Мартин Уэйтс - Женщина в черном 2. Ангел смерти

Протянула ему картинку, и Эдвард изумленно обернулся. Посмотрел сначала на листок в ее руке, потом – прямо ей в лицо.

– В ночь, когда Том погиб, эта штука была у него в кармане. Ты как ее назад забрал, а?

Эдвард не ответил. Ребятишки перестали наблюдать за не особо увлекательным зрелищем во дворе, где затормозил джип, из которого вылезли капитан-летчик и мисс Паркинс, справедливо придя к выводу, что в комнате их ждет кое-что поинтереснее.

Джойс, придя к определенным умозаключениям, сурово кивнула:

– Я расскажу миссис Хогг про тебя.

Эдвард молча вырвал у нее рисунок и забился обратно в постель.

Джойс решительно прошлепала прочь из дортуара: ну, теперь-то миссис Хогг точно ее выслушает!

Ева слушала несмолкаемый, ритмичный шорох и никак не могла понять: волны ли это бьются о сушу, постепенно захлестывая дорогу и надвигаясь на грязный и вязкий пляж, или кровь в ушах у нее шумит, повинуясь бешеному биению сердца?

Они с Гарри плечом к плечу стояли у джипа. В дом войти не удалось – Джин, чеканя шаг, горделиво вышла им навстречу с выражением на лице настолько безразлично-каменным, что куда там древней мраморной посмертной маске. А дальше все пошло наперекосяк – Ева упорно старалась рассказать директрисе обо всем, что случилось в деревне, и о том, что им с Гарри удалось обнаружить, однако Джин, похоже, не верила ни единому ее слову.

– Каждый раз, когда она является, – в сотый раз начала Ева, – гибнет ребенок. Таково наложенное ею проклятие. Она потеряла собственного ребенка и стала мстить жителям деревни, убивая их детей. Она убила всех. А теперь появились мы, и этот ужас начался снова…

Джин отмахнулась. Лицо ее по-прежнему ничего не выражало, но в глазах медленно разгорался гнев.

– Милочка, не стоит верить во вся…

И тут из дома вылетела Джойс с громкими воплями:

– Миссис Хогг! Миссис Хогг, а что я вам!..

– Живо назад! – заорала директриса на девочку.

Потрясенная Джойс застыла на месте и с дрожащими от обиды губами поплелась обратно.

Ева решила воспользоваться минутной заминкой и гнуть свою линию дальше.

– Нам надо уезжать. Срочно. Прямо сейчас. Пока прилив не поднялся.

– Вас слушать смешно, – отрезала Джин. – Мы не можем везти детей по такой дороге в темноте, да еще и во время прилива.

– Нас может отвезти Гарри, – предложила Ева, и летчик коротко кивнул в знак согласия.

Джин резко развернулась к нему – каменная маска спала с ее лица, в голосе появились шипящие нотки.

– Это абсолютно не его дело.

– Да послушайте же, Джин, – взмолилась Ева в надежде вновь завладеть вниманием директрисы, – Эдвард видел ее вчера в детской, и Том погиб. А сегодня ее видела я. И это значит…

– Вам, милочка, – Джин грозно вперила в нее указующий перст, – неплохо бы прийти в себя.

Отвернувшись, Гарри зачем-то принялся изучать взглядом ночное небо.

Ева понизила голос почти до шепота, стараясь говорить как можно спокойнее:

– Умоляю, Джин. Я пытаюсь вам объяснить…

– Нет! – закричала директриса, яростно сжимая и разжимая кулаки, и принялась нервно и быстро мерить шагами двор, да так, что только камушки под ногами скрипели. – Пока что мне удавалось выжить среди этой войны только благодаря здравому смыслу. Более того, именно в его наличии и нуждаются сейчас дети. Им необходим голос разума. Он, собственно, нам всем необходим.

Директриса остановилась прямо против Евы и посмотрела молодой женщине в глаза. Голос ее звенел от с трудом сдерживаемого гнева.

– Вам, надеюсь, все ясно?

Ева невольно отступила на шаг, совершенно ошеломленная реакцией начальницы. В подобном состоянии ей не случалось видеть Джин ни разу за годы совместной работы – она даже вообразить не могла, что Джин способна почти дойти до нервного срыва.

Гарри взглянул на них и сказал:

– Мы не можем ехать.

– Спасибо за поддержку, капитан. – Улыбка у Джин вышла скорее облегченная, чем победоносная.

Ева нахмурилась, тронула его за рукав.

– Но, Гарри!

– Прислушайтесь, – летчик кивнул куда-то в ночное небо.

Женщины прислушались. И услышали печально знакомый гул моторов, сопровождавшийся глухими раскатами отдаленных взрывов.

– Но это, – растерянно обернулась к нему Ева, – это похоже на…

– Бомбежку, – подтвердил Гарри. – Она и есть.

– Как? – изумилась она. – Здесь, в этой глуши?

Гарри торопливо осматривался:

– Надо срочно искать убежище.

– Нет здесь никакого убежища, – мрачно сообщила Джин.

Взгляд летчика снова и снова метался по дому и двору:

– Да что угодно подойдет, лишь бы под землей…

– Ну, – Джин пожала плечами, – подвал у нас точно имеется.

– Нет! – вскрикнула Ева. – Нам нельзя оставаться в доме! А уж в подвал спускаться – тем более!

Гарри мягко приобнял ее обеими руками за плечи, заглянул в полные ужаса глаза.

– Придется. Поторопитесь, нельзя терять времени на споры.

Вся троица поспешила в дом.

Гул приближающихся бомбардировщиков сделался громче и явственнее.

Расслышав шаги торопливо поднимавшейся в дортуар Джин, ребятишки ринулись к кроватям – все, кроме Джойс, давно уже лежавшей. После того как обожаемая миссис Хогг на нее накричала, девочка сразу вернулась в спальню и забралась под одеяла с головой – нечего остальным на горе ее глазеть. «Между нами всем кончено, – поклялась себе Джойс, – никогда больше не буду с ней разговаривать, пока передо мной не извинится».

Однако судя по тому, что директриса даже не высказалась по поводу неисполнения приказа ложиться, происходило что-то весьма и весьма серьезное. А как только она объяснила детям, что на них летит эскадрилья немецких бомбардировщиков, ребятишкам объяснять, что делать, уже не понадобилось, – живо расхватали противогазы и собрались вокруг директрисы.

– Спускаемся все в подвал, – приказала Джин. – Быстро.

В комнату вбежал Гарри, за ним – Ева.

– Но зачем нас бомбить? – спросила она. – Тут ведь на мили вокруг ничего нет. Из-за аэродрома, да?

– Сильно сомневаюсь. – Гарри провожал взглядом спешивших из дортуара детей. – Просто бомбы, которые не удалось сбросить на города, принято сбрасывать на обратном пути куда придется. Не повезло нам, к сожалению.

Эдвард второпях оставил на кровати своего мистера Панча, рванулся было обратно…

– Времени нет! – прикрикнула Джин, хватая его за руку. – Идем сейчас же!

Так и осталась игрушка лежать на разметанной постели, ухмыляясь в никуда щербатой улыбкой. Кафтанчик и шляпа, некогда выкрашенные багряно-красным, теперь стали совсем черными от плесени, под стать стенам. Ева мысленно возблагодарила небеса за то, что кукла не попадет в подвал, – что-то в ней было совсем уж неприятное.