Валерий Михайлов - В лабиринте версий

– А ваш спутник?

– Он со мной.

– Хорошо. Входите.

Пойдя по длинному коридору, они оказались в просторной комнате, в которой находилось все необходимое для жилья, включая компьютер и отсутствие каких-либо следов радио и телевизора.

– Раздевайся, – сказал Ты.

– Как? – удивился Трубопроводов.

– Полностью. В Зал Заседаний в одежде вход строго запрещен.

– Но…

– Иначе тебя отсюда не выпустят, – эта фраза прозвучала не столько угрозой, сколько констатацией обыденного факта.

Не дожидаясь Трубопроводова, Ты начал раздеваться. Оставшись голым, он надел на гениталии карнавальную маску, которая, не скрывая ничего, делала вид максимально нелепым. Убедившись, что это не розыгрыш, Трубопроводов тоже начал раздеваться.

В дверь тихонько постучали.

– Войдите, – пригласил Ты.

– Я принес маску для вашего гостя, – почтительно произнес человек в ливрее, входя в комнату.

– Благодарю вас, – ответил Ты.

Трубопрводов надел маску. Посмотрев в зеркало, он почувствовал себя полнейшим идиотом.

– Поздравляю тебя с первым прозрением, – угадал его мысли Ты, – пойдем.

Поднявшись по застеленной толстым ковром мраморной лестнице, они очутились перед массивной дверью, за которой находился Зал Заседаний. На двери было написано: «ВАРКАЛОТОРИЙ. Стучись – и пошлют тебя на х..!».

– Подожди здесь, пока тебя не позовут, – сказал Трубопроводову Ты, входя в Зал Заседаний.

Стоя за дверью, один, без одежды, с дурацкой маской на гениталиях, он ненавидел себя, Ты, Идиотов и, вообще, весь мир. Ему хотелось расплакаться и сунуть голову в петлю.

Примерно через тридцать минут его торжественно пригласили в Зал Заседания. Посреди зала стоял огромный круглый стол, на котором сидели по-турецки голые люди. Председательствовал тот самый человек, который, до этого, был в лакейской ливрее.

– Прошу вас в кресло для гостей, – сказал пригласивший Трубопроводова человек, указывая на черный, покрытый золотыми рунами унитаз.

– Итак, когда мы все в сборе, слово предоставляется маэстро Улли.

– Не далее как вчера наш отдел получил одну записку при весьма странных обстоятельствах: она была найдена среди секретных документов, куда просто никак не могла попасть. В записке было следующее:

«Послание Христиана Розенкрейца:

– Какая– то по. ень, – заметил вслух один из присутствующих Идиотов.

– Я бы вполне с вами согласился, если бы не одно «но». Первая строчка была написана на древнекитайском языке. Первое четверостишье – на древнеегипетском. Следующее четверостишье – по-русски. И последняя строка на санскрите. Согласитесь, что для какой-то по. ени слишком уж…

– Продолжайте, маэстро, – попросил председательствующий.

– Мы повели самостоятельное расследование, в результате которого выяснили, что стихотворение про пурпурную корову взято из великого «ILLUMINATUS» Роберта Ши (или Шея) и Роберта Антона Уилсона. Там же сказано, что автором этой «классической эридианской поэмы» является Джелетт Берджес. Но не в этом дело. В этой же книге есть Приложение Далет: «Хасан ибн Саббах и Черный Аламут», в котором говорится следующее [12]: В 1090 году из исмаилитов Хасан ибн Саббах сформировал орден ассасинов. Еще до появления этого ордена у исмаилитов было 9 уровней посвящения.

По мере прохождения ступеней обучения неофитам открывалась доктрина, в сущности, единая для всех мистиков Востока и Запада, суть которой не может быть передана словами. Девятая ступень посвящения не имеет аналогов нигде, кроме тхеравады – довольно– таки суровой формы буддизма. На этой ступени искателю сообщалось, что даже его личное мистическое переживание должно быть подвергнуто анализу и критике, и, что нет наставника выше разума. Исмаилитский адепт – это тот, кто отказался превращать в идола даже случившееся с ним высшее мистическое осознание. Это атеист-анархист, не подчиняющийся никакой власти, кроме собственного независимого ума. Хасан считал, что большинство людей не имеют ни стремления, ни способности к интеллектуальной или духовной независимости. Он реорганизовал орден так, что «дурак» всегда оставался только на низших ступенях. В отличие от христианства, иудаизма и ортодоксального ислама, утверждавших, что отречение от своей веры – это непростительный грех, Хасан внушал своим последователям, что Аллах простит такую невинную ложь, если она служит для верного дела. Поэтому его приверженцы могли, выдавая себя за представителей любой веры, проникать в любой орден, двор или штаб. Когда Хасан ибн Сабах находился на смертном одре, он изрек: «Ничто не истинно. Все разрешено». В своей практике Хасан часто использовал смесь гашиша с другими наркотическими веществами…

– Ну, и что вы этим хотите сказать?

– Это же очевидно, коллега. Кто-то усиленно пытается нам намекнуть, что Псы или идущие по следу: во-первых, шли по следу Хасана ибн Сабаха; во-вторых, они потеряли суть среди формы, то есть, потеряли след. Хасан ускользнул от Псов, как ускользнул и от…

– А что думает об этом наш гость? – не дал договорить маэстро Улли председатель.

– Я? – удивился Трубопроводов.

– Ради вашего выступления и был созван этот совет.

– Но я…

После этих слов в Трубопроводова вошла неистовая сила Кобылы, и он заговорил, встав и поставив одну ногу на рунический унитаз:

– парвапороваоапа рплп авмвам выфамвыф аыфаааааафы еноенкооен керкрт 6гггг ппувп4цркещшшщ упуууурцерк укцукпкцуим56 выаврывараврыр???????????????????????????? куке ц5676ц 54г65 еёеенне, – откашлявшись, он продолжил, – „…Ќ€… ‚ Џ‘€•€Ђ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™…ЌЌ›ЃҐа ќ. ‚‚…„…Ќ€… ‚ Џ‘€•€ЋЂЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™…ЌЌ›ЃҐа ќ. ‚‚…„…Ќ€… ‚ Џ‘€•€‚‚…Ђ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™…ЏЋ‘‚џ™…ЌЌЌЌ›ЃҐа ќ. ‚‚…„…Ќ€… ‚ Џ‘€•€Ђ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЂ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™… Ќ€… ‚ Џ‘€•€‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™…ЌЌ› Ќ€… ‚ Џ‘€•€ЃҐа ќ. ЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™…ЌЌ›ЃҐа ќ. ‚‚…Ђ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЌЂ„…Ќ€… ‚ Џ‘€•€Ђ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™…ЌЌ› Ќ€… ‚ Џ‘€•€Ђ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ… ›

Слова сами лились из уст Трубоповодова, сам же он наблюдал за этим, как бы, со стороны. Он чувствовал, что нечто похожее творилось и с Магометом, и с Христом, что вся эта вербальная муть произносилась лишь для того, чтобы, привлекая к себе внимание, создать условия для непосредственного распределения послания. И, если раньше произносимая пророками или богами ахинея ставилась во главу угла, то теперь, с изобретением нечитаемых кодов, истинные откровения будут передаваться на фоне нечитаемых слов, которые есть не более, чем отвлекающая от сути послания ахинея. Во время речи Трубопроводов парил где-то среди бесконечных высот познания, но, как только его уста замолчали, он вернулся в свое обычное состояние, безнадежно забыв всё, что открыла ему Кобыла, как пробуждающийся часто забывает о том, что происходило во сне. Он тоже еще не был готов бодрствовать.