Людмила Белякова - Темная арена

Андрей, судя по голосу, все еще пребывал в дебютной эйфории, расслабленно проворковал:

— Въехал, Юрьпетрович… Сделаю, как договорились.

Еще несколько дней Юрасик занимался своим основным бизнесом — хлопот с предновогодней торговлей была уйма. Праздники надвигались, как вселенская катастрофа из американского ужастика — народ разбирал продукты так, словно запасался на полгода сидения в бункере.

В здание на Жуковке Юрасик выбрался без звонка, как с внеплановой ревизией, за четыре дня до премьеры. По телевидению уже шла их реклама, билеты на каникулярные спектакли продавались через Интернет. Захватив свои плакаты, сворачивались строители. Внутри было как в настоящем цирке или театре — фойе с раздевалкой, буфеты и стрелочки с буквами «WC».

В зале полдюжины рабочих привинчивали к металлоконструкциям шикарные кресла с темно-красной бархатной обивкой; Лена-сестра руководила работой. Тут же моталась рыжая голова того Яшки, которого Юрасик не видел с самого прогона.

Юрасик подозвал к себе Лену. Она была одета в комбинезон поверх свитерка и в бейсболке.

— Мы сколько за этот ампир-вампир заплатили? — грозно, едва ответив на приветствие девушки, спросил Юрасик, готовый к самому худшему.

— Нисколько, — пожала она плечами и отвела глаза.

— Как это — нисколько?

— Нисколько, и все.

Юрасик начал понимать. Он подхватил ничего такого не ожидавшую Лену за плечо и, слегка приподняв от пола, оттащил с освещенной части арены.

— А ну признавайся — где взяла меблю?!

— Ну-у, Юрьпетрович… Взяла и взяла… Там меньше не стало.

— Там была? Одна в ящик лазила?! Говори!

— Ну, какая разница… Дело сделано.

— Тебе кто разрешил самовольничать?

— Ну, Юрьпетрович, вы что? — чуть капризно начала она наконец, подняв на него озорные глаза. — Время поджимает, образцов подходящих не было… Вот я и…

— Пропылесосила ситуацию…

Она прыснула.

— Чтоб больше такого не было, ясно?

— Ясно, господин генеральный директор, — кокетливо вздохнула она. — А представляете, что здесь было — как эти стульчики разом на манеж вынесло, а? Соседовский номер перед этим — так… детский сад.

Юрасик набрал побольше воздуху, чтобы продолжить внушение.

— Елена Сергеевна! — окликнули девушку с арены, и она, хитро улыбаясь, ускользнула от расслабившегося Юрасика к рабочему, который поджидал ее у барьера с какой-то бумажкой.

Юрасик почему-то двинулся за ней, решив получше ознакомиться с положением дел. Лена изучала бумажку. Рабочий стоял рядом, ожидая ее решения.

— В чем дело? — строго спросил Юрасик. — Дай сюда.

— Не дам, — ответила Лена, пряча бумажку в нагрудный карман комбинезона. — Это мой вопрос.

— Свободен, друг, — сказал Юрасик рабочему и, когда тот отошел, продолжил тихо: — Здесь все вопросы мои.

— Ну… не хватает кресел. Докупать надо.

— Бесплатно?

— Ну да…

— Лен, одной в ящик не ходить, ясно?

— Почему?

— А если там… эти?

Юрасик так и не позвонил ни полковнику, ни Крулю.

— Нет там никого. Взял, ушел… Меньше не становится. Пойдемте чай пить, а?

— Значит, так. Чаю попьем. Но в ящик ни-ни без меня, ладно?

— Ладно. Вы же главный.

Дома Юрасик обнаружил, что вдоль лестницы, ведущей на второй этаж, повесили те вышитые картины, которые Андрей называл гобеленами. Это были большей частью пейзажи с дворцами. В кабинете появились книжные шкафы, не смотревшиеся совершенно — из-за безнадежной пустоты.

«Вот женку мне бы культурную, чтобы все это до ума довела… Художник художником, а уюта нет».

Утром за неделю да Нового года Юрасик заслушивал у себя в офисе отчеты руководителей филиалов. Все было в норме, и Юрасик, поздравив с праздниками, быстро всех отпустил. Сотрудники, довольно бурча, вышли, а Юрасик, отдуваясь, растянул галстук. В кабинете остался только его главбух, чуть смущенный.

— Ты чего? — расслабленно улыбнулся Юрасик. — Говори, не стесняйся. Я седни добрый.

— Ну, вы особенно злой и не бываете… У меня личный вопрос.

— Давай, не тяни. Я есть хочу.

— Кать! — позвал главбух, приоткрыв дверь в приемную.

В кабинет юркнула тоже смущенная Катя.

— Уважаемый Юрьпетрович, Екатерина Дмитриевна согласилась составить мое счастье… — он поспешно, словно Катя могла сбежать в самый решительный момент, нащупал ее руку, — и приняла предложение стать моей законной супругой.

— Хо, вот это да! — Юрасик откинулся на спинку кресла. — Чудеса продолжаются!

— Юрьпетрович, мы просим вас быть почетным гостем на нашей свадьбе, — почти прошептала Катя, потупя глазки за толстыми стеклами очков.

Юрасик вышел из-за стола и принялся поздравлять брачующихся, потряс руку жениху и расцеловал Катю во впалые щечки.

— Спелись за моей спиной, а? В рабочее время? Ох, озорники…

«Да, — размышлял Юрасик, без особого аппетита ковыряясь в бифштексе, — вот и Гриша с Катькой определились, а я за этой коммерцией да мебелями… Эх!»

Тут он вспомнил, что ему должна была звонить Лена.

«Да, надо узнать, как там с… покупкой кресел», — решил он по дороге в офис.

— Кать, соедини меня с Жуковкой.

Рыжий Яков сказал, что дополнительный комплект мебели доставлен, а вот Елена Сергеевна отсутствует.

«Все-таки слазила в ящик, настругала стульев, а теперь не звонит — боится. Ну ладно, узнаете, как страшен в гневе Краснов», — подумал Юрасик и поехал в Жуковку.

В цирке, несмотря на позднее время, он застал кучу взволнованного народа — шло распределение гримуборных, и артисты занимали отвоеванные комнатки.

— Здрасть, здрасть, Юрьпетрович, — неслось со всех сторон.

— Привет, — односложно отвечал Юрасик, ища глазами Лену.

— …Что-то она не показывается, — сказал Яков, теребя шевелюру передней лапкой. — Дома никто не подходит, мобильник вышел из зоны…

«Доигралась».

— Не ной. Свободен.

На арене репетировали акробаты.

«Скакать будут допоздна. Может, и ночью. Не скажешь же им — разойдись, я сейчас в волшебный ящик полезу! Ну, дела!»

Юрасик с деловым видом обошел весь ангар. Сундук с чудесами обретался в загородке с проволочной сеткой, где, прикрытые суровой тканью, ожидали премьеры декорации соседовского аттракциона. Калитка на загородке была заперта на амбарный замок. Юрасик оглянулся вокруг — не может быть, чтобы строители не оставили хоть проволочки, хоть гвоздика… Прислушиваясь к ощущениям в отвыкших от подобной работы пальцах, он согнул гвоздь «коленцем» и без труда, но по привычке озираясь, вскрыл замок.

«Видимость одна!» — презрительно фыркнул он про себя.

В расписном ящике нашлось несколько ленточек упаковочной стружки.

«От старой мебели — сейчас в пенопласт пакуют, — машинально отметил Юрасик. — Неслух девчонка!.. Найду — отшлепаю… А найду ли?»