Инга Андрианова - Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА III

Еще пара шагов, и перед нами вырос частокол, заплетенный орешником и виноградом.

— Издалека не разглядишь! — произнесла я восхищенно.

Матвей лукаво усмехнулся:

— Ну да: на это весь расчет!

Коварный частокол скрывался в зарослях лещины, он терялся в листве, растворялся в тенетах ветвей и стволов.

— Сюда! — позвал Матвей и начал протискиваться между прутьями.

— Вот мы и на свободе! — Он подал мне руку, помогая спуститься с пригорка.

— А дети тоже так умеют? — спросила я, одергивая майку.

— Какая разница? Им некуда бежать! Там, за оградой, все свои, им есть о чем поговорить. А здесь, снаружи, — блуд и амнезия.

— Сурово! — рассмеялась я. — А вы здесь, выходит, единственный праведник.

— Вот это действительно сурово! — Матвей покачал головой. — А главное, заслуженно!

— Извините, я не хотела вас обидеть. Просто у вас тут какой-то Содом… сплошные самки и самцы… не ожидала встретить человека.

— А за это спасибо! — улыбнулся Матвей. — Я разделяю ваши чувства. Сам побывал на вашем месте, пока не обтесался понемногу, со временем, конечно.

Мы вышли на набережную, и только тут я спохватилась:

— Велосипед! Я бросила его под деревом у входа в интернат.

— Сейчас доставлю! — коротко сказал Матвей и растворился за кустами.

На берегу было пусто, сиротливая чайка клевала песок, сквозь шум прибоя доносилось бренчанье гитары. Привычная картина обычного курорта. На секунду мне показалось, что я вернулась назад в свою прежнюю жизнь, что сейчас за спиной раздадутся шаги, и Ванька возьмет меня за руку, потащит в ближайший ларек за мороженым. Тут сердце сжалось и заныло, горло свело, дыханье сбилось, защипало глаза.

— А вот это вы зря! — Матвей схватил меня под локоть. — Здесь плачут только от боли. Будете привлекать к себе внимание и попадете под надзор. Вас тут же вычислят и заберут.

— Куда заберут?

— В отделение Раптор. Там изучают неформалов.

— Да бросьте вы! Меня давно расшифровали! — произнесла я сквозь слезы. — Я сама себя выдала в первый же день: заявила, что все помню, отказалась сотрудничать… даже Ваньку на цепь посадила. Вот только ничего не помогло — забрали Ваньку! — я снова всхлипнула.

— Никуда не годится! — Матвей достал платок. — Сейчас зайдем ко мне, вы успокоитесь и расскажете все по порядку.

— И не надейтесь, я к вам не пойду!

— Будет логично (для тех, кто за нами сейчас наблюдает), если я отведу вас к себе на квартиру — это во-первых, а во-вторых, вы должны мне все подробно рассказать, а в-третьих, вы будете слушаться, если хотите, чтобы я помог.

— За все приходится платить…

— Расплатитесь информацией, — сквозь зубы произнес Матвей. — Садитесь живо на багажник!

В квартире было тихо и темно. Матвей отдернул шторы, раздвинул стеклянные двери, и в комнату ворвался свежий бриз.

— Красиво! — улыбнулась я, выходя на балкон.

Волны лоснились в лучах заходящего солнца, гигантские тени деревьев чертили бульвар, их кроны покачивались на ветру, и казалось, что почва ушла из-под ног, я лечу над прибоем, словно вольная птица, сбросив беды свои и земные печали, грудь наполняет закатная свежесть, а голову — праздные мысли о чуде.

— Располагайтесь! — пригласил Матвей. — Я приготовлю вам кофе. Бьюсь об заклад, вы не ели с утра.

С этими словами он вышел на кухню, а я вернулась в комнату, присела на диван, принялась изучать обстановку. Добротный книжный шкаф, забитый медицинским хламом, журнальный столик без единого журнала, большое кожаное кресло у окна и платяной зеркальный шкаф. Не густо! Можно даже сказать, аскетично.

— Чем занимаетесь после работы? — крикнула я.

— Читаю учебники по медицине, — донеслось с кухни. — Хочу заделаться врачом.

— Зачем вам это нужно?

Матвей появился с подносом в руках:

— У нас тут один травматолог на весь сектор — сухая древняя старушка, уже забыла собственное имя…

— Я почему-то не удивлена.

— …а детям нужен врач, не маразматик. Вы уже догадались, что мы не боимся эпидемий — у нас закрытое учреждение, и никакие инфекции нам не страшны, а вот травмы случаются, и очень даже часто.

— Вы просто доктор Айболит!

— Не нужно колкостей! Вам не понять, что пережили наши дети, как им приходится здесь выживать!

И я прикусила язык. Действительно, зачем я так! Там за оградой страдает мой Ванька, а я тут сижу, упражняясь в сарказме, глумлюсь над единственным человеком, которой в состоянии помочь.

— Простите, я больше так не буду! Никак не привыкну, что вы не такой… что с вами можно говорить…

— Я знаю, что вы обо мне думаете. Не заблуждайтесь на мой счет! — ответил Матвей, выставляя на стол две чашки и тарелку с сыром. — И внешность у меня обманчива… Да, кстати, извините, кроме сыра, ничего предложить не могу.

— Да что вы! Спасибо и на том!

— Если хотите, я сбегаю в лавку, куплю вам еды.

— А у меня такой голодный вид?

— Нет, просто неловко, что не могу прилично угостить такую важную особу из старого города, — с ироничным почтеньем прокаркал Матвей.

— Да, непорядок! — я покачала головой. — Недоработочка вышла. Совсем не подготовились к визиту важной дамы!

— Виноват, исправлюсь! — Матвей взял под козырек и снова убежал на кухню. Вернулся с плиткой шоколада. — Вот, собирался зажать, но не вышло!

Он развернул обертку:

— Хотите, пожую за вас?

— Не надо, я справлюсь!

— Ну, а теперь поговорим серьезно, — голос Матвея стал приглушенным. — Как получилось, что вас с сыном оставили вместе? Почему вы все помните? Кто вы такая?

— Сначала вы. Мне нужно убедиться, что вам можно доверять.

Матвей кивнул:

— В прошлой жизни я был программистом, занимался спортом, имел семью. Все как у всех… за небольшим исключением… Даже не знаю, как вам объяснить… Короче говоря, я потомственный знахарь.

— Что значит «знахарь»?

— Все мои предки лечили людей. Нет, они не были врачами, они были травниками и целителями. Мне по наследству передались их таланты, только я долго пытался отречься, так сказать, откреститься от семейного дара. Считал его греховным, что ли. Как выяснилось, зря, нельзя бежать от собственной судьбы!

— А почему вы не признались на таможне? Зачем назвались физруком? Могли бы стать здесь фармацевтом!

— Нет, это невозможно. Не мог же я назваться колдуном! Меня бы тут же взяли под контроль. Я сразу понял, что не стоит светиться.

— А я вот сдуру выдала и Ваньку, и себя. Права качала, хамила, ехидничала, короче вела себя как идиотка!

— Я думаю, вы просто растерялись, к тому же пытались защитить ребенка.

— Но вы-то повели себя разумно!

— Я вижу больше остальных, могу заглядывать за временные рамки, интуитивно чувствую опасность. Я понял, что произошло, и выбрал лучший вариант самозащиты. Мне было проще — я колдун.