Составитель не указан - Зловещие мертвецы (сборник)

Машина, к счастью, завелась без фокусов, и через две минуты Говард уже сидел в глубоком кресле перед зеркалом в парикмахерской. Из-за перегородки царапало нервы радио, со стен смотрели портреты голливудских знаменитостей.

«Интересно, – подумал Говард, – почему в каждом подобном заведении обязательно висят поблекшие фотографии поблекших актеров? Дурацкая традиция. Лучше бы почаще проветривали помещение».

Когда парикмахер уже заканчивал процедуру, Говард внезапно отбросил салфетку.

– Откуда здесь столько мух? – Он порывисто поднялся с кресла. – Ползают как у себя дома.

Действительно, на потолке была муха, вспоминал он позже, садясь в машину. Он долго наблюдал за ней из глубокого кресла. Но почему он вспылил? Проклятая духота!

Нервы совсем расшатались. Пожалуй, к этому парикмахеру больше не стоит ездить. Ничего, в городе хватает его собратьев по ремеслу. Если бы столько было кинопродюсеров… Возможно, тогда не было бы проблем с заключением контракта.

У него поднялось настроение при этой мысли. Пересекая вестибюль маленького офиса, где была назначена встреча, он, словно букетом цветов, одарил секретаршу широкой улыбкой. Улыбку поменьше Говард преподнес охраннику возле входа, а самая большая – от уха до уха – ожидала продюсера, мистера Джозефа Тревора. Для нее он приберег оставшиеся силы.

Все продюсеры, по мнению Говарда, были одного поля ягоды. Он прекрасно изучил их повадки: предстояло получасовое томительное ожидание сверх назначенного срока. Такая история повторялась в приемной каждого офиса, где ему приходилось бывать.

Этот Тревор тоже порядочная крыса. «Да, да. Завтра. Приходите ровно к десяти. Я оставлю для вас пропуск, старина. Не опаздывайте!» И вот… Торчишь, не переменяя позы, в маленьком кресле. Мимо проносятся какие-то фигуры, гремят звонки. Иногда видишь агентов, на цыпочках рвущихся в святая святых. Волосы их тщательно напомажены, улыбки, того и гляди, обломаются по краям. Острые воротнички рекламируют жизненный успех и бросают вызов всему старому и отжившему. Древняя развалина с дипломатом в руках их не очень занимает.

– Мистер Говард, – прощебетал голосок секретарши, – вас ждет мистер Тревор.

Войдя в кабинет на полчаса позже назначенного срока, Говард задержался там не более чем на пять минут. Еще через две минуты он стоял в телефонной будке, непослушными пальцами набирая номер доктора Бланшара. Прервав бессвязные объяснения, он неожиданно замахнулся трубкой на маленькое насекомое, залетевшее в будку, уронил трубку и зарыдал.

– Проклятые твари. – выдавил он в притихшее черное отверстие, – они преследуют меня, доктор! Муха билась о стекло и звенела: «з-з-з-з».

– Сейчас вы спокойно расскажете мне об этом, – сказал доктор Бланшар, когда Говард опустился в мягкое, глубокое кресло с кожаной обивкой.

За прошедшие двадцать минут он совершенно успокоился. Конечно же, сейчас он все расскажет. Иначе не стоило звонить доктору Бланшару, нарушать его распорядок; незачем было приезжать сюда в такую жару, в этот современный, защищенный от зноя офис, где ничто не мешает расслабиться, никто не действует на нервы.

Этот офис разительно отличался от офиса мистера Тревора – об этом и рассказывал доктору Говард: о кричащих современных картинах, развешенных вокруг в беспорядке, об огромном столе с высоким креслом позади и о маленьком креслице, в котором приходится ютиться посетителю, глядя снизу вверх на хозяина кабинета. Пустая поверхность стола свидетельствует о том, что перед вами находится деловой человек, не способный тратить время на глупости, вроде чтения книг или их писания. Вы смотрите на телефакс и телефон с дополнительными номерами, говорящими, какой занятой человек перед вами; на серебряный поднос под графином с водой, показывающий, что этот продюсер преуспевает. Вот фотография жены и детишек – по всему видно, что он добропорядочный семьянин и образцовый налогоплательщик (при этом он не преминет рассказать вам, как он интервьюировал в свое время лидеров всеамериканского феминистского движения)… Присмотритесь к нему!

Но вам не с руки смотреть на Джозефа Тревора, потому что он уже обозрел вас с высоты своего положения.

– Ну, что у вас там?

Вы открываете дипломат, достаете рукопись сценария и начинаете читать. Чтение перебивается непрестанными замечаниями в стиле Микки-Мауса: «Мне понятен смысл этих реплик…», «Здесь не хватает действия…», «Вы потеряли нить сюжета. Мне нужна нить, больше действия, дружище!», «Вот это пойдет, да-да, это годится».

Что ему до авторского тщеславия и вложенных в рукопись ценностей? Это типичнейший абстракционист, зануда! Он гонится за строчкой: строчка оплачивается, это понятно даже ему. Ясно, что лучший способ заработать деньги делать бессмыслицу… «З-з-з-з».

Именно в тот момент, когда вы пытаетесь загнать Тревора в угол, заставить его купить ваш сценарий, раздается проклятое жужжание, заглушающее голос.

«З-з-з-з».

Муха примостилась на краешке серебряного подноса. Шевелит крылышками и осторожно потирает лапками округлое брюшко. С довольным видом жужжит… скотина! Под микроскопом она, наверное, грязная тварь – как посуда в мойке у Аниты.

– Я не совсем понимаю это место, – Тревор потирает крылышками, то есть руками, зеркальную поверхность стола. Лапки его покрыты грязью и оставляют сальные следы. Он дует вам в уши, потрясая измятой рукописью.

«З-з-з-з».

Его глаза впиваются вам в лицо.

Какое он имеет право держать в офисе мух? Почему их не прогоняют? Такой жаркий день, ничего невозможно расслышать! Как он смеет критиковать рукопись? Разве он не знает, что есть еще Анита, которая постоянно слоняется по дому в несвежем белье и ждет, когда вы заработаете денег?..

Лицо Тревора багровеет, становится ужасно похожим на физиономию парикмахера, уже успевшего превратиться в большую жирную муху. С протяжным жужжанием, напоминающим рев машины, он взлетает из-за стола.

«З-з-з-з».

Но, кажется, вы сболтнули что-то лишнее. Тревор встает, и вы вылетаете из кабинета; идете звонить доктору. В стеклянной будке, куда вы зашли, сидит муха – маленькое, ничтожное существо с миллионом глаз, от которых не скрыться. Она сидит на стекле и шевелит лапками. Теперь ей известно, о чем вы разговаривали с доктором и продюсером, и конечно же, она последует за вами, расталкивая по пути прохожих, пачкая их своими грязными лапками.

– Успокойтесь, Говард, – голос доктора располагает к доверию. – Когда вы заметили этих мух в первый раз?

В его глазах понимание, которого не найти во взгляде продюсера, Аниты или этих… летучих тварей.

Голос доктора вытесняет громкое жужжание.