Инга Андрианова - Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА III

— Зрение в норме у всех, но у двоих небольшое косоглазие, — объявила я учительнице. — Рекомендую показать их детскому офтальмологу.

— Да что вы! — махнула она обреченно. — У нас и взрослого-то нет.

— Непорядок! — я покачала головой. — Вы должны привезти их ко мне на прием.

Учительница сделала серьезное лицо:

— Исключено! Мы не имеем права покидать территорию сектора.

— Безобразие! — возмутилась я. — Вы рискуете здоровьем учеников из-за каких-то глупых правил!

Обе девушки шумно вздохнули, опустили глаза, словно двоечницы-второгодницы. Мне даже стало их немного жаль, вот только сидевший во мне офтальмолог никакой моей жалости не разделял.

— Ведите меня к первоклашкам, а потом в кабинет руководства!

У первоклашек была физкультура, и на осмотр вызывали по одному. Теперь я могла спокойно осуществлять свой хитроумный план, не подвергая риску ни себя, ни сына. Ваньки здесь тоже не оказалось, и, закончив осмотр, я двинулась к директору лицея. К моему появлению он был готов — рыжеволосая Аделаида уже слила весь компромат.

— Добрый день! — расцвел директор, едва я переступила порог. — Знаю, знаю! Наслышан, наслышан! Но ничего поделать не могу!

— Значит, вам наплевать на детей?

— Зачем вы так? У нас прекрасный школьный врач и поликлиника тоже на уровне. Вот с офтальмологом точно проблема — уже три года как на пенсии.

— Пускай выходит на службу и лечит детей!

— Куда там! — махнул рукой директор. — Старику уже за восемьдесят. Сам еле видит. — И он беспомощно развел руками.

— А за городом есть врачи?

— Там офтальмолог один на весь пригород и, кажется, тоже для взрослых.

— А как же дети?

— Чего не знаю, того не знаю! — он покачал головой и с интересом уставился мне в декольте.

— Ну все, мне пора, у меня пациенты! — объявила я строго.

— Уже уходите? Какая жалость! — расстроился похотливый начальник.

— Вы извините, у меня рабочий день! — С этой фразой я выскочила из кабинета и едва не столкнулась со своей близорукой подружкой.

— Ну как? — произнесла она тревожно.

— С мужчинами у вас беда! — Я улыбнулась сочувственно-скорбно. — Ваш директор мужчина, конечно, представительный, но мне бы чего-нибудь поэкзотичней! — и тут же поправилась: — В пределах школьной программы, конечно.

— А знаете, — она мечтательно вздохнула, — моя хорошая знакомая перевелась в закрытый интернат. Так вот, у них есть физрук, говорят, интересный мужчина, — тут она позволила себе пошловатый смешок (теперь, когда учитель физики был в безопасности). — Могу при случае вас познакомить…

— С физруком?

— Да нет, с приятельницей.

— А она…

— А она проведет вас на территорию центра.

Аллилуйя! Победа! Теперь я знаю, как попасть в интернат для опасных детей!

— Спасибо за помощь! Буду вашей должницей, — прокаркала я и с любезной улыбкой зашагала на выход.

Весь вечер, все утро и весь последующий день я не сводила глаз с телефона, но ожил он ближе к ночи. За какие-то полчаса смешливая и звонкая болтушка, учитель истории из интерната, описала мне весь свой коллектив и даже ловеласа-методиста, который явился к ним в прошлом году и за время работы успел отправить в декретный отпуск всех местных нянечек и поварих.

— А куда же смотрел ваш знаменитый физрук? Как он все это допустил?

— Ну что вы! — рассмеялась моя собеседница. — Наш физрук уважает образованных женщин. А еще он у нас почитатель Изиды: ему подавай длинноногих и стройных и желательно в белых халатах! Учителя его уже не вдохновляют.

— Так, может, ему спортсменку подыскать?

