Павел Чибряков - Что-то… (сборник)

Помывшаяся, лёжа в чистой постели, думая о «красавчике», она ощущала себя какой-то облегчённой и, кажется (? )… она не могла точно определить своё состояние. В конце концов, зная, что на спине её не уснуть, она повернулась набок, прижалась левой стороной лица к приятно пахнувшей чистотой наволочке, чуть подтянула ноги к животу, и погрузилась в вялый поток мыслей, которые постепенно переливались в смутные образы, переходящие в свою очередь в сон. И над всем этим доминировал, конечно, образ «красавчика». Жаль, что некому было видеть в это время, в темноте, её личико, прикрытое рассыпавшимися светлыми волосами.

***

«Красавчик» проснулся среди ночи с головной болью и подступающим к горлу рвотным ощущением. Рядом сопела, явственно выдыхая запах перегара, молодая особа (чёрт, как же её зовут?! ), укрытая покрывалом только до пояса. Кажется, на кухне горел свет – никто не удосужился выключить – и в отсветах было хорошо видно её довольно большую грудь с тёмными, чуть выступающими кругляшками сосков. Он осторожно прикоснулся пальцами к её правой груди и слегка поколыхал её из стороны в сторону. От этого грудь немного тяжело, волнисто заколебалась. Классно смотрится и ощущается! Он приподнял покрывало и увидел, что лобковые волосы заменяет собой маленькая татуировка… и всё. Здорово! Именно так ему и нравилось – приличных размеров грудь и «киска редкой бесшерстной породы». По всему получалось, что эта сопящая перегаром особа – его идеал (но как же её всё-таки зовут?! ).

Тут он ощутил, что «сеанс блевания» неизбежен и с некоторым затруднением поднялся с дивана. Искать где-то трусы не было никакого желания, да и необходимости, так что к туалету он поковылял в чём мать родила. Надо признать, что он был очень хорош весь, целиком, так что его популярность у представительниц противоположного пола – не удивительна. Правда, конкретно в этот момент его внешний вид был немного подпорчен состоянием тяжкого похмелья и явным напряжением, с которым он сдерживал рвоту. К счастью, «коленопреклониться» перед унитазом он успел вовремя.

Потом он сидел на кухне, хмурясь от яркости света, и прихлёбывая из пластиковой бутылки некогда газированную жидкость ядовито-оранжевого цвета. Его самоощущение было – паршивей некуда. Ёкарный бабай! Ну как же он, остолоп такой, живёт?! Это ведь уже третья пьянка на этой неделе! И неизвестно, какая по счёту баба – никакого счёта давно уже нет. Нет, конечно, девка классная, но он ведь даже не помнит, как её зовут! В голове вертится несколько имён, но никакого понятия о том, какое из них – её. Ну, ведь лажа это, лажа!

Сейчас он сознавал, как ему надоело быть «душой компании» и желанным телом для… для, тля, мля! Твою мать! Он смутно помнил, как трахал эту деваху, но совершенно не помнил никаких ощущений. Чего ради трахал, спрашивается?! А она теперь, наверняка, решит, что «у них отношения» и… понятно, в общем. А оно ему надо? А что ему вообще надо?! Ведь была «гномик». Бы-ла. Маленькая, любящая, нежная, тёплая, ласковая как… не знаю. И всё прахом-перетрахом. Он, похоже, просто не способен отказываться от предоставляющейся возможности. Упрямо срабатывало почти инстинктивное «а почему нет?». И нельзя сказать, что его постоянно одолевало жгучее желание, да и с «гномиком» бывало здорово и не редко, но всё равно…. И однажды «гномик» не смогла простить его в очередной, чёрт-те какой, раз. И всё. Теперь он снова был «вольным стрелком». А жаль.

Сзади раздалось шлёпанье босых ног. Потирая сонное лицо, на кухню вошла «безымянная» особа. Увидев его, она улыбнулась, подошла к нему сзади и обняла за туловище, прижавшись грудью к его ссутуленной спине.

«Головка бо-бо, миленький?», – спросила она игриво-нежно.

Несмотря на довольно приятное ощущение прижавшегося к нему тела, он раздражённо поморщился. Ну вот, уже «миленький»! Он так и знал!

Он повернулся к ней, некоторое время разглядывал её тело – при свете и в горизонтальном положении оно выглядело несколько иначе, ещё лучше, – отчего на его лице появилось довольное выражение. «Безымянной» это явно льстило. Затем ему в голову пришла шальная идея, и он тут же воплотил её в жизнь, процитировав довольно известную когда-то песню:

«Как тебя зовут, родная?».

На её лице появилось неверяще-обиженное выражение. Не дождавшись, когда он даст понять, что пошутил, она окончательно обиделась, и шлёпнула его ладонью по плечу, зло выпалив:

«Козёл!».

Он согласно мотнул головой:

«Ты тоже очень мила!».

Когда она порывисто ушла из кухни (а классно у неё колышутся ягодицы при ходьбе! ), он некоторое время сидел с недовольным выражением лица. Причём его недовольство было не конкретным, а таким, «вообще». Потом его заменило выражение обречённости, с которым он отлепил свои ягодицы от табуретки и медленно пошёл «мириться», по пути, машинально, выключив свет. Он был почти уверен, что он легко «помириться» с обиженной девахой, старательно «загладив» свою вину своим… Ему это практически всегда удавалось, особенно по первости отношений. Вот только с «гномиком»…

***

Она с самого детства вызывала у видящих её тёплые, радостные эмоции. Маленькая – наверное, порода такая; у них в роду по женской линии все маленькие, – с очень симпатичным личиком, с густыми чёрными волосами в причёске как у знаменитой когда-то французской певицы. Почти сказочное существо. Давно забыто, кто первым назвал её «гномиком», но это, кажется, «прилепилось» к ней навсегда; и даже став замечательной, во всех смыслах, женщиной, она оставалась «гномиком».

А женщиной она действительно была замечательной. При маленьком росте её грудь третьего размера казалась более чем полновесной и, надо сказать, такой же была в ощущении. Её маленькое тело было сложено до абсолюта женственно. Так что сама собой она вызывала у противоположного пола не только сексуальный интерес, что вполне естественно, но и просто эстетическое удовольствие от её внешнего вида (если верить, что мужчины на это способны).

Отношение к этому самому противоположному полу было у неё… спокойным, а временами – просто терпимым. Ну вот, устроены они так, что ж теперь? Но все равно они разные, и, может быть, однажды…

И вот так «однажды» она встретилась с Ним. Он был просто чертовски хорош – красивый, довольно высокого роста, мускулистый. Практически – идеал. И именно в отношении его она «отпустила» все свои чувства «на всю катушку». Она, конечно, прекрасно сознавала, что такие, как он всегда «нарасхват», и что будет очень трудно сделать так, чтобы он удовлетворялся ею одной. Но она очень старалась. Вообще-то, к сексу она относилась довольно спокойно; нет, «это дело», конечно, приятное, но.… Но стараясь «насытить» его, она не только никогда не отказывала ему, но и сама, даже не испытывая желания, предлагала, побуждала. Она даже позволила ему уговорить себя на оральный секс (оказалось – это вполне терпимо). Узнав о его слабости к выбритым женским «прелестям», она регулярно делала депиляцию, и даже сама привыкла… чтобы «так». В общем, баловала его собой как могла.