Виталий Вавикин - Вендари. Книга вторая

– Они убили ее, да? – спросила Джатта Ахенбах, когда он вернулся в машину.

– Я не видел тела, только ее вещи.

– И что это значит?

– Я не знаю, – честно признался Ричардс.

– Может, сообщить в полицию?

– И что мы им скажем? – Ричардс заглянул Джатте в глаза. Она смутилась, пожала плечами…

Когда они остановились у театра, Джатта долго сидела в машине, не решаясь вернуться в театр. Страх смешивался с растерянностью, приковывал к креслу. Как теперь смотреть Саше Вайнер в глаза? Как встречаться с этой женщиной, быть рядом с ней? Нечто подобное Джатта чувствовала много лет назад, когда провела с Сашей первую и последнюю ночь. Тогда она была молодой и неопытной. Тогда она хотела провалиться на утро сквозь землю. И мир тогда тоже вздрогнул, изменился. Как изменился сейчас. Конечно, Джатта подозревала Сашу Вайнер, но до последнего надеялась, что подозрения не оправдаются. Старая Ведьма удивит ее. Удивит сейчас, как удивила много лет назад. И все эти убийства будут тем же, чем были для молодой Джатты слухи о том, что Старая Ведьма предпочитает молодых девушек.

Когда Джатта только узнала об этом, ей показалось, что выбор Саши Вайнер – это просто чья-то шутка. Но потом слухи окрепли. В те далекие годы Джатта смотрела на Старую Ведьму и пыталась представить себе, как эта увядшая звезда балета целует молодых девушек, ласкает их. Сейчас, до поездки в отель, где пропала Марджолэйн Лаффитт, Джатта тоже пыталась себе представить, как Старая Ведьма убивает молодых балерин. Но все это было фантазией, разыгравшимся воображением, не больше. Подсознательно Джатта надеялась, что в действительности все окажется совсем не так. Не важно, какой будет правда, но Саша Вайнер удивит ее. Удивит снова. Может быть, слухи и догадки окажутся правдой, но ни одна фантазия не сбудется. Как в ту далекую ночь.

Молодая балерина ждет поцелуев взрослой женщины. Но поцелуев нет. Ждет разговоров, нежности, игр и ласк. Но и этого нет. Балерина играет, балерина хочет, чтобы ее уговаривали. Хочет, чтобы Старая Ведьма просила ее о близости, умоляла. А она, балерина, отказывает. Снова и снова. Лишь приходит в ее спальню, чтобы взбудоражить воображение, играет предвкушением. Играет со Старой Ведьмой. Играет с собой. Играет неловко, неумело, но верит, что опыт придет в процессе. Она даже не уверена, что позволит Старой Ведьме поцеловать себя. Это игра, флирт. Ведь именно об этом шепчутся за кулисами. Так пусть будет вино и томные взгляды – это ни к чему ее не обяжет. А если Старая Ведьма увлечется молодой балериной, то это можно будет использовать. Хорошие роли, своя гримерка… И пусть Старая Ведьма просит сколько угодно. Джатта уступит, только если ей самой этого захочется… Но Старая Ведьма удивляет ее. Прелюдии нет. Игры нет. Намеков нет. Все просто и предельно ясно. Все сухо и безразлично.

– Ты ведь понимаешь, зачем мы едем ко мне? – спрашивает Старая Ведьма.

– Я знаю, что вам нравятся женщины, – говорит Джатта.

– А тебе?

– Еще не поняла.

– Сколько у тебя было женщин?

– Пока ни одной.

– А мужчины?

– Как и у всех.

– Понятно, – Старая Ведьма улыбается. Они едут на машине с открытым верхом в ее дом. Ни поцелуев, ни разговоров. Джатта растеряна, сбита с толку. – Можешь не одеваться после того, как примешь душ, – говорит Старая Ведьма, объясняет, как пройти в ванную. Джатте вдруг начинает казаться, что если она сейчас откажет, то о балете можно забыть. Остается надеяться, что предстоящая ночь не разочарует ее. – Я же не велела тебе одеваться, – говорит Старая Ведьма, когда молодая Джатта возвращается из душа. Свою одежду она держит в руках, на плечах накинут халат, который висел в ванной. – Сними его, – говорит Старая Ведьма.

– Сниму, но разве вам не нужно тоже в душ? – спрашивает Джатта.

– О, не волнуйся обо мне, – улыбается Старая Ведьма. Она отводит Джатту в спальню и показывает свою большую коллекцию страпонов. – Выбери, какой тебе нравится больше.

– Ну, я не знаю… – Джатта краснеет. Ей хочется верить, что все это какая-то странная лесбийская игра. Она уже согласна на поцелуи, согласна на ласки и нежность. Только пусть это будет не так механически, не так сухо, с налетом враждебного пренебрежения. И еще эта чертова коллекция страпона! – Если честно, то я вообще не умею пользоваться этим, – говорит Джатта.

– А ты и не будешь этим пользоваться, – говорит Старая Ведьма. – Этим буду пользоваться я.

И никаких поцелуев. Никаких оральных игр. Просто секс с женщиной, которая изображает из себя мужчину. Всю эту долгую ночь. Снова и снова. Выжимая из партнера пот и оргазмы. Больше и больше. Пока ее собственное, напряженное до предела тело не вспыхивает в экстазе, бьется, словно пойманная в клетку птица. Ближе к утру. Внезапно. Подобно раскату грома среди ясного неба. Когда не ждешь этого. Не думаешь об этом, не веришь, что такое возможно.

– Я приму душ, а когда вернусь, надеюсь, что тебя уже здесь не будет, – говорит Старая Ведьма.

Балерина одевается. Ноги дрожат, все тело болит, особенно внизу. Больше месяца она стыдится этой ночи, чувствуя себя униженной, изнасилованной. Но после стыд притупляется. Остаются память, опыт и понимание, что в жизни многое бывает совсем не тем, чем кажется вначале.

Сейчас Джатте Ахенбах казалось, что если она поговорит с Сашей Вайнер о пропавших балеринах, о Марджолэйн Лаффитт, то все окажется тоже не тем, чем кажется. Объяснение найдется. Неочевидное, возможно сложное и требующее времени для понимания, но найдется. Все является не тем, чем кажется. Не может быть тем, чем кажется.

Джатта позвонила Брэду Ричардсу и сказала, что поговорит с Сашей Вайнер. Обязана поговорить. Она прервала связь раньше, чем он успел возразить ей, попытаться отговорить от этой идеи.

– Думаешь, они убьют ее? – спросила Лора. Ричардс не ответил, но ответ и так был очевиден, висел в наэлектризованном воздухе ожиданием бури. – Ты должен остановить ее, – сказала Ричардсу Лора, но он уже и так одевался, выходил из квартиры, в которой они остановились.

Хлопнула входная дверь. Лора слышала, как грохочут по ступеням шаги Ричардса. Крохотная квартира в Бруклине, где жили охотники, когда приезжали в Нью-Йорк, снова опустела. Лора и Ричардс были здесь уже как-то раз, во время охоты на одну из тварей пару лет назад. Но сейчас что-то было не так. Лора буквально чувствовала это. Что-то странное, необычное. Весь этот театр. Все эти исчезновения. Ей хотелось действовать, помочь Ричардсу – отцу своего ребенка, а не сидеть и ждать. Особенно теперь, когда ситуации накалилась, достигла своего апогея.

До позднего вечера Лора Оливер не могла найти себе места. Потом наступила бессонная ночь, утро, следующий день и следующий вечер… «Что-то случилось. Что-то нехорошее, страшное», – думала Лора. Она оделась и отправилась на Бродвей, к театру Саши Вайнер. Машины Ричардса не было на стоянке. Никто не знал, где он. Ричардс пропал, исчез. Исчезла и Джатта Ахенбах, с которой тщетно пыталась встретиться Лора. Ей сказали, что балерина уехала. Один из работников театра предположил, что у них с Ричардсом был роман, и они могли сбежать вместе. Лора не поверила. Больше двух недель она обзванивала морги города, надеясь хотя бы там отыскать Ричардса, но он, скорее всего, превратился в такую же лужу зловонной жижи, как та, что осталась от француженки Марджолэйн Лаффитт. После того случая Ричардс и Лора обзвонили всех знакомых охотников, но никто никогда не сталкивался ни с чем подобным.