Виталий Вавикин - Вендари. Книга вторая

– Где я найду древнего, черт возьми? – спросил Макс, взял Мэйдд за руку, прижал ее ладонью к разорванной шее, чтобы остановить кровотечение. Мысли Мэйдд показали ему, что она не боится смерти. Не боится, что все закончится. – Ты не умрешь. – Макс достал телефон, набрал номер неотложки.

Машина скорой помощи приехала четверть часа спустя. Мысли Мэйдд угасали. Макс чувствовал, как они разваливаются у него в голове, блекнут, догорают алым закатом дня. По дороге в больницу эти мысли окончательно погасли. Дважды у Мэйдд была остановка сердца. Когда ей зашили разорванную шею и отвезли в отдельную палату, врач сказал, что шансов нет.

– Что значит, нет? – спросил Макс. – Она ведь жива.

– Только ее тело. Мозг – мертв.

– Но… – Макс вздрогнул, услышав в своей голове голос Мэйдд. Далекий, едва различимый, подобно эху. Даже не голос – отголосок мыслей, предсмертное послание. Кровь древних. Чтобы спасти ее? нужна кровь древних. Словно из другого мира Макс услышал вопрос доктора о ране Мэйдд.

– Это что, было какое-то животное?

– Да, док. Собака. – Макс спросил, как долго Мэйдд смогут держать здесь, не отключая от аппаратов жизнеобеспечения, услышал бормотание доктора о деньгах и дороговизне подобного содержания. – О, деньги у нее есть, – заверил его Макс.

Он вернулся в бар на окраине кладбища Пайн Гроув поздним утром. Долго стоял у дверей, не решаясь постучать, потом собрался с духом. Похожий на быка охранник по имени Броган, с которым Макс уже встречался ночью, провел его в кабинет Рады. Белый попугай какаду спал в клетке. Рада сидела за столом. Взгляд у нее был тяжелым. Взгляд, под которым Максу казалось, что он может растаять. Слова уж точно таяли под этим взглядом.

– Я знаю, что случилось, – сказала Рада. Сказала сухо, словно подул раскаленный ветер в лицо заблудившемуся в пустыне страннику. – Доктор Генри Ли позвонил мне, как только закончил оперировать Мэйдд… – Она выдержала паузу, крутя в руках стакан с янтарным абсентом. – Кто это сделал? – Рада услышала имя, нахмурилась, долго о чем-то думала, затем кивнула, выпила оставшийся в стакане абсент и налила еще, но на этот раз достав стакан и для Макса. – Пей, – сказала она.

– Пей! – сонно повторил какаду, не открывая глаз, убивая всякое желание отказаться.

Макс взял стакан. Рада мерила его взглядом, словно пытаясь прочитать его мысли. Или же она и читала их? Макс спешно сделал глоток. Спирт обжег полость рта.

– Господи, как вы это пьете? – спросил Макс.

– Проживи три сотни лет и поймешь. – Рада покосилась на попугая, но какаду предусмотрительно промолчал или крепко заснул. Макс выпил еще абсента. – Тебе нужна кровь древнего, верно? – спросила Рада. Макс кивнул и снова выпил. Рада тоже выпила. – Сегодня я избавилась от своего любовника, – сказала она.

– Причем тут я и Мэйдд? – спросил Макс.

– Иногда мир вращается совсем не так, как мы думаем.

– Я не понимаю.

– Я знаю. – Рада улыбнулась. Макс нетерпеливо допил свой абсент.

– Так у вас есть кровь древних или нет? – спросил он. Рада покачала головой. – А ваш хозяин? Вы можете с ним связаться?

– Он сбежал.

– Я знаю, что он сбежал, но…

– Ты не спасешь Мэйдд. Ты ничего не сможешь сделать. Смирись.

– Смириться? – Макс снова услышал далекий голос Мэйдд. Даже не голос. Чувства, которыми она, умирая, делилась с ним. Такие странные, чужие, но понятные, словно стали его частью, стали им самим. И сейчас в больнице умирает не только Мэйдд. Нет. Там умирает часть его. Умирает в то время, как женщина, которая может помочь, сидит за столом и ухмыляется, словно ей нет дела, словно ей плевать на весь этот мир. Гнев вспыхнул в груди Макса, поднялся красными пятнами к лицу. Он ненавидел Раду, ненавидел этот чертов дом. – Смириться? Вы советуете мне смириться? – зашипел он.

– Смириться! – хрипло выкрикнул какаду сквозь сон.

От этого голоса в голове Макса что-то взорвалось. Гнев больше не мог находиться в его теле, в его мыслях. Ему нужен был выход. Макс схватил клетку с попугаем, сорвал с цепи, бросил на пол и начал топтать. Хрупкие кости птицы затрещали. Какаду несколько раз еще что-то крикнул, но голос был словно у старого патефона, в котором кончился завод пружины. Кровь брызнула из клетки. Ее капли попали Максу на лицо. Он вздрогнул, отступил назад, боясь своего поступка. В повисшей тишине ему показалось, что он может услышать удары собственного сердца. Затем раздались аплодисменты Рады.

– Браво, – сказала она. – Наконец-то кто-то прикончил эту чертову птицу!

Макс растерянно уставился на мертвого попугая, белые, сломанные крылья которого были забрызганы кровью. Неожиданно попугай вздрогнул, ожил. Сначала его движения были хаотичными, дергаными, затем появилась уверенность. Какаду выбрался из разломанной клетки, взмахнул несколько раз крыльями, взлетел, покружил по комнате и приземлился на настольную лампу.

– Вот ведь сукин сын, – буркнула Рада, затем увидела растерянность на лице Макса и сказала, что ее бывший любовник поил попугая кровью Клодиу.

– Ты поила кровью древнего птицу?

– Не я, мой бывший. С сегодняшнего дня бывший.

– А для Мэйдд у тебя, значит, крови нет.

– Если бы была, то, поверь, я дала бы тебе эту кровь. Не думай, что я не сожалею о том, что случилось с Мэйдд. Я знала ее, когда она была ребенком.

– Ну, так помоги ей. Скажи, где твой хозяин. – Макс подался вперед, вглядываясь Раде в глаза, пытаясь отыскать там сострадание, но в этих глазах не было ничего. Только пустота и мрак. Макс развернулся, шагнул в двери.

– Последний раз я видела Клодиу на Бродвее, в театре Саши Вайнер, – сказала Рада. Макс замер. Она дождалась, когда он обернется. – Если найдешь его, расскажи все как есть… Но я не уверена, что он там…

Макс ушел, получив от Рады обещание, что она позаботится о том, чтобы Мэйдд не отключили от аппаратов искусственного жизнеобеспечения. Волнения не было. Наоборот, все чувства обнажились, стали кристально чистыми. Как и цели. Добраться до Нью-Йорка, встретиться с Сашей Вайнер, спросить о Клодиу.

– Понятия не имею о чем ты, – говорит бывшая балерина.

Теперь заглянуть ей в глаза, рассказать о Мэйдд и о том, что случилось в Портленде. Саша Вайнер пожимает плечами. Мимо ходит ее любовница Гаяне. В руках у девушки поднос с виноградом. Глаза опущены. Саша гладит ее по голове.

– Жаль, что пришлось проделать такой путь зазря, – говорит Саша Максу, продолжая гладить волосы молодой армянки. Гаяне улыбается, не поднимая глаз. Макс видит ее шею. Видит следы от укусов. – О, это совсем не то, что ты думаешь, – говорит Саша Вайнер, замечая его взгляд, злится, прогоняет армянку прочь.

– Он ведь здесь, верно? – спрашивает Макс.

– Ты выдаешь желаемое за действительное, глупый мальчик. – Она снимает телефонную трубку и вызывает охрану.