Виталий Астапенков - Happy Гор Day (CИ)

Света отвела глаза от взвившейся над костром золотистой вязи, и посмотрела на семь светящихся золотом абрисов и один исходящий тьмой.

– Теория мигающей вселенной не нова… – начал Дэн, но Света оборвала его, вскочив на ноги.

– Вы не видите! Пока не видите! Но вы сами сияете не меньше галактик, сияете жизнью. Хотя и не все. Юля! Тебе пора вернуться к себе. – Света толкнула жизневеем темный силуэт. Юля в куртке отчаянно замотала головой и стала отползать от кострища. Юля без куртки застыла, оцепенев. – Не бойся. Ты сейчас думаешь, что вы разные, а это не так. Вы один человек, одна наша Юля, твой жизневей просто распался на два ручья, и если его не соткать, ты иссякнешь, как иссякли те несчастные женщины…

– К…какие женщины? – стуча зубами, подала голос Оксана.

– Чёрные, – всё также отстранённо ответила Света, мягко сжав вырвавшимися из-под сердца золотистыми лучами подруг и плеснув на них жизневеем. – Ходилки.

По золотистой вязи над костром прокатилась дрожь, сопровождаемая льдистым звоном, и обе Юли растворились в сотворённом золотом смерче.

Покружив краткий миг, он распался на светлые локоны, на нити, на лучики света и угас, оставив на земле Юлю. Одну-единственную. Светина куртка лежала рядом.

Света машинально подобрала её и накинула на плечи. Огляделась.

Все, кроме Юли, таращились на неё.

– Вы чего? – испугалась Света.

– А вы не знаете? – после продолжительной паузы отозвался Глеб.

– Чего не знаю? Юля вот одна, не две, как это случилось?

– Но ведь это ты сделала, твои штучки. – Оксана на четвереньках подползла к Юле, боязливо косясь на Свету.

– Я? – поразилась Света. – Я вообще ничего не делала.

– Ага, конечно! – Оксана приложила ухо к груди Юли, послушала. – Дышит. А кто нам тут золотой смерч организовывал? Кто насчет каких-то полотнищ вещал и вселенной? Светик, ты – пришелец? Скажи прямо, мы тебя всё равно любим.

– Ничего я не пришелец! – возмутилась Света. – И ничего я вам не вещала. Я просто на огонь засмотрелась, там такая сеточка звенящая показалась, ну, может, я чуть подпевала под её звон. И всё.

– И всё? – передразнила Оксана, усаживаясь на землю и заботливо укладывая Юлину голову на колени. – Ну, ни фига себе, горный соловей! Не дай бог, в следующий раз ты во весь голос запоёшь, что тогда будет?

Света в растерянности пожала плечами и окинула взглядом пялившуюся на неё тройку спасателей с вертолётчиком и замершего, будто перед прыжком, Аристарха.

Яна вдруг тряхнула головой, наклонилась, пошарив в лежащем рядом мешке, и, встав, направилась к Оксане. В руках она держала белую коробку аптечки. Пойдя, опустилась на колени, и обе принялись хлопотать над Юлей.

– Ты, правда, ничего не помнишь? – Аристарх развернул Свету к себе и пристально всмотрелся в её глаза.

– Да что я должна помнить? – Света всхлипнула и попыталась отстраниться, но потом сдалась и уткнулась в грудь парня, шмыгая носом. – Что вы на меня все таращитесь? Я ничего не делала, только напевала чуть-чуть.

– Хорошо-хорошо, – Аристарх погладил её по голове. – Просто ты нам говорила о полотнищах света, связывающих миры, о том, что мы светимся жизнью…

Света рывком высвободилась из мужских рук.

– Но вы и правда светитесь. – Она удивленно оглядела всех присутствующих. – Я не понимаю, почему вы не видите.

– И как мы светимся? – Аристарх снова потянулся к ней, Света отстранилась. – Как огонь, фонарики, вывески…

Света отчаянно замотала головой.

– Нет! Это просто светлость. В ней и дыхание, и покой, и боль, и радость, и готовность идти дальше…

– Куда?

– По жизни. В жизни. Недаром же нам дано творить жизнь: пока в детях, потом в звёздах, потом в мирах. И вселенную нашу удерживают от коллапса потоки жизни, жизневеи, сплетённые в жизненную вязь. И мне кажется, что некоторые из нас могут создавать и новые вселенные, отдаваясь стремлению творить жизнь. Это наше предназначение – творить жизнь, и жизнью удерживать вселенную от распада и гибели. И сама наша вселенная родилась из потоков жизни кого-то, жившего или живущего в другом мире.

– И снова теория Бога-Творца, – пробормотал Дэн негромко, но Света расслышала.

– Не обязательно, не обязательно искать кого-то. Жизнь может быть и просто процессом. Да мы сами тому подтверждение.

– Света, – вдруг перебил Аристарх, – что ты видишь?

– Вас. И пульсирующую золотую вязь вокруг. Если бы вы слышали, как она поёт.

Она напела несколько тактов.

Аристарх тихо выругался. Оксана ойкнула.

Света медленно поднялась в воздух и застыла, истекая золотистыми прядями, которые разматывались в тончайшие лучики, оплетая седловину, ледяную реку, неясную громаду кальдеры и небо, изгоняя мрак.

– Но вязь на то и вязь, и меж нитями остается пустота, – напевала Света. – Но пустоты нет, ячейки эти заполнены тенями угасших жизневеев, угасших от боли, страданий, просто от нежелания жить. И когда их становится много, замедляется жизненный процесс. Количество переходит в качество, и вместо золотых, поющих жизнь полотнищ, появляются чёрные вуали нежизни с золотистыми вкраплениями. И тогда в живых мирах возникают раны, рушится в нежизнь сначала низкоорганизованная материя, потом разум. И это началось у нас на Земле, на нашей живой Земле. Но мы с Землёй – одно целое, и раны, нанесённые ей, ранят и нас, а свои раны мы заживляем сами. А потому…

Опутавшая всё вокруг золотистая вязь ярко вспыхнула, наливаясь светом и подбрасывая девичью фигурку ввысь над кратером. Лучи, на которые расплетались истекающие от девушки золотые пряди, бледными полосками взметнулись вверх, уходя в бесконечность, чтобы соединиться с ярким блеском звёзд и вернуться потоком света.

И от этого света граница резко очерченной тени от восточного края гигантского цирка тихо скользила вниз по склонам, понемногу начиная клубиться и напоминая вязкий блеклый туман, медленно перемешивающийся с более тёмными слоями ниже. И каждый поднимавшийся из глубины слой словно пропитывался светом и стекал закрученными желтовато-белыми завитками в кратер и где-то там сливался с такими же, сотворёнными противоположными склонами, рождая нарастающую вверх бликующую массу. Она казалась прозрачной насквозь, но взгляд тонул в её глубине, растворялся в кажущейся пустой бесконечности, которая тянула к себе, манила окунуться, искупаться в этом озере звёздного света.

Блики постепенно стянулись к центру, вытягиваясь к небу подрагивающей колонной и обрушиваясь назад раз за разом, словно им не хватало сил. Золотистые пряди беспомощно плясали по кратеру, по склонам, по седловине. Коснулись тёмных силуэтов у костра, окутали их и взметнулись вверх, неся с собой семь засветившихся золотом фигур. Они поднимались и расходились в стороны. И от каждой к кратеру потянулись светлые лучи, оборачиваясь вокруг вспучивающейся колонны, вздымая её и разделяя на несколько дымных струек, растворявшихся в тёмно-синей вышине. Как протянутая к звёздам рука с раскрытой ладонью. А под прозрачной массой начинало проступать что-то смутное, серое, с чернеющими провалами. Казалось, что уходящий в небо свет тянет за собой дно звёздного озера, поднимая его изломанным пиком над склонами кальдеры, заполняя пустое пространство. Всё выше, выше, выше. Пальцы-струи призрачной ладони сомкнулись «лодочкой», от невидимых кончиков вниз прокатилась волна бликов, и вытянутая к звёздам рука вдруг взорвалась искрами света, осыпавшими небо.