Павел Чибряков - Что-то… (сборник)

В трёхмесячном больничном периоде у Стаса было только одно светлое пятно. Нет, пятно – это грубовато. Скорее, солнечный зайчик. Именно так. Это была девчушка шести-семи лет, навещавшая с матерью пожилого соседа по палате. Наверное потому, что он был самый молодой в своей палате, она в несколько своих приходов разглядывала его с явным сочувствием. Это было довольно мило. А однажды она подошла к нему, и, чуть смущаясь, протянула ему что-то в ладошке.

«Вот. Я сделала эту „фенечку“ специально для вас».

Стас слегка удивился:

«Для меня? Но почему?».

Приблизившись почти вплотную, девочка сказала тихо и серьёзно:

«Понимаете, моя бабушка – вроде как колдунья. И все мои „фенечки“ она заговаривает на здоровье и удачу».

Стас хотел что-то сказать, но она спешно его перебила:

«Вы можете не верить в это. Просто носите, ладно?». – о Она смотрела на него с такой искренностью, что надо было быть последним жлобом, чтобы не принять такой подарок.

Стас протянул ей руку, и пока она тонкими пальчиками крепила «фенечку» на его запястье, он смотрел на её симпатичное серьёзное личико, в обрамлении чёрных густых волос, не часто встречающихся у детей. Когда она закончила, он решил её спросить.

«А тебя бабушка учит чему-нибудь такому?».

Девочка покачала головой:

«Пока нет. Она сказала, что когда я… ну… достаточно вырасту, она начнёт меня учить».

Стас чуть улыбнулся:

«А ты будешь доброй колдуньей?».

Девочка задумалась, потом пожала плечами.

«Не знаю, – честно призналась она. – Там видно будет».

Сражённый такой честностью, Стас рассмеялся:

«Надеюсь, в любом случае мы будем на одной стороне».

Девочка тоже улыбнулась:

«Да. Конечно».

В этом эпизоде с «фенечкой» было что-то такое тёплое, что Стас понял – он никогда не сможет снять эти разноцветные бисеринки с руки. Он и не подозревал, что не смог бы сделать это, даже если бы захотел. Даже с маленьким колдовством, знаете ли, не пошутишь свысока. Будьте уверены.

Ну а потом был, так называемый, реабилитационный период. Это когда почти постоянно болит голова, и ничего не можется делать. В институте пришлось взять академический отпуск «по состоянию здоровья», будь оно… ладно. Стас просто изнывал от вынужденного безделья. А вам бы понравилось ничего не делать всю долгую зимнюю пору? Понравилось бы? В таком случае, с прискорбием вынужден признать, вы – законченный придурок. Уж не обессудьте.

К весне Стас более менее оправился, и мог вовсю порадоваться весеннему «распусканию» женских прелестей. Да здравствуют мини-юбки! Ура! Несмотря на то, что именно этим прелестям он обязан дыркой в черепе, Стас отнюдь не потерял к ним интерес. Не настолько сильно он ушибся, надо полагать.

В общем, лето он встретил практически в полном здравии. О травме напоминали только нечастые головные боли, да внезапные приступы раздражительности, неприятно удивлявшие, в первую очередь, его самого. А в остальном, пре…. Но никакой «прекрасной», к сожалению, так и не было.

Губастенькая сокурсница Алла, с которой у Стаса вроде бы чего-то там наклёвывалось, скорее всего, не сочла простую травму головы достаточной причиной для долгого отсутствия внимания к ней. Вот если бы Стас, героически преодолевая головокружение и тошноту, названивал ей из больницы дважды, а лучше трижды в день, это было бы да. А так…. Ну вы понимаете.

Да и зачем ей больной на голову, когда здоровых раскрасавцев – только дай… в смысле – знать. Да. Стас это прекрасно осознавал, и старался особо не отягощаться печальными мыслями. Правда, получалось это у него с переменным неуспехом. Некоторые вещи невозможно выкинуть из головы, даже имея в ней дырку. Тоска по нежности – именно такая докучливая штука.

И почему практически любому мужику хочется, чтобы какая-нибудь симпатичная, но чужая стала ему родной и нежной исключительно для него? Выявить бы причину, и ампутировать к чёртовой матери. Жизнь бы, наверное, полегчала. Но может не стоит? Человеческой натуре не угодишь.

И вот опять на всё наступило лето. Снова лёгкие ткани мало что скрывали, радуя и дразня одновременно. Девушки опять надевали макси-мини-юбки, и одновременно досадовали друг дружке на «этих жлобов», якобы раздевающих их глазами. Что ж вы хотите, милые?! И красотой ножек блеснуть, и чтоб выше коленочек ни-ни?! Нереально, родные!

В общем, большей частью мужского населения овладела охота, которая, как известно, пуще неволи. И пусть девичье-женская гвардия не притворяется, что ей это досадливо неприятно. В это даже подростки не поверят. Ну а мы тем паче.

Стас довольно много гулял по городу, предпочитая затенённые стороны улиц, где не припекало солнце, и откуда было замечательно привольно разглядывать облитых ярким солнцем не менее ярких девушек. О боги, какое это счастье! Кто там усмехается? Позор евнухоидным моралистам! А про грех даже не заикайтесь. Руки прочь от несвятого, но блаженственного!

Конечно, всю эту визуальную усладу Стасу немного омрачало то, что все эти прелести оставались отчуждёнными ему. Обидно, досадно, но ладно. Будет и на его улице…

Не знаю, как там насчёт праздника, а вот чёрт-те что, и без всякого бантика, начало происходить на его улице в самый разгар тополиного распушения. Самое подлое в этом чёрт-те чём было то, что замечал это только Стас. И вполне логично, согласитесь, Стас решил, что он всё-таки серьёзно повредился мозгой, несмотря на все заверения врачей. Радости в этом осознании было, сами понимаете, с Гулькин шиш, а оптимизма – и того менее; хотя куда уж меньшей?

А вытворялось на улице, в натуре, сущее безобразие. По крайней мере, так виделось Стасу. А виделось ему, что время от времени по улице шныряют ублюдочного вида хмыри, стреляя друг в друга… из указательных пальцев. Ну прям как дети.

Можно было подумать, что они сбежали из дурдома, если бы эти типчики не могли преспокойно проходить сквозь стены, машины, и даже ничего не подозревавших людей. Короче, по всем признакам – это были призраки. Зацените стишок! Но, несмотря на всю их призрачность, после их «пальцевых выстрелов» на асфальт падали настоящие стреляные гильзы. А застреленные таким макаром призраки мгновенно растворялись в воздухе, успев, однако, продемонстрировать омерзительный процесс разложения. Тошнилово полное.

И всё это шизоидное безобразия Стас наблюдал практически каждый до одури душный день. А такими были все дни. Лето выдалось крайне засушливое. Стас решил игнорировать эти видения; по крайней мере, попытался. Но поди, проигнорируй, когда всякая призрачная тварь норовит вылезти из-под земли пред ваши светлы очи, и выкинуть чего-нибудь препаскудное. Не захочешь – заметишь.

Со временем, Стас поневоле заметил различие между этими «вольными стрелками». Получалось – типы с крючковатыми носами и здоровыми подбородками «охотились» на субтильного вида уродцев, с выпученными глазёнками. Естественно, не за какую сторону Стас «болеть» не собирался. Пропади они обе пропадом.