— Спортсменку? — задумчиво пропела трубка, и я прикусила свой длинный язык. — Идея хорошая, только спортсменки малость туповаты, а наш эстет любит умных! Себя-то он считает просветленным, всем говорит, что учится заочно в медицинском.

— Вот те раз! — оторопела я. — И на кого?

— Говорит, на травматолога.

— Жаль, что не на проктолога! — вставила я, и моя собеседница радостно хмыкнула.

— Я думаю, с вами ему будет интересно. Найдете, так сказать, общий профессиональный язык.

— А вы, наверное, друзья?

— С чего вы взяли?

— Вы так о нем печетесь…

— Сейчас я вам все объясню по порядку, — тут голос болтушки заметно подсел. — Мы с ним прожили вместе почти полгода, и все у нас было замечательно, и я уже надеялась на скорое потомство (вы же знаете, за каждого ребенка нам хорошо прибавляют к зарплате), так вот, две недели назад явилась эта рыжая из центра.

— Простите, кто?

— Ну эта новенькая — педиатр из центра переподготовки. Дешевая драная кошка! Говорят, она прибыла с последней партией (из тех, что поступили в конце августа).

— Поступили откуда? — задала я аккуратный вопрос.

— Откуда и все… — растерялась болтушка.

— Никто не знает?

— Когда-то знали, а теперь забыли…

— Ну хорошо, а я-то вам зачем?

— Ах да! — спохватилась моя собеседница и, кажется, слегка приободрилась. — Ваша кандидатура подходит идеально: во-первых, вы врач, во-вторых, вы свободны, а еще вы натуральная блондинка, у вас высокий рост и спортивное телосложение, короче, все, что любит наш физрук.

Я поразилась:

— Разведка что надо! Теперь я тоже чувствую себя дешевой драной кошкой.

— Простите, я не хотела вас обидеть! — в трубке послышались нотки раскаяния. — Просто ужасно захотелось отомстить! Пусть тоже помучается и пострадает, пусть побывает в моей шкуре!

Вся эта непосредственность могла казаться милой, когда бы не звучала так цинично. А впрочем, что тут удивляться: в этом средневековом Содоме никто ни с кем не церемонится, а отношения между полами давно свелись к банальной случке.

— Ну… если я так хорошо вам подхожу, давайте разработаем план действий.

В душе мне было тошно и противно, но на кону стоял мой сын, а это означало лишь одно: я буду играть в эти грязные игры, притворяться, изворачиваться, лгать и, если надо, нарушать закон. Мой план был прост: спасти сначала Ваньку, потом пытаться отыскать Максима. Я с трудом представляла, что буду говорить ему при встрече — ведь это ясно: он меня не помнит, возможно, даже не поймет, кто я такая и чего хочу. Как в этом случае действовать, как объясняться? Каким потрясением это станет для Ваньки! Стоп! Ванька… а вдруг он тоже? Ведь неизвестно, что с ним сотворили, как действует на жителей этот отравленный воздух, как быстро угасает память? Благодаря чудесному газу в пещере я сохранила мозги и, насколько чувствую, материнский инстинкт. Пока мы были вместе, Ванька помнил, но что с ним сталось без меня? Вдруг теперь он лишился рассудка, забыл меня, забыл, кто есть сам, потерял связь с прежней жизнью и собственным прошлым?

Мысли роились, словно осы в дупле и доводили меня до отчаянья. Я понимала, что нахожусь в эпицентре враждебной вселенной, с ее варварской этикой, пошлыми взглядами и насмерть убитой моралью. И еще одна мысль не давала покоя: этот чертов физрук, как вести себя с ним, что говорить, что делать? А если он окажется маньяком, начнет приставать и потащит в постель? Такое тоже исключать нельзя. Готова ли я к таким жертвам? На этот вопрос у меня не было ответа, не было сил даже думать об этом, не то что строить планы и решать.