Виталий Вавикин - Вендари. Книга вторая

Зубы-иглы протыкают артерии. Он осушает ее. Она умирает, глядя ему в глаза. Этот взгляд проникает в Клодиу так же, как проникает чума – боль и отчаяние. Он видит ее глаза так же, как она видела лица своих насильников. Ее мысли остались в его сознании. Как же много она знала, как же много она планировала узнать. Но все это закончилось здесь и сейчас.

Клодиу относит ее за стены разграбленного, обесчещенного города – это дитя не должно гнить в общей могиле, устроенной в крепостных рвах. Клодиу сжигает ее. Пара пьяных солдат спрашивают, что он делает. Он забирает их жизни. Но жажда становится лишь сильнее. Вернуться в крепость, найти тех, кто забрал у Максимо желание жить.

Клодиу убивает их медленно, неспешно. Смакует их смерть так же, как они смаковали юное тело девушки, которую насиловали. Сражение закончено, но ночь крови будет продолжаться до утра. Потом Клодиу забьется в самый темный угол покоренного города и будет ждать, когда пройдет безумие, когда боль сотен забранных жизней оставит его. А потом новые походы и новые сражения, новая кровь, новый голод.

Головы крестоносцев слетают с плеч. Болгары громят новую власть Константинополя. Власть императора Калояна распространяется почти на весь балканский полуостров. Восстание в городе Пловдив – предводитель повешен на центральной площади… Но войны с Византией не могут длиться вечно. Так появляются новые враги – Венгрия и Сербия. У Болгарии новый царь – Иоанн-Александр. Начинается недолгий период расцвета.

Клодиу встречает короткий золотой век залитым кровью и на грани безумия. Или все грани давно уже были пройдены? Но расцвет культуры напоминает ему что-то былое, что-то забытое. Возможно Грецию или Рим. Что значат века и тысячелетия для существа у которого позади целая вечность, а впереди бездонная пропасть времени, в которую он обречен падать всю жизнь. И где-то там, впереди, всегда будет маячить лицо девушки Максимо из рода Хоматиан. Сотен таких девушек, тысяч, у которых Клодиу забрал жизнь – невинных, чистых. Но все они просили его об этом. Он хочет верить, что просили. Но все это случается в дикие, безумные времена. Ради культуры стоит жить, стоит бороться с безумием. Поэтому Клодиу снова начинает голодать.

Бродит вдали от городов и селений. Его тянет в горы. Снега ждут его. Зима сменяется летом. Клодиу не знает, сколько проводит там лет. Но ему нравится эта тишина и покой. И еще нравится думать, что где-то там, совсем рядом, расцветает культура этого молодого царства. Он думает об этом на плоских, покрытых лугами вершинах, затем спускается по крутым склонам и снова поднимается, желая истощить тело, избавиться от голода. Эти скитания приводят его к горе Юмрукчал.

Прошедшие века почти стерли с лица земли хижину, где когда-то давно жил старик Валес и его семья, которую убил Клодиу. Он помнит девушку, Мокош. Ее лицо навсегда внутри него. Клодиу забирается в оставшийся каменный остов дома, лежит там долгими днями, затем решает, что это хорошее место и что здесь можно остановиться на пару лет, пока безумие окончательно не оставит его в покое.

Так на склоне горы появляется еще один дом. Крепкий, надежный – в голове Клодиу много знаний, он любит знания, будь то иконопись или же закладка фундамента. Ему все равно. Он бессмертен и в знаниях суть его жизни. Так, по крайней мере, он думает, когда строит дом на склоне горы Юмрукчал. И девушка, которая приходит к нему, кажется, похожа на Мокош. Ее зовут Века, и она умирает, потому что у нее больные легкие. Поэтому она и ушла из своего поселения в горы, чтобы забыться и умереть.

– Ты не умрешь, – пообещал ей Клодиу. – Если хочешь, то не умрешь.

– Ты просто жалеешь меня, – сказала Века. – Жалеешь и потому врешь. Но я прощаю тебя. – Она смотрела Клодиу в глаза и улыбалась, а на губах у нее блестела алая кровавая пена. Он хотел рассказать ей о сотнях таких же несчастных, которых хранит в своей памяти, которые живут в его памяти, но не мог.

Тысячелетия назад на северо-востоке Африки, вдоль нижнего течения реки Нил, в стране Та-кемет у Клодиу были не только воспоминания, но и рабы. Сотни слуг и еще тысячи тех, кто поклонялся ему, как богу. Он помнил те времена так же хорошо, как помнил то, что было пару лет назад. Помнил, как поселился в городе Инбу-хедж на западном берегу Нила.

Это было начало древней цивилизации, расцвет. Он и его слуги помогали этому городу распуститься, расцвести. Они принимали всех: сирийцев, финикийцев, греков, евреев… Клодиу возвел для жителей храмы и подарил богов, которым они могли поклоняться. Он знал, что где-то на земле существует множество его собратьев, которым нравится, что люди чтут их, как богов, приносят им жертвы. Но Клодиу никогда не хотел стать богом. Это накладывало ответственность. Проще было завести себе слуг, притвориться обычным человеком, позволяя людям вокруг расти духовно, и чувствовать, как растешь вместе с ними. Но прошлое преследовало Клодиу.

До того, как он решил стать простым человеком, его называли Птах. Это значило – тот, кто по ту сторону творения, тот, кто в вечности. Вера в этого бога процветала в Инбу-хедж, и Клодиу решил оставить людям их надежды. В текстах гробниц он иногда встречал изречения, приписанные Птаху, но которые он в действительности никогда не произносил: «Я Тот, Кто в вечности, повелитель богов, царь небесный, творец душ, правитель неба и земли, дарующий душам венцы, существенность и бытие, Я творец душ и жизнь их в руке Моей, когда Я желаю, Я творю, и живут они, ибо Я творящее слово, которое на устах Моих и премудрость, которая в теле Моем, достоинство Мое в руках моих, Я – Господь».

Клодиу не нравились эти надписи, но и бороться он с ними не хотел, не хотел отбирать у людей их веру, ведь когда-то он действительно был тем, кем его называли. Конечно, теперь он понимал, что это было ошибкой, но разве тогда ему было до этого дело? В те времена люди только пытались стать людьми. Но сейчас все изменилось. Даже от своего посоха уаса, с которым изображали его рисунки на камнях, он избавился. Остались лишь одежды, которые скрывают от палящего солнца тело. Солнца, которое не может убить его, но причиняет так много неудобств. Нашлось в преданиях место и для слуг Клодиу. Их изображали как богов, которых создал Птах. Сохранилась пара настоящих имен: Нун и Амунет.

Эта пара жила рядом с Клодиу почти три сотни лет. Он называл их первыми разумными людьми нового времени. Да по сути это были и не слуги. Клодиу нашел себе друзей. Но друзья ушли, устали от вечности, которую даровала им его кровь. Они поднялись на вершину пирамиды и дождались рассвета – солнце сожрало их тела.

После них был древний мудрец Птахотеп, названный в честь бога Птаха. Клодиу не превратил его в слугу, но спас от смерти, заставив в час болезни выпить свою кровь. После смерти Нуна и Амунет он вообще больше не хотел заводить друзей. Не хотел он заводить и слуг, упиваясь естественным расцветом мира. Но слуги были нужны. Они помогали этому миру расти, оберегали его от внешнего воздействия. Да и с голодом в те времена Клодиу еще не умел бороться. Потому он и был богом – просто отстроил себе храм и ждал, когда люди принесут ему очередную жертву. Но времена эти канули в века, и Клодиу не собирался вставать на пути этого роста.