Нелла Тихомир - Призрак гнева

— Улла! Улла! — крикнул он.

Она не остановилась, бежала, шатаясь, будто пьяная. Платок соскользнул с плеч, а она и не заметила. Пелена падающего снега окутала Уллину фигурку, заслонила, спрятала от глаз.

Бран закрыл лицо руками. Минуту сидел, не двигаясь, потом поднялся. Снег валил все гуще, стоял перед глазами, как шевелящаяся серая стена. Бран шагнул из-под навеса, и снег коснулся его лица, ледяные пчелы облепили волосы и плащ. Бран ничего не видел, лишь их беспрерывное мелькание. Мир утонул в безмолвии. Казалось, все исчезло — и дома, и звуки, остался только снег. Он холодил Брану губы, стекая по щекам, горький, будто соль. Он проникал под плащ, пробирался прямо в сердце, лип к ногам, делая их тяжелыми, как гири, не давал дышать. В целом мире был только снег. Бран видел только снег, чувствовал только снег. Ступал по снегу, дышал снегом. Снег, снег — словно, кроме снега, ничего ему больше не осталось.

Бран был в старой кузнице.

Стемнело, но он не зажигал огня. Ничком лежал в углу, около стены, на истертой шкуре, и пальцы перебирали солому, вороша сухие стебли — бездумно, медленно, и снова, и снова… Солома шелестела, ости царапали кожу, но Бран не замечал.

Шорох. Блик света. Тихий голос:

— Бран? Эй, Бран, ты тут?

Он не шелохнулся. Стукнула дверь, еле слышные шаги прошуршали от порога. Слабый свет упал Брану на лицо, коснувшись глаз, и он повернул голову.

Это был Грани. Он держал глиняную плошку, в которой танцевал оранжевый огонек. Присев на корточки возле очага, он поставил плошку наземь и сказал:

— Холодно у тебя. Чего огонь не разожжешь?

Бран молчал. Грани подождал, но ответа не было.

— Ладно, — вздохнув, промолвил он. — Сейчас.

Он встал и растворился в темноте. Через минуту воротился, положил в очаг поленья, взял с земли пучок соломы и сунул в плошку. Солома вспыхнула.

Покуда Грани разводил огонь, Бран сел. Тело, одеревенев, не слушалось его, а ног Бран почти не чувствовал.

Он закутался в плащ. Свет в кузнице стал ярче, затрещали горящие поленья. Грани произнес:

— Чего обедать не пришел?

Бран поднял взгляд. Глаза Грани были черными, в них отражались два маленьких костра.

— Я слышал, вы с Уллой поругались? — сказал Грани. Бран вытянул над огнем озябшие руки. Он знал, что Грани смотрит на него.

Снова вздох. Рука Грани потянулась и поправила поленья.

— Пойдем лучше к Сигурду, а? — услышал Бран. — Чего тебе тут сидеть? Тут холодно.

— Я привык.

Грани взял плошку, дунув, загасил огонь. Чуть погодя позвал:

— Бран.

Тот поднял голову.

— Чем я могу помочь? — спросил Грани. — А?

— Ничем, — ответил Бран. — Ничем, Грани.

— Ведь она же… она же тебя вроде любила. Я не понимаю, почему она…

— Я тоже. Не ломай голову. Мы сами разберемся.

— Извини. Я, правда же, не хотел лезть. Я просто… просто вы оба мои друзья, и я…

— Понимаю. Ничего.

Снова молчание. Бран лишь теперь почувствовал, до чего замерз. Его била дрожь, он льнул к огню, стуча зубами.

— Пошли к Сигурду, правда, — сказал Грани. — Ты весь заледенел.

— Потом, — ответил Бран. Чуть погодя спросил:

— Ты видел Уллу?

Грани затряс головой:

— Только утром. Еще до того, как вы… — он осекся.

— Да уж, — Бран попытался усмехнуться. — Быстро новости разносятся, а?

— Извини.

— Ты здесь ни при чем.

— Хочешь, чтобы я ушел? — через минуту спросил Грани. Бран пожал плечами.

— Знаешь, что, — промолвил Грани. — Схожу-ка я домой да принесу поесть. Коль ты сам идти не хочешь… А?

Бран посмотрел, и Грани улыбнулся.

— Мне не трудно, — заверил он. — Совсем не трудно, правда. Чего тебе голодным сидеть? Хоть согреешься. Так я схожу?

— Спасибо, — отозвался Бран. Грани встал.

— Я скоро, — он пошел к порогу. Заскрипела дверь, настала тишина. Бран уставился в костер. Огонь просвечивал сквозь пальцы, и от этого казалось, будто руки полыхают оранжевым сиянием. Ему почудилось, что он может видеть свою кровь, бегущую по жилам.

Чуть-чуть согревшись, он стянул башмаки. Морщась от боли, принялся растирать сведенные судорогой ноги.

Бран не слышал, как отворилась дверь — просто его словно что-то подтолкнуло, и он поднял голову. Увидел темную женскую фигуру, закутанную в плащ. Она стояла у входа — и молчала. Задохнувшись, Бран вскочил.

— Улла, — он бросился вперед и схватил ее за локоть. — Милая, ты пришла… ты все-таки…

Она подняла голову, капюшон сполз…

Аса. Словно обжегшись, Бран отдернул руки и отступил.

— Ты, — промолвил он.

— Да, — ответила она. Бран отвернулся.

— Можно зайти? — спросила Аса ему в спину. Он сказал:

— Входи, раз пришла.

Он воротился на место. Аса села на полено около огня. Ни один из них не проронил ни слова. Молчание становилось нестерпимым.

— Я помешала?

Бран не ответил. Аса подождала и произнесла:

— Здесь жутко холодно, — она поежилась. Бран молчал.

— Ты что, никогда не перестанешь на меня злиться? — выговорила Аса. Лицо у нее было в синяках, на щеке темнела ссадина. Брану почудилось, что за последние дни она похудела.

— Я не злюсь, — ответил он.

— Я же не слепая, — она опустила голову. Снова подняла. Сказала:

— Хочешь, я еще раз прощения попрошу?

— Попроси лучше у сестры.

На ее глазах появились слезы.

— Какой же ты, — начала она — и замолчала.

— Ладно, проехали, — пробурчал Бран.

— Мне что, до конца жизни теперь расплачиваться? — ее голос дрожал. — Вы прям убить меня готовы! Я… я же сказала: я не хотела, чтоб так вышло!

— Ты сюда орать пришла? Если так, можешь уходить. Я не намерен слушать твои вопли.

Аса опустила голову.

— Извини, — промолвила она. — Я не хотела на тебя кричать. Я просто… мне просто очень страшно.

— Что, опять Видар? — осведомился Бран. — Я же тебе говорил, расскажи отцу. Твой брат опасный человек, да, к тому же, и упрямый. Своего добьется, упаси Боже.

— Отец тут не поможет.

— Почему нет? — Бран пожал плечами. — Он ведь все-таки конунг.

— Но он же не колдун, — тихонько выговорила Аса.

Минуту висела тишина. Ее нарушила Аса:

— В конце недели будет сходка. Слышал?

— Серьезно? — Бран нахмурился. — Нет, не слышал. Выходит, эти все-таки своего добились.

— Отец так решил, — сказала девушка. — Отец… и Сигурд. Они вдвоем народ созывают. Сигурд приходил и все отцу рассказал. И про то, что послы ему предлагали, и что… многие хотят нам с отцом устроить Божий Суд, — она прикусила губы.

— Неужели Сигурд ему все рассказал? — спросил Бран.

— Да.

Бран задумался.

— Понимаю, — только и выговорил он.

— А я вот нет, — сказала Аса. — Я не могу понять, зачем отцу понадобилось лезть на рожон. Зачем надо было поддаваться… этим, Видару, и всем его прихлебателям! Ведь это только Видару и выгодно! Зачем он идет у них на поводу? Зачем?!