Ольга Манскова - Русь эзотерическая

— Ну?

— Это хорошо, когда вокруг — молоко… А если — дерьмо жидкое? Что в этом случае произойдёт? Полезно ли будет трепыхаться?

Володя не выдержал — и засмеялся. Но потом задумался и сказал важно:

— Шутки — это, конечно, весело. Но важнее этого — духовная работа, получение канала. Времени осталось мало. Скоро — снова в город. Мне нужно ещё многое успеть, о многом подумать…

— А все-таки, я тебя, как ассенизатор ассенизатора спрашиваю: можно ли сбить дерьмо во что-то хорошее? А главное — выбираться как будем?

— Мне правда не до шуток. Мне одно предложение надо срочно обдумать. Серьезно.

— А это и не была шутка. Коан такой. Впрочем, что ж, ты д-думай, а я пока песенку спою, — грустно ответил Гера. О м-мыслях, о времени, о себе. В общем, экспромт. И — начал, задумчиво:

— По-моему, я к твоим песням уже начинаю привыкать, — сказал через некоторое время Володя, — Только вот уж не знаю, хорошо это или плохо.

— О, смотри! А вот — и Андрей! — воскликнул Гера.

Действительно, со стороны дороги показался Андрей, пришедший тоже сюда, на берег реки. Он подошел к Гере и Володе.

— Андрей, мне недавно пришла в голову идея трёхмерных шахмат! — выпалил Гера, — Как ты думаешь, такое возможно?

— Ну, что ж! Сама идея неоднократно встречается у фантастов, но вот конкретные разработки… Скорее всего, возможно большое количество вариантов: разное количество фигур, условия перехода с уровня на уровень, ходы, всяческие там рокировки… Дерзай! Думаю, что на эту тему есть множество идей, но каждая из них не похожа на другие.

Со стороны дороги, и будто высматривая кого-то, показалась Люба. Наконец, она увидела собравшихся здесь — и двинула в этом направлении. Похоже, она ещё с поляны выследила, куда пошел Андрей. Приблизившись, Люба без всяких предисловий спросила:

— Это вы здесь Андрей будете? — и далее с пулемётной скоростью, без перерыва:

— Вас на Поляне как раз сейчас обсуждать у костра принялись. Евграфий давно вычислил, что это вы козни строите чёрные. Поэтому, общая работа и тормозится, вперед не продвигается. Они решили отрядить Владимира Сергеевича, с полномочиями вас урезонить. Вы подрываете здесь дисциплину и ведёте какую-то собственную игру. Это нехорошо. Что вы сюда, кашу чужую есть приехали, или учиться работать в Магните? Ваше поведение несерьёзно! Идите, собирайте свои вещи — и убирайтесь прочь от общего костра! Гуляйте где-нибудь в другом месте! — на этом вестница, как запрограммированная, заученно поклонилась, исполнив свой гражданский долг, и гордо удалилась обратно — в сторону Поляны. Оставшиеся молча переглянулись.

— Ч-что это было? — спросил Гера.

— А вот это — уже действительно наезд, и теперь в самом разгаре! — ответил Андрей.

Он специально пошел один в сторону лагеря, попросив Геру и Володю еще ненадолго остаться на берегу… Андрей уже знал, что сейчас последует — тем более, что его уже предупредила «посланница Учителей» в полосатой майке… Он уже рассчитывал паковать вещи и переселяться куда-нибудь подальше, пока не стемнело.

Действительно, на подходе к лагерю его поджидал Владимир Сергеевич, уполномоченный представитель Евграфия.

При приближении Андрея Владимир Сергеевич расправился, принял театральную позу, и, набрав в легкие побольше воздуха, возгласил не своим голосом, изредка поглаживая черную окладистую бороду:

— Я, призванный силами Света, вынужден вам указать на ваше недостойное поведение. Да, вам дано многое. Но вы оторвались от коллектива, не сливаетесь с ним в общей вселенской работе. Вы лишены божественной любви, и, хоть у вас и борода, но вы и не мужчина вовсе: ни дров лишний раз наколоть, ни воды принести! Бегаете всё, бегаете! В ногах — всё нет покоя. Человек, прочно и основательно стоящий на земле, не будет так бегать! Вы считаете, по-видимому, что здесь — клуб знакомств. А нам и не до знакомств вовсе. Надо работать! Знаки указывают: скоро будет Переход! Готовьтесь! Внимайте! Действуйте! А таким, как вы, нет места у нашего дружного костра! Вы разрушаете здесь дисциплину! Подрываете веру в авторитеты! Вносите диссонанс! В общем, поищите себе другое место для отдыха! Сейчас же! А мы вас изгоняем, как беса!

И, передернув плечами, Владимир Сергеевич гордо отвернулся и направился прочь. А Андрей продолжил путь к своей палатке и начал упаковывать вещи. Когда он вылез из палатки наружу с уже упакованной сумкой, подоспел и Гера — и тоже быстро собрал свои вещи. Затем они, всё так же молча, вместе собрали и палатку, и колышки.

Только выйдя из лагеря на край поляны, первым заговорил Гера:

— процитировал он громко.

— Макс Волошин — талантливейший из поэтов, — отозвался Андрей, — Знаешь, когда я был в Коктебеле, я своими глазами видел человека, который ходил в белом хитоне и плетеном венке из соломки и которого иностранцы принимали за хозяина, за Макса, и просили дать автограф на память. Ну, он и давал, конечно. Так и подписывался скромно: Макс Волошин, Коктебель…

— Прости, Андрей, а не ты был это? — спросил Гера, — А то — есть сходство, хотя и… у тебя борода светлая, а плотность фигуры отсутствует.

— Максом Волошиным? Я. Только — не тем, что автографы раздавал, а — настоящим. В прошлом своем воплощении, — пошутил Андрей.

— прочел вдруг Гера, — По-моему, это гениально. А?

— подхватил тему Андрей, — Вот человек, оставивший нам великую дхарму, — добавил он.

Всё это недолгое время они неспешно двигались по краю Ромашковой поляны в сторону грунтовки, уводящей отсюда вверх, и намереваясь добраться по ней до тропы на дольмен, с которой можно было, пройдя лесом, свернуть и на дорогу к морю. Однако, неожиданно навстречу им от ближайшего родника, того самого, неподалеку от которого они сидели недавно, вышла Диана.