Людмила Белякова - Темная арена

Они уверенно накинули картонки на тонар, Андрей прокуковал свое заклинание, и второй тонар, чмокнув на прощание, занял место в пакете.

— Теперь все поровнее пойдет, — сдавленно проговорил Андрей, аккуратно складывая картонки.

«Во вкус вошел, супермен-стиратель», — усмехнулся Юрасик.

Дождь моросить перестал, но потянуло ветром. Юрасик заметил, что через бурые тучи проглянуло темно-синее небо в крупных звездах.

В третьем дворе они долго не могли сообразить, как подобраться к тонару так, чтобы их не застукали, — он стоял почти у подъезда. Рядом над дверью висела яркая лампа, тонар был почти полностью в коконе ее света, и манипулировать с ним было равносильно признанию под видеокамерой.

— А, черт, семь бед — один ответ, — в конце концов махнул рукой Юрасик.

Отойдя к детской песочнице, которую он приметил еще по пути сюда, он одним мощным движением отодрал от нее досточку и, рванувшись вперед, разбил ею ненавистный фонарь. Брызнули осколки, искры, стало темно. Андрей охнул.

— Ладно, Андрюх, не огорчайся. Мы им потом в ЖЭК десять, нет, даже двадцать билетов отошлем — в виде компенсации… Ты не стой, ворожи дальше.

Они вместе, уже слаженнее, быстро накинули петлю на шею тонара, Андрей пролопотал заклинания, и третья «буханка» легла в пакет Юрасику.

— Что там происходит? — раздался в темном колодце двора надрывно-скрипучий старушечий голос. — Что вы там делаете? Хулиганы! Я звоню в милицию!

— Это она нам? — испуганно прошептал Андрей, собирая картонки. — Может, хватит на сегодня?

— Нет, — тоже почему-то полушепотом ответил Юрасик. — Не впечатляюще будет выглядеть. Еще парочку!

— А вдруг она действительно в милицию позвонит?

— Хе, если менты станут ездить на каждый вызов!.. — успокоил его Юрасик. — Пошли посмотрим, может, убрались те пацанята.

Действительно, сырой ветер разогнал подростков по домам, но яркий желто-розовый светильник мешал ужасно. Лезть на мачту и колотить его было затруднительно, и поэтому выход был один: готовить диверсию в тени самого фургона, работать слаженно, быстро, а ноги делать незамедлительно.

— Так, работаем, — не дожидаясь, чтобы опять заканючил Андрей, сказал Юрасик, накидывая гирлянду на угол фургона. — Ты разогревайся помаленьку.

Ветер рвал картонки из рук, но Андрей уже начал свои камлания. Юрасик расправил гирлянду и привычно отошел в сторонку. Андрей выдохнул последнее слово, взмахнул руками, делая зверское лицо…

Порыв влажного ветра смахнул обрезки волшебных коробок с крыши тонара, Юрасик услышал знакомый поцелуйный звук… Земля мягко ушла из-под ног. Светильник на бетонной мачте поскользнулся, покачнулся, но удержался на своей единственной ноге и почти сразу же занял исходную позицию.

«Все-таки влипли», — подумал Юрасик, но потом сразу понял, что все в целом прошло нормально, просто в самый момент уменьшения картонки скинуло с крыши, а потом они, как и раньше, упали сами. Но тонар-таки не уменьшился — не успел до падения гирлянды.

— Андрюха, ты где? — позвал Юрасик.

Голос его прозвучал как-то странно — будто через вату. Уши заложило, что ли?

Художник не отзывался. Юрасик сделал пару шагов за тонар, едва не оступился в колдобину, которой не разглядел раньше, и подал голос снова. Ответа также не последовало, Юрасик вернулся на свет и тут же столкнулся с Андреем, который, нелепо размахивая руками, брел ему навстречу.

— Ты чего, Андрюх? Не расстраивайся, сейчас все переделаем… Где картонная тара? Давай…

— Юрьпетрович, Юрьпетрович, — замямлил едва слышно фокусник, — вы что, не понимаете?

— Ну, сорвался трюк — надо переделать, как в цирке положено. Это даже я знаю.

— В-в-в… — загнусавил художник, указывая дрожащей рукой на тонар. — Вы что, не видите?

— Очень даже хорошо вижу. Надо доделать, раз взялись… Уменьшать так уменьшать!

— Да куда ж еще уменьшать-то, Юрьпетрович? — зарыдал художник. — Вы вокруг посмотрите, а?

— А что?

— Да мы же вместе с тонаром уменьшились! В зону минимизационного воздействия попали! Вы думаете — это что?!

Он указал на высокую груду мусора за тонаром, на которую Юрасик прежде внимания не обратил, а теперь принял за накиданную кое-как упаковку из гофрированного картона.

— Это же наша… гирлянда…

У Юрасика подкосились ноги, и он, холодея от ужаса, глянул вокруг. Перестав принимать фургон со жвачкой за меру всех вещей, он увидел, как высоко в темнеющем небе горит светильник, что двор сделался величиной с пустырь, где кипели художественно-монтажные работы; огоньки окон находились на расстоянии кремлевских звезд…

«Это сколько же во мне сейчас росту — сантиметров двенадцать?» — прикинул Юрасик.

Андрея Юрасик обнаружил подвывающим на своем плече и стряхнул его голову.

— И чего ж теперь делать, гусь лапчатый? Давай колдуй все взад, а то нас машиной раздавят или собакой описают, ну!

— Я не могу…

— Чего не можешь? Извилины тоже измельчали, да? Колдуй, тебе говорят!

— Заклинания только запускают действие оборудования… а самого оборудования-то нет…

— Да вот же оно…

Юрасик схватил художника за холодную, вялую руку и протащил его через полуметровые траншеи к груде картонок, а когда они оказались рядом, то решимость его тоже пообмякла. Делать-то с ними что? Андрей трясся, хлюпал носом, а может быть, и плакал.

— Ну ладно, успокойся. Думай, как из положения выходить.

— Не знаю, Юрьпетрович, не знаю я-а-а…

Он действительно заплакал. Юрасик тоже не знал, что делать, но понял, что решать опять придется ему. Он подождал минуту, чтобы художник проревелся и был готов хотя бы слушать. Постепенно стенания затихли.

— Так, кудесник хренов, — веско, истинно по-красновски заговорил Юрасик. — Где эта картонка, целая, недорезанная, которой ты над моей чашкой измывался?

— А? — слегка очнулся художник. — В кейсе была. А что?

— Кейс где?

— Там…

Художник сделал неопределенный жест в темноту.

— Все, хватит хныкать, пошли искать.

— Вы думаете…

— Да, я думаю, если ты не можешь. Или попробуешь все-таки?

Андрей слегка ободрился и двинулся, неловко переступая по гребням вязкой земляной массы, которые, скорее всего, были их собственными следами — из другой, большой жизни.

Кейс, оставленный ими подальше от светового оазиса, они искали минут двадцать и нашли благодаря тому, что неподалеку проехала машина, выхватив его из темноты. Теперь кейс для них был чем-то вроде одноэтажного строения, и бежали они до него минуты три.

— Пошевеливайся, недоучка, — подгонял Юрасик Андрея.

— А что?

— А то, — зло огрызнулся Юрасик, — что найдет его какой-нибудь забулдыга и унесет вместе с твоей единственной надеждой когда-нибудь стать большим и умным. Не рискнешь побороться со взрослым дядей, а?