Стивен Кинг - Игра Джеральда

«Это может быть твоим отцом, — шептала эта чужеродная часть ее, и, содрогаясь от страха, Джесси распознала ее как голос сумасшествия и разума, сплавленных вместе. — Действительно может, даже не сомневайся в этом. Люди почти всегда считают себя, защищенными от появления привидений, вурдалаков и оживших мертвецов в дневное время и обычно если с ними кто-то есть рядом, но, когда человек остается один на один с темнотой, все оковы спадают. Мужчины и женщины, оставшиеся один на один с темнотой, похожи на открытые двери, Джесси, и если издают крик о помощи, то кто знает, какое ужасное существо может откликнуться? Кто знает, что видели некоторые мужчины и женщины в час смерти души? Очень трудно поверить, но некоторые из них могли умереть от страха, неважно, какая причина была указана в их свидетельствах о смерти».

— Я не верю этому, — заговорила Джесси громче дрожащим голосом, пытаясь придать словам уверенность и твердость, которой она не испытывала. — Ты не мой отец! Я вообще считаю, что ты — никто! Я думаю, что ты просто порождение лунного сияния и теней!

Как бы в ответ, фигура подалась вперед и отвесила Джесси нечто вроде шутливого поклона, и на мгновение лицо этого нечто — лицо слишком реальное, чтобы вызывать сомнения, — выскользнуло из темноты. Джесси содрогнулась, когда бледные лучи, падающие с неба, виновато обрисовали черты создания со свойственной карнавалу кричащей безвкусицей. Это не было ее отцом; по сравнению с дьявольщиной и сумасшествием, увиденными Джесси на лице ее гостя, она с большей радостью приняла бы отца, даже после двенадцати лет, проведенных им в холодном склепе. Обведенные красным ободком, отвратительно вспыхивающие глаза наблюдали за ней из запавших, морщинистых глазниц. Затем губы сложились в отвратительный оскал, открывающий бесцветные коренные зубы и острые клыки — почти такие же огромные, как и у бродячей собаки.

Одной рукой это существо подняло предмет, стоявший у его ног, с трудом различимый Джесси в темноте. Сначала ей показалось, что оно взяло чемоданчик Джеральда из маленькой комнаты, которая здесь служила Джеральду кабинетом, но, когда похожий на коробку предмет, поднимаемый созданием, оказался в лунном свете, Джесси увидела, что он гораздо больше чемоданчика Джеральда и намного старее. Он походил на старомодный чемодан, в котором путешествующие коммивояжеры возили образцы предлагаемых на продажу товаров.

— Пожалуйста, — еле слышно, обессиленно прошептала она. — Кто бы ты ни был, пожалуйста, не причиняй мне боль! Не бей меня! Ты можешь не освобождать меня, если не хочешь, но только не бей меня!

Усмешка создания ширилась, и Джесси увидела блеск глубоко во рту создания — у гостя были либо золотые зубы, либо пломбы, совсем как у Джеральда. Казалось, оно беззвучно смеялось, удовлетворенное ее страхом. Затем длинными пальцами оно расстегнуло замки чемодана

(«Я сплю, кажется, теперь это действительно похоже на сон, спасибо Господу, если это так»)

и протянуло его Джесси открытым. Чемодан ломился от костей и драгоценностей. Джесси видела кисти рук, кольца, зубы и браслеты, локтевые суставы и подвески, кулоны; она увидела настолько огромный бриллиант, что он вполне мог ослепить носорога своим сиянием в лунном свете. Она видела все эти предметы и хотела, чтобы все это было сном, да, хотела. Да, даже если это и было сном, то он вовсе не походил на виденные ею ранее. Сама ситуация — прикованная в постели, пока полувидимый маньяк показывал ей свои сокровища, — была похожа на сон. Ощущение, однако…

Ощущение реальности. Никакого сомнения. Это ощущалось как реальность.

Существо, стоявшее в углу, держало чемодан открытым для ее обозрения, одной рукой поддерживая его снизу. Оно запустило другую руку в клубок костей и драгоценностей и стало смешивать их, производя при этом мрачное позвякивание и шуршание, напоминающее стук старых, истертых кастаньет. Проделывая все это, существо смотрело на Джесси, бесформенные черты его странного лица кривились в гримасе удивления, рот зиял ухмылкой, сутулые плечи вздымались и опадали в беззвучном смехе.

— Нет! — выкрикнула Джесси, но не услышала своего голоса.

Внезапно она ощутила, как кто-то — наиболее вероятно, что это была Образцовая Женушка, Джесси всегда недооценивала природную жизнестойкость этой особы — нажимает на кнопки, отвечающие за работу умственных переключателей. Хозяюшка увидела дымок, вырывающийся из-под закрытых дверей, за которыми находились испускающие искры панели управления, и поняла, что это означает, и сделала последнюю попытку остановить машину, прежде чем мотор перегреется и сгорит окончательно.

Оскалившаяся фигура в другом конце комнаты все глубже погружала руку в чемодан, вытаскивала, целую пригоршню костей и золота и в лунном сиянии протягивала все это Джесси.

В голове Джесси что-то вспыхнуло и тут же погасло. Она не совсем потеряла сознание, как героиня пошленькой пьесы, но как убийца, отбрасываемый назад под воздействием отдачи после неудачного выстрела. Все равно это означало конец ужасу, а в настоящий момент этого было достаточно. Джесси Белингейм погрузилась в темноту, не издав ни единого возгласа протеста.

Некоторое время спустя Джесси начала приходить в сознание, уверенная только в двух вещах: первое — луна переместилась из восточного окна в западное, второе — она была ужасно напугана… но чем, Джесси даже не могла сразу понять этого. Затем она вспомнила: папа был здесь, возможно, до сих пор находится здесь. Создание не совсем походило на отца, это так, но только потому, что выражение лица у папы было таким же, как в день солнечного затмения.

Джесси стала подтягиваться вверх, настолько сильно отталкиваясь ногами, что столкнула покрывало на пол. Однако она не могла теперь помогать себе руками. Пронзительная колющая боль ушла, пока Джесси была без сознания, теперь же чувствительности в руках было не больше, чем у ножки стула. Джесси смотрела в угол рядом со шкафом расширенными от ужаса глазами. Ветер умер, и тени, хоть на какое-то время, замерли. В углу ничего не было. Ее черный гость исчез.

«А может быть, и нет, Джесс, — может быть, он только переменил место. Возможно, он прячется под кроватью, как насчёт этого? Если он там, то может появиться в любой момент и положить свою руку тебе на бедро».

Ветер засуетился — только дуновение, а не порыв, и дверь черного хода слабо хлопнула. Это были единственные звуки. Собака молчала, и это больше, чем что-либо другое, убедило Джесси, что посетитель ушел. Теперь она была в доме одна.

Джесси остановила взгляд на темной груде на полу.