Людмила Белякова - Темная арена

— Ну, спасибо, — сказал он. — Но шампанское будет только после премьеры!

— Да-да, — опять возник Юркевич, решивший, что это отмашка от Юрасика заканчивать с хавкой. — Кто что будет — чай, кофе?

Лена стала наливать гостям кипяток в подставленные чашки, а Юрасик мигнул Юркевичу.

— …Гас-с-спада!.. — Юркевич развернулся на гостей, дожевавших бутерброды. — Па-а-апрашу всех на второе отделение!

Гости нестройной толпой, переговариваясь, потянулись в зал.

«Ой, если я это переживу — все остальное будет не важно», — подумал Юрасик, идя последним по коридорчику.

На манеже была выстроена декорация — маленькая русская деревенская школа — как на книжных иллюстрациях к нравоучительным рассказам дедушки Льва Толстого. Деревянная доска, две парты, старый глобус на столике, — все было как бы старое, замурыженное поколениями учеников. Магический шкаф, с подновленной позолотой, стоял поодаль — до поры.

«Не иначе Андрюшка талант свой применил, — прикинул Юрасик, разглядывая декорацию. — Но тоже хорошо — хоть приглашать со стороны не пришлось».

Зазвенел колокольчик, Юрасик вздрогнул. Он подумал, что это на второе отделение, а это оказалось — в той, крошечной школе на арене начинался урок. Учеников оказалось трое. Двоих, парня и девушку, Юрасик не знал, а третьей была Лена, одетая в лапотки и сарафанчик, со светлой челкой из-под деревенского платочка.

От остального зала этот «класс» отделяла темнота, и из этой темноты в «класс» вошел учитель — сам старик Соседов, в куценьком клетчатом костюмчике-тройке, с журналом под мышкой и указкой в руке. В ней Юрасик узнал ту, которой принимал кондитерку.

— Здравствуйте, дети! — непривычно добрым голосом сказал фокусник, и Юрасик подумал даже, что тут какие-то приемы и говорит не он.

— Здрасть! — закричали «крестьянские дети», повскакав из-за парт.

— Сегодня, дети, я научу вас… — завел фокусник распевно, но тут в «класс», едва не уронив глобус, ввалился опоздавший ученик — Андрей, растрепанный, в рубахе-косоворотке и тоже в лаптях.

«Хорошо придумали: Андрюха — отпетый прогульщик и двоечник!»

«Учитель» строго отчитал опоздавшего и потребовал у него показать, как тот выполнил домашнее задание. Тот попытался залезть в свою холщовую сумку, и оттуда, вместо тетрадок, вылетела пара голубей.

«Учитель» рассердился и поставил Андрея в «угол» рядом с волшебным ящиком, а сам принялся обучать прилежных учеников чудесам — например, доставать из коробки-бездонки всякие предметы. И все бы было хорошо — невинные с виду бумажные цветы и шелковые ленты, появлявшиеся то из картонки, то из рукава «учителя», уже завалили пол-арены, когда соскучившийся в своем «углу» хулиган и прогульщик решил сбежать из класса и залез в волшебный ящик, который тотчас понадобился «учителю».

В ящике Андрея не оказалось, у чародея-инструктора все разладилось, а из ящика, куда залез Андрей, стали выскакивать и подниматься под потолок ангара воздушные шарики, вываливаться сонные кролики, выстреливать ракеты средней дальности, а потом вдобавок оттуда вышел кто-то одетый, как с детсадовского утренника, серым волком, и натужным рыком разогнал оставшихся учеников.

После этого на манеж дали полный свет, и началась беготня под музыку. Что-то появлялось и исчезало, взрывалось фонтанами цветных бумажек и искр. «Учитель» пытался изловить появлявшегося из разных мест — то из-под парты, то из волшебного шкафа — вконец распоясавшегося Андрея, а тот все убегал и убегал.

По дороге хулиган дернул другую, не Лену, девочку за огненно-рыжую, торчком, косичку, отчего она превратилась в небольшую, но настоящую тигрицу и тоже кинулась за ним, руля на бегу толстым полосатым хвостом. И несдобровать бы мерзавцу, но фокусник тюкнул полосатую указкой, и тигрица снова сделалась девочкой в сарафанчике, хотя и очень злой.

В конце концов, едва не разнеся свою понарошную школу, ученики поймали нарушителя спокойствия, а старик Соседов, превратил его в рисунок на доске — как он туда попал, Юрасик не уловил. Просто Андрей сделался плоским, пробегая мимо доски, и прилип к ней намертво, после чего Лена подхалимски стерла его тряпочкой.

Комиссия, до этого изредка перебрасывавшаяся отдельными словами, дружно ахнула. Наверное, это было что-то совсем новое. Да и Юрасик такого действительно не видал. А жаль…

«Я так много бы кой-кого… тряпочкой…»

Поклониться все вышли целыми — этому Анд-рюхе все нипочем, подумал Юрасик, а дедок молодец — и не скажешь, что полгода в коме провалялся.

Когда гости разъехались, а Лена-сестра с каким-то парнишкой в белой сорочке собирали по столам бумажные тарелки, Василь Василич подошел к нему вместе с тем молодым рыжевато-всклокоченным евреем.

— Милейший Юрьпетрович, уповаю на ваше неисчерпаемое великодушие и неизбывное человеколюбие…

«Деньги будет просить, и большие», — упало сердце у Юрасика.

— Да, Василь Василич.

— Вот, позвольте представить вам… — Он, за рукав, подтащил всклокоченного поближе. — …Яков Самуилович, экономист, кандидат наук, инициативен, энергичен…

— Ну?

— Я вынужден оставить вас…

— Че-го?! Ты что, с ума сошел? Перед премьерой?!

— Да, к сожалению.

Юркевич, будто на плаху, склонил перед Юрасиком лысую голову.

— В связи с выездом на этническую родину. Устал-с… Пора на покой!

«Там дают больше», — догадался Юрасик.

— А Якова Самуиловича я предлагаю на место исполнительного директора. В него я верю, как в самого себя! — стукнул кулаком в грудь Юркевич.

«Хоть обошлось без расходов», — ободрился Юрасик.

— Ну, Василь Василич, если ты так решил… Дела сдал?

— Да-да… Приказ готов. Подпишете?

— Не на аркане ж тебя держать.

На улице было темно, свежо и морозно — настоящая декабрьская погода. Вставив ключ зажигания, Юрасик легонько щелкнул ногтем по носу чертика, который снова висел, выкатив черные нахальные глаза, на зеркале заднего вида.

— Ну и кто ты после этого? Зачем мне этого рыжего подсунул, а? Молчишь?

Чертик молчал, только покачивался в такт мягкого хода «мерса».

Стоя под душем, Юрасик с легкой грустью размышлял, что какая-то важная часть его жизни подходит к концу — вот и дом почти готов, и представление они на восемьдесят процентов спаяли… Что — дальше никаких сюрпризов не будет? Ну премьера, ну новоселье… А потом?

«Ой, не накликать бы», — подумал он, заворачиваясь в одеяло.

Теперь, когда был пройден промежуточный финиш, Юрасику надо было дожать Андрея на окончание интерьера дома. Выждав до понедельника — все-таки человек первый раз на арене был, — Юрасик позвонил и потребовал, чтобы все было сделано по договору — к пятнадцатому декабря.

— Я не посмотрю, что ты теперь знаменитый артист. Накажу на неустойку — въехал, нет?