Дмитрий Кравцов - Третий источник

Она лишь ошарашено пожала плечами, явно не готовая к такому интимно-наглому предложению.

Азарт пузырился внутри, как бокал шампанского, выпитый на голодный желудок, забираясь в подмышки и ероша волосы на затылке. Ни о какой опасности он и не задумывался.

«Что нас ждет, а, Фант? Тебе там сверху не видать?»

«Пожуем — увидим…»

Обоими овладело ледяное спокойствие, а азарт наподобие наркоза напрочь отметал малейшие сомнения в успехе.

— Ну-с, приступим…

— Подожди, Фант, — ее враз побледневшее лицо, блеск в глазах, суетливые движения рук никак не вязались с тем образом, который сформировался у Толяныча, и явно выдавали нешуточное смятение. Толяныч приостановился. — Как только ты откроешь котелок, как тут же все, кто ищет этот артефакт, узнают, что он активирован. Эта штука может нарушить информационные поля на довольно приличном расстоянии, а слабые искажения распространятся на несколько десятков километров. Так что засечь наше местоположение будет довольно просто. И они все постараются оказаться поближе к месту событий. Даже очень близко. Здесь может стать тесновато. А уж тем более они постараются завладеть артефактом, а значит — станет совсем горячо.

«А ведь она знает про эту штуку не больше моего! — осенило Толяныча. Просто она знает что-то о ее назначении и то только в теории. Она хочет, чтобы я попробовал! Она хочет убедиться… В чем?» — он решил, что не стоит демонстрировать свое невежество, по крайней мере пока.

— Короче, из этого следует, что уж если будем использовать эту граблю, — нарочито грубо прервал он излияния Лиз, — наша задача состоит в том, чтобы убраться отсюда потом как можно быстрее. Ну так командуй, Вожатая.

Она согласно кивнула, бросив на него странный мимолетный взгляд, и принялась отдавать распоряжения помощничкам — что делать дальше. И вот уже споро поволокли тела к яме, выкопанной Лешим; за кустами развернулась бурная деятельность, очень напоминающая работу мясников, но Толяныча она не сильно интересовала — первый запал прошел, и он уже не чувствовал полной уверенности в правильности своих действий. Но отступать, как говориться, некуда — позади Москва, да и впереди тоже. Толяныч почувствовал, как спазм сжимает ему желудок, а через мгновение горечь желчи растеклась во рту.

— Лиз! Мне нужна та славная настойка, — обратился он к ведьме решительным тоном. Она поморщилась, но стерпела. Ничего, пускай привыкает, которую использует Пастор для своих экспериментов. И еще: ты будешь меня страховать, но по возможности постарайся не вмешиваться. — Он помолчал и добавил. — Тебе, как я понимаю, еще придется заметать наши следы.

Она еще раз молча кивнула и поглядела на Толяныча уже с интересом:

— Я никак не могу понять — ты действительно из Знающих, или только ловко придуриваешься? Но тогда почему я о тебе ничего не слыхала? — И протянула ему знакомую уже фляжку.

Толяныч не спеша отвинтил крышку и сделал долгий глоток. Крякнул, утирая выступившие слезы, и глотнул еще раз:

— И к какому выводу пришла высокая комиссия?

— А вот это — секрет.

— Пора. Ладно, потом расскажешь… — Толяныч почувствовал, как по телу разливается тепло и умиротворение, не расслабляющее, а очень легкое, бодрящее. Решение принято, и прочь сомнения! И напоследок пошутил, уже раскрывая котелок. — А вот эта штука поможет. — И увидел как и без того бледное ее лицо становится еще бледнее.

Серая мгла тут же отрезала мир, и он не испытал отвращения, держа в руке мумифицированную плоть когда-то живого человека только потому, что пальцы тут же онемели, словно кровь перестала в них циркулировать. Толяныч держал артефакт голой, ничем не защищенной ладонью — леденящее, надо сказать, прикосновение. Главное было не думать об этом. Для верности он взялся за артефакт еще и левой рукой.

Дальше все было просто: не обращая внимание на онемение пальцев, Толяныч просто навел свое орудие кольцом прямо Берберу в лоб, как это делал против Альбы в том сне и как это пытался сделать покойный Циклоп, прищурил левый глаз, словно бы прицеливаясь. Бербер сразу же пришел в себя и судорожно пытался что-то сказать, но распухшая челюсть уже не подчинялась. Толяныч никогда раньше не мог понять, как это выглядит: «в его взгляде читалось отчаянье…» И вот теперь мог воочию убедится в справедливости таких слов. Во взгляде Бербера читалось именно это самое. Все понты улетучились разом. Он силился отстраниться, отползти жалко дергая головой и суча ногами по траве. Правда Толяныча мало интересовало, что еще Бербер может сообщить — он был отчего-то твердо уверен, что через пару секунд возьмет все сам. Чип за сто.

«Что-то связано у них с этой бирюзой…» — только и успел подумать он, когда почувствовал, как сбойнула коррекция, выпуская Фантика вперед, и он словно бы скользнул вдоль своих рук ближе к артефакту, к клубящейся мглистой субстанции.

Лиза, стоя за спиной, положила прохладные ладони ему на виски. Бирюза чуть холодила середину груди, точненько в районе известной чакры.

Руки, казалось, непомерно удлинились и приобрели призрачность струй дыма, и Фантик легонько сжал ими глотку Бербера — я не хочу от тебя ничего слышать, ясно? — проникая внутрь его сознания все глубже и глубже, разрывая паутину мыслей и безошибочно находя путь среди мозговых извилин. Миновал и черную плоскость, бывшую ареной поединка. Монстры в капюшонах еще бестолково толпились здесь.

«Ага, Лиз пыталась проникнуть в его сознание, — отметил он походя новую и наверное важную для себя информацию. — Ну да, это она и собиралась сделать. Это и было считывание. А толпа монстров, та жаба — это виртуальные блоки… Но как я-то все это смог увидеть?»

Мысли отвлекали, а концентрацию терять сейчас было опасно — это он чувствовал и сосредоточился на действиях, к которым подталкивал артефакт. Виртуальные конечности продолжали удлиняться и без труда проходили сквозь толпу. Более того, твари послушно расступались, стараясь избежать контакта с клубящейся субстанцией. Конечности жили своей жизнью — сами искали встречи, и все, к чему они прикасались, становилось струйками серого дыма, тут же поглощаемого, помогая им удлиняться еще больше, наливаться призрачной силой.

Фантик продолжил скольжение, чувствуя присутствие ведьмы за плечом. Сейчас она как бы стояла между ним и Толянычем.

Но и Толяныч чувствовал материальное присутствие Лиз за спиной, ее руки плотно обхватили его виски, а в лопатку упиралось нечто теплое и податливое. Он мог бы классифицировать это как ее грудь, если бы все внимание не поглощалось артефактом. Ему начинало казаться, что он держит огромную сосульку, от которой индевели пальцы; скоро Толяныч совсем перестал их ощущать.