

— Обойдется! — беззаботно бросил отошедший от шока парень. — Меня больше тревожит мое внутренне состояние, — он многозначительно указал пальцем на свой рот. — Если не опохмелюсь, могу и «белочку» подловить. Такое со мной уже бывало. Мать меня тогда на четыре месяца на «дурочку» упекла!

Вздохнув, я открыл холодильник, достал початую бутылку водки и поставил перед ним на стол.

Глаза парня радостно засияли, а синюшные губы растянулись в блаженной улыбке, обнажая рот с желтыми, прокуренными зубами.

— Ну, ты это, Ванюха, стакан дай! — попросил он, зачарованно поглядывая на бутылку и облизывая свои пересохшие губы.

Через полчаса, когда мы вышли на улицу, собаки уже не увидели. Убежала? Или опять где-то притаилась? Странная какая-то эта тварь, весьма странная! И откуда она взялась, ведь раньше в нашем дворе ее не было?

Когда я приехал к Виве, то к своему немалому удивлению застал у нее на кухне молодую женщину, лицо которой мне показалось знакомым.

— Ванечка, это моя соседка по лестничной клетке Наташа, — представила ее девушка. — Садись пить с нами кофе!

Я поздоровался с женщиной и сел за стол. Она приветливо улыбнулась, но ее глаза остались грустными.

— У Наташи большое горе, — Вива поставила передо мной чашку и налила в нее из кофейника тягучей жидкости цвета темного шоколада. — Ее пятилетний сын Сашенька обварился кипятком. Бабушка не доглядела… Теперь лежит в реанимации